Дверь за ней закрывается, и она направляется к лестнице. Как только она исчезает из виду, вбегаю в комнату и хватаю несколько своих вещей, чтобы переодеться, стараясь, чтобы мой визит сюда был неочевиден.
Внизу у двери присоединяюсь к Харриет, и мы выходим вместе. Эд уже ждет нас на парковке в своем старом серебристом «Вольво».
– Сто лет вас жду! Боялся, что меня кто-нибудь увидит, – говорит он, когда мы подходим к машине. – Ты же знаешь, мне нельзя сюда возвращаться.
– Извини, мы пришли так быстро, как только смогли.
– Ладно, запрыгивайте. Напомни, куда мы едем?
– Клинедин-роад, Костал Вью. Ряд огромных домов у обрыва. Знаешь такие?
– Да, знаю.
Нам не требуется много времени, чтобы добраться до нелепых домов, какие проще всего увидеть в фильмах или на Голливудских холмах. Эд едет медленно, чтобы мы не пропустили нужные ворота в череде других больших ворот.
– Этот! – кричу я, узнав въезд. – Ждите тут. Пишите, если я понадоблюсь.
– Ты тоже.
Эд паркуется на поросшей травой обочине, мы с Харриет выпрыгиваем и жмем на звонок.
– Да? – отвечает приглушенный женский голос.
– Привет, я Айви, соседка Одри по комнате! Я тут с подругой Харриет. Одри просила нас заскочить и взять для нее кое-что.
– Хорошо. Ворота сейчас откроются. – Мы слышим жужжание, и ворота начинают медленно открываться. Я не знаю, то ли это мама Одри, то ли экономка. Надеюсь, последнее. Чем меньше народу в доме, тем лучше.
Мы проходим по подъездной дорожке и стучим в дверь. К моему удивлению, нам открывает и протягивает руку сам отец Одри.
– Привет, я Уолтер! Приятно познакомиться с вами обеими.
Уверенно пожимаю руку и улыбаюсь, надеясь, что это замаскирует мой скрытый гнев.
– Вообще-то, я уже бывала тут раньше, мистер Вагнер.
– Рад слышать, рад слышать. Ну, что вам нужно? Я могу попросить экономку принести вам все.
– О… Я думаю, Одри хотела, чтобы мы сами взяли это из ее комнаты с кое-какими личными вещами.
– Девчачьи штучки! – встревает Харриет.
– О. Тогда ладно, ну, делайте все что нужно. Фактически я уже ухожу, так что берите, за чем приехали, экономка выпустит вас. Она на кухне. Было приятно познакомиться с вами. – Он проскальзывает мимо нас, и его машина пикает, открываясь. Этот человек вот-вот разрушит мою жизнь. Мы с Харриет входим внутрь.
Дом именно такой, каким я его запомнила. Минималистичный и белый. Тут едва ли можно обнаружить какую-нибудь безделушку, зато есть куча дорогущей шикарной мебели, на которую страшно присесть и можно только смотреть. Гостиная залита ярким светом, так как одна стена представляет собой просто огромное окно с видом на море.
– Я почти уверена, что его кабинет – в задней части дома. Идем. – Мы шагаем по коридору. Ноги пружинят на плюшевом ковре. Я молюсь богам «Общества сороки», чтобы кабинет был открыт и мы смогли бы попасть внутрь. Проходим мимо комнаты Одри, и я вижу, что она все такая же скучная и стерильная, как была.
Нетронутая и нелюбимая.
Вскоре мы оказываемся у входа в его отвратительный стеклянный кабинет, и он открыт. Стол Уолтера занимает почетное место в центре, на него водружен огромный Apple Mac.
– Так, что именно мы ищем? – спрашивает Харриет, пока мы осматриваем комнату.
– Все, что имеет отношение к Иллюмен Холлу. Проверь все ящики и ту стопку бумаг. У нас мало времени, я не хочу, чтобы экономка что-нибудь заподозрила, так что действуем быстро. Снимай на телефон все, что найдешь!
Мы обе принимаемся за работу, просматривая ящики и все бумаги, лежащие на столе, и очень скоро находим то, за чем пришли. Тут множество документов, относящихся к реконструкции и продаже школы, включая полный список инвесторов.
– Дерьмо… взгляни на всех, кто вложил в это деньги! – Сфотографировав лист, передаю его Харриет. – Похоже, всем родителям дадут большие отступные. И всем учителям тоже выдают огромное выходное пособие. Это удержит их в стороне, не так ли?
– Смотри, распечатка электронных писем Уолтера и миссис Эббот с исторической документацией по школе, которую она сканировала и пересылала ему!
– Вот все, что я смогла найти. Насколько вижу, нет никаких запретов или ограничений на то, что мы можем сделать.
– Интересно! Давай просто сфоткаем всю эту стопку и пойдем. Сможем рассмотреть после, когда вернемся в Иллюмен.
– Чувствую себя настоящим детективом… – Харриет смеется. – И одновременно, кажется, делаю что-то по-настоящему незаконное.
– Да, лучше особо не задумываться об этом. Значит, так, иди и поговори с экономкой, чтобы ее отвлечь. Я уберу тут все, и встретимся на дороге.
– Ладно. Дай только положу это все назад.
Харриет открывает ящики, чтобы спрятать бумаги, убедившись предварительно, что все выглядит точно так, как было, и сложено примерно в том же порядке. Она с силой дергает застрявший ящик, и что-то перекатывается от задней его стенки. Серьга в форме ракушки. Я чувствую, как кровь приливает к лицу.
