«Слышала… ну не дико ли?»
«Не могу представить, что школы больше не будет. Ты уже знаешь, где будешь в следующем году?»
«Похоже, что в Лондоне».
Я медлю прежде чем отослать вторую часть сообщения.
«Недалеко от тебя».
«Совсем недалеко. Может, это и не такая уж печальная новость?»
Он добавляет подмигивающий смайл. Это заставляет меня улыбнуться.
«Не слышал ничего об Айви?», – осмеливаюсь спросить я.
«Ничего. Ей это не понравится.
Пойду проверю, как она».
Меня пронзает неожиданная вспышка ревности, глубокая и грубая. Несмотря на то, что я знаю об отношениях Тедди и Айви, знаю, что они друзья, и, конечно, вполне естественно, что он хочет поговорить с ней… На самом деле я хочу, чтобы он убедился, что с ней все в порядке, раз уж я не могу. Но эмоции все еще кипят.
Должно быть, мне действительно нравится этот парень.
Направляюсь к учительской, надеясь перехватить его. Уже чувствую, как изменилось общее настроение, школа непостоянна, как зимняя погода. Ученики собираются в шумные группы, делятся своими письмами и обсуждают, кто куда принят на следующий год.
Сообщение миссис Эббот притушит огонь, который пытается разжечь Айви.
Но я думаю, что она так просто не сдастся.
36Одри
Удивительно, как все может измениться за неделю. Миссис Эббот пытается утопить нас всех в Рождестве, чтобы заставить забыть шокирующую новость о закрытии школы, ставшую достоянием общественности. С тех пор, как я осознала мотив убийства Лолы – тот факт, что своим голосом она могла остановить продажу школы, – я хотела поговорить с Айви. Несмотря на ее мерзкие слова. Но, несмотря на то что я все еще хочу вернуть нашу дружбу, она так и не простила меня, и каждый раз при встрече я читаю на ее лице гнев. Однажды я окликнула ее по имени в коридоре, и она развернулась на каблуках, чтобы уйти в другую сторону.
Но вместе с чувством вины за свои подозрения я также чувствую облегчение. Теперь, когда я не вязну по колено в подземных ходах и тайнах сорок, жизнь стала проще. Я снова выплыла на поверхность, скольжу вперед, ни о чем не заботясь. Да, отчасти чувствую страх перед тем, что сокрыто в глубоких водах подо мной, и знаю, что вокруг кружат акулы истины. Но игнорировать все – это то, что я отлично умею. Поверхностность – вот чего от меня ждут. Я надеюсь на это, и общение с Араминтой, Бонни, Кэти и компанией делает все проще. Мы с Тедди без остановки обсуждаем наш следующий совместный год в Лондоне. Он уже все распланировал, и это звучит волшебно: прогулки по Южному берегу, обнимашки в уютном пабе в Мэрилебоне, совместное поедание воздушных вафель в Чайнатауне. Это похоже на потрясающую мечту, которая должна стать явью. Школа, декорированная перед концертом, выглядит нарядно. Все в изысканных фиолетовых, серебристых и зеленых тонах. На больших деревянных дверях огромные венки, а на перилах лестниц сосновые гирлянды, наполняющие коридоры восхитительным ароматом. Вокруг картинных рам появились волшебные огоньки – такого никогда не увидишь в музее, но это – Иллюмен Холл. Здесь нет правил. Могу себе представить, почему папа хочет изменить это. Я вдруг думаю о школе как о потенциальном свадебном зале, отеле, спа-салоне. Уже вижу, как ее наводняют блогеры-путешественники. Я делаю фото для инсты, позируя на фоне декораций, и счетчик лайков сразу же начинает крутиться.
Зал театра претерпел одну из самых больших трансформаций. Теперь я знаю, почему миссис Эббот делает все возможное для приглашенных родителей, которые одновременно являются инвесторами продажи. Прямо над сценой висит красивая звезда, обрамленная с обеих сторон двумя большими гирляндами. Сверкающие безделушки усыпаны ароматными сосновыми иглами.
Но в ярком свете софитов трудно понять, как это все будет выглядеть. Только мы с Бонни наблюдаем за частной генеральной репетицией для Минти.
Араминта не хочет опозориться перед Айви, поэтому будет петь под минусовую фонограмму. Ее исполнение определенно стало лучше, но хореография все еще дается ей с трудом. Ей никогда не стать актрисой Бродвея – или, я полагаю, Вест-Энда, – если она не сумеет комбинировать эти простые движения. Даже Бонни кажется немного расстроенной, хотя стирает это выражение со своего лица всякий раз, как Араминта смотрит на нее.
Араминта вновь начинает с верхней ступени, но, спускаясь, выкрикивает мне, чтобы я остановила музыку, и расстроенно топает ногой.
– Кажется, у меня просто не получается. Может, придумать что-то попроще? – кричит она со сцены.
– Ты смотрелась потрясающе, Минти, – говорит Бонни. – Но честно, ты могла бы просто стоять там, и звучало бы невероятно. Зачем тебе все остальное? Мне кажется, нас вообще не должно быть на сцене. Честно говоря, ты одна сможешь вытянуть весь номер.
Я встаю.
– Послушай… ты могла бы просто стоять там и петь, но если ты сможешь еще и двигаться, ты просто сорвешь крышу. Вот в чем разница. Так что все зависит от того, хочешь ли ты просто исполнить песню или хочешь сделать это идеально.
Араминта медлит… но, к ее чести, всего лишь мгновение.
– Я хочу сделать это идеально.
– Тогда давай пробовать снова.
– Подожди, подожди. – Араминта бросается к краю сцены, достает из сумочки свой мобильный. – Как думаешь, сможешь снять меня, пока я пою? Я просмотрю потом.
– Хорошая идея.
Она снимает блокировку телефона и отдает его мне. Навожу его на сцену, пока она идет обратно.
Я снимаю, и в этот момент выскакивает сообщение.
«Красавчик», – обозначено в оповещении, но сам текст скрыт. Я должна убедиться в том, что мои подозрения верны.
Уже с первого куплета становится ясно, что у Араминты проблемы. Когда она берет одну из высоких нот, я кладу телефон и хлопаю в ладоши.
– Это не совсем то… – говорю я. Затем меня осеняет. – У тебя нет костюма поблизости? Иногда он в некотором роде придает нужный настрой, помогает понять, как все будет выглядеть на самом деле.
– О, хорошая идея. Бонни, поможешь мне? Он прямо тут, за занавесом.
– Конечно! – Бонни чуть не падает, спеша подняться на сцену. Я давлю смешок.
Смотрю, как они исчезают за кулисами, затем снова опускаю взгляд на телефон Араминты. Он все еще разблокирован, так что я быстро выключаю камеру и открываю мессенджер. Чувствую укол вины за то, что шпионю, но лишь на миг. Вплоть до тех пор, пока не осознаю, что вижу.
«Никогда не думала, что история станет моим любимым предметом», – написала Араминта.
«Когда ты в классе, удивительно, что я вообще могу преподавать».
«КРАСАВЧИК» – это мистер Уиллис. Меня передергивает.
Тут много фотографий, посылаемых друг другу, и множество грязных разговоров, которые мне не следовало бы читать. Меня тошнит, когда я думаю о том, как мистер Уиллис пишет все это уязвимой девочке-подростку. Конечно, Араминта может строить из себя крутую, но я знаю, что в глубине души она просто жаждет любви и внимания… и мистер Уиллис вовсю этим пользуется. Динамика отношений совершенно нездорова. Прокручиваю переписку еще дальше, чувствуя, как колотится в груди сердце. Я знаю, что Араминта и Бонни могут вернуться в любую секунду, Араминте не составит особого труда переодеться.
И в этот момент я вижу это. Фотографии, которые узнаю. Араминта, сидящая на коленях мистера Уиллиса. На фото, которое я отлично помню: том, которое было в дневнике Лолы, – светлые волосы скрывают почти все лицо. Но на остальных в подборке пряди заправлены за уши. Та же поза. Та же одежда. Просто лицо хорошо видно.
Все же то не была фотография Лолы. Это была Минти.
Красавчик Гуфо встречался с ними обеими. Не удивительно, что Лола дала ему столь нелестное прозвище. И не удивительно, что она так расстроилась из-за этого. Может, она поехала ругаться с мистером Уиллисом, и он убил ее…
Или, может быть, она действительно была так подавлена и в таком шоке, что сама бросилась со скалы.
Мотивы все копятся.
Каков бы ни был ответ, я знаю, что не могу держать это все при себе. Акульи плавники показались над поверхностью воды, и мне пора встревожиться. Работая так быстро, как только могут мои пальцы, я пересылаю фото на свой номер, так же, как и скриншоты некоторых разговоров, имевших место быть примерно во время смерти Лолы. У меня нет времени читать их. Затем удаляю следы пересылки. Мое сердце колотится, уши прислушиваются к малейшему звуку, чтобы не пропустить возвращение Араминты и Бонни.
Кладу телефон экраном на сиденье и мчусь к выходу. Как раз в этот момент я слышу, как Араминта и Бонни выходят из-за кулис. На Араминте тот же наряд, что и на Бонни, – простой белый пеньюар с оборками по краю. Она и вправду собирается выступать в нем? Но я не могу думать об этом сейчас.
Слышу, как она зовет меня, сперва растерянно, но потом – с оттенком гнева.
– Одри? Одри!
Но я уже за дверью, сердце мое колотится. Я должна найти Айви. И она выслушает меня, нравится ей это или нет.
37Айви
Я снова в нашей спальне, достаю из шкафа одежду, чтобы отнести к Харриет, и думаю о сообщении, которое разослала миссис Эббот после того, как мы разбросали постеры по всей школе. Казалось, будто она все время шла на шаг впереди нас и была готова нанести контрудар своими дерьмовыми белыми и пушистыми позитивными новостями. Я не могу поверить, что ученики купились на это.
По дороге сюда я как раз услышала, как пара девчонок возбужденно обсуждала перспективу учебы в новой школе, которая открылась выше по побережью. Конечно, некоторые студенты обеспокоены, но большинство просто заглотили блестящие перспективы миссис Эббот. Этим ребятам лучше было бы остаться тут, в Иллюмен Холле, – они просто еще не понимают этого. Хотя у нее нет доказательств того, что за постерами стою я, миссис Эббот уже пригрозила исключить меня из рождественского концерта, если я не буду «вести себя прилично». Так что теперь еще и это. Мы должны предпринять что-то еще, если хотим спасти школу.