– Это Лолы! – вскрикиваю я. Сую ее в карман куртки и застегиваю на молнию.
Рот Харриет открывается от удивления.
– Почему ее серьга была спрятана в этом ящике? Значит ли это, что папа Одри знал ее?
– Не знаю. Но я отнесу это прямо в полицию.
33Одри
Мы на корабле, и Тедди производит какие-то сложные манипуляции с веревками и большими полотнищами парусов. Не уверена, что меня на сто процентов устраивает тот факт, что я нахожусь в столь неспокойном море с этим парнем. Возможно, мне следовало разузнать, насколько он хороший моряк. Жаль, что не было возможности посоветоваться с Айви, но она уже несколько дней не возвращалась в комнату.
Это отстой, потому что все, что мне нужно, – это шанс объясниться… и сказать ей, что я ее не бросала и определенно не предавала ее. Хотя я чувствую боль от того, что так быстро потеряла Харриет, Макса и Тома, я знаю, что на самом деле они друзья Айви. Мне хочется поделиться с ней своим планом: остаться во внутреннем кругу Араминты и попытаться найти какие-то доказательства вины мистера Уиллиса, или, вероятно, Араминты. Но Айви мастерски избегает меня. Прошла неделя, а она ни разу не ночевала в нашей комнате. Я чувствую себя отчаянно одинокой.
По крайней мере, это значит, что мне не пришлось объяснять ей, почему я вышла сегодня, одетая в позаимствованный дождевик и ботинки. Тедди говорил что-то о том, что на лодке нужна обувь, твердо удерживающаяся на пятке. Надежная обувь. Кем он меня считает? Каким-то альпинистом?
– Можешь передать мне ту веревку?
– Прошу прощения?
– Вон там! Штуку, свернутую у твоей ноги.
– О, точно. – Лодка кренится, когда я делаю шаг, и я совершенно недостойно визжу. – Мы поплывем дальше? Мне кажется, меня немного укачивает.
– Да, прости… я не думал, что будет настолько неспокойно.
– Ты знал, что мы выйдем в море в плохую погоду?
Он широко улыбается в ответ.
– Так гораздо веселее.
– Боже. – Мы врезаемся в следующую волну, и брызги перелетают высоко через борт яхты. Я сняла капюшон, опасаясь, как бы он не испортил прическу. Но теперь все мои волосы в соленой воде, я совсем не уверена, что выгляжу хорошо. Вижу, как Тедди поглядывает на меня, и как бы мне ни хотелось казаться спокойной, я не в порядке.
– Почему бы тебе не спуститься под палубу, пока я не доведу нас обратно? Я знаю местное кафе, которое доставит кофе в док, где мы пришвартуемся.
– Вот теперь ты говоришь на моем языке, – отвечаю я.
Ныряю под палубу, отчаянно цепляясь за перила, чтобы не упасть. Внизу еще теснее, чем мне казалось, приходится наклоняться, чтобы не биться головой о балки. Интересно, припрятан ли где-нибудь тот пиратский костюм.
Тут довольно аккуратно и опрятно, все – на своих местах. Я просматриваю ряд книг, закрепленных в аккуратной деревянной стойке, чтобы понять, что нравится Тедди. Всегда можно оценить парня по тому, что он читает. Уже то, что он вообще читает, – хороший знак, и выбор на удивление интересен: много научной литературы. Тут также есть томик «Одиссеи» Гомера. История путешествия. Это не удивительно.
Есть тоненький томик, который выглядит изрядно потертым. Достаю его наполовину. «Судовой журнал». Хмм. Я вытаскиваю его еще чуть-чуть, а затем слышу шум над головой. Быстро прячу его под сиденье. Почему-то мне не хочется, чтобы Тедди знал, что я тут что-то высматривала. Я чувствую смущение и даже страх. Не знаю, откуда он взялся. Тедди никогда не давал повода ощущать что-то подобное. Наверное, я просто на взводе.
– Ты там в порядке?
– Ага… мне немного лучше. Ты не должен быть наверху? За штурвалом или вроде того? – У меня сводит живот, и я надеюсь, что меня не стошнит.
Тедди выглядит бодро.
– Нет, мы будем в порядке. Я бросил якорь на какое-то время. Мы – в защищенной бухте, так что особой качки не будет.
– О да, наверное, поэтому мне уже лучше. Я не привыкла к этой морской жизни. – Пытаюсь улыбнуться, и, слава богу, тошнота отступает. – Ты давно этим занимаешься?
– Когда-то я надеялся участвовать в Олимпиаде…
– Серьезно? – Удивленно открываю рот.
Он смеется.
– Да, но забил на это какое-то время назад. Так что возня с этой старой яхтой – что-то вроде хобби. Способ поддерживать связь со своим дедом, но при этом не зацикливаться сильно на соревновательности. Мой отец был порядком расстроен, когда я забросил эту идею.
– Но почему?
Он пожимает плечами.
– Честно? Просто это больше не приносит мне удовольствия. Все эти ранние побудки, шпильки друг другу в спину. Честно говоря, шутки, которые мы разыгрывали друг над другом, становились все более опасными. Когда мой товарищ по команде едва не утонул после того, как кто-то привязал его веревку… Мне этого хватило.
Я поглаживаю его руку.
– Ого. Это, должно быть, жестко.
– Вполне. Как бы там ни было, так гораздо веселее. Хотя я считаю, что это – одна из причин, по которой Айви не воспринимала наши отношения всерьез.