Самый раз подойти к генералу и поздравить его со взятием Винер-Нойштадта, а заодно договориться
о встрече: я давно собираюсь о нем написать, но никан не улучить свободной минуты у Блажевича.
Но генерал чем-то недоволен, за что-то, хотя и в мягкой форме, отчитывает своих помощников. Вид у него суровый. А потому ни я, ни Володя не решаемся подойти к нему. (Потом я об этом очень сожалел.)
После взятия Винер-Нойштадта дивизия Блажевича действовала в Альпах. У генерала была трудная задача: обойти Вену, отрезать пути отхода гитлеровцев на запад.
Написать о Блажевиче я не успел, как и о многих других замечательных командирах «девятки». Погиб он 23 апреля, не дожив каких-то двух недель до окончания войны. 28 апреля ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. А несколькими днями раньше высоких наград были удостоены его 99-я стрелковая дивизия и отдельно — полки Соколова и Бондаренко. Тысячи десантников были награждены орденами и медалями.
.. .Уже поздно ночью мы с Семановым покидаем Винер-Нойштадт. В разных концах города догорают здания, освещая пустынные улицы, по которым движутся наши танки. На основных магистралях уже стоят регулировщики.
На одной из улиц я слышу необычную для ночной поры в захваченном городе песню. Показывается большая людская колонна. Над нею мелькают в отсвете огня знамена и транспаранты. Это, оказывается, идут освобожденные из неволи югославы.
Шофер останавливает машину, Семанов спрашивает:
Куда держите путь, други?
Наш «виллис» окружают сотни мужчин и женщин. К нам со всех сторон тянутся руки, до боли тискают наши ладони, нас обнимают, благодарят.
До дому, до дому, в Югославию! — раздается со всех сторон.
Виват советик армада! — ревет тысячная толпа.
И снова с песней идут югославы.
А за ними вскоре нам встречаются новые колонны: идут итальянцы, поляки, французы, англичане.
Идет и освобожденная из неволи колонна наших
советских людей. Впереди — гармонист, играет плясовую.
Снова объятия, крепкие рукопожатия. Женщины плачут, среди них много пожилых — или рано состарившихся? .. Ведь гитлеровцы угоняли на каторжные работы в основном молодежь. Им нужны были сильные рабочие руки.
Гармонисту, например, было шестнадцать лет, когда его увезли из Смоленска. Он всего повидал в фашистской неволе! Работал в рудниках, жил за колючей проволокой, испытал на себе все издевательства гитлеровских надсмотрщиков, которые за малейшую провинность били его и морили голодом.
Четыре года потерял! — с горечью произносит гармонист. — Из-за них, гадов, остался неучем, не закончил школу. А ведь мечтал на химика выучиться. ..
Ничего, — успокаивает его Семанов, — вернешься домой, быстро наверстаешь. Была бы охота да воля! Скоро и война закончится.
Нет, — отвечает гармонист, — не до учебы сейчас, в армию пойду. — Он достает из кармана алюми- ниезый номерок. На нем выбито — 15376. — Я с них, гадов, полностью взыщу за эту бирку!
Мы прощаемся с нашими людьми и едем в темную тревожную ночь.
Щемяще в ночи играет гармонист.
Неудержимым валом накатываются наши войска от Винер-Нойштадта на Вену.
Пятого апреля передовые части завязывают бои в полосе оборонительных укреплений гитлеровцев в непосредственной близости от Вены. Город уже хорошо виден, хотя и окутан дымом пожаров.
Шестого апреля наши войска прорывают обводный рубеж вокруг Вены*
За Вену дерутся 38-й и 39-й корпуса «девятки» (восемнадцать полков!), части 4-й и 6-й Гвардейских армий. Противник со всех сторон зажат в клещи. Бои пока идут главным образом на окраинах — на территориях фабрик, заводов, вокзалов, казарм, — но подвижные группы танкистов и десантников уже прорвались с юга в центральные кварталы города.
Высок наступательный дух наших войск. Части фронта за двадцать дней шагнули от стен Будапешта и берегов Балатона до Вены, пройдя с тяжелыми боями 260 километров. Может быть, гитлеровцы в последние дни ослабили сопротивление? .. Нет, они всюду дерутся с ожесточением и отчаянием обреченных, бросают в бой последние резервы, вплоть до полицейских полков и офицерских школ. Все, что можно превратить в узлы обороны, — они превратили, и в пригородах, и в самой Вене.
Вместо вернувшегося в редакцию Володи Семанова в Вене ко мне присоединяется Миша Письменский, один из неутомимых сотрудников газеты (в Вену выехали и все остальные из редакции, мы их часто встречаем в дивизиях). Но даже вдвоем мы с трудом поспеваем за событиями. Здесь все интересно. Героизм — массовый. Каждый достоин доброго слова.
Седьмого апреля наши войска уже на широком фронте завязывают бои в центральных районах Вены. Освобождены целые кварталы.
В Вене — весна. Зазеленели деревья в парках и скверах. Цветут магнолии. Очищенные от гитлеровцев кварталы полны народу. Тут и взрослые и дети. Чувствуется, что венцы очень любят свой город. С метлами и лопатами они идут чуть ли не вслед за нашими войсками: убирают улицы, срывают со стен плакаты с антисоветскими лозунгами и призывами гитлеровского командования «защищать Вену до последнего солдата».
На венских улицах мы не видим в окнах белых флагов. Вена не капитулирует, — Вена освобождается от немецких оккупантов, она приветствует советские войска!
Подтверждение мы встречаем на каждом шагу.
Вот вооруженные чем попало венцы ведут серединой улицы группу каких-то людей. Возглавляет венцев человек с решительным видом, в белом халате, наверное врач. Спрашиваем, кого и куда ведут. Отвечают: ведут переодетых эсэсовцев в советскую комендатуру.
Вот с верхнего этажа дома нашим солдатам бросают пачки сигарет, улыбаются, приветственно машут руками. Из другого окна им бросают ветку сирени.
К нам с Письменским подбегают два мальчика лет по десяти. Один спрашивает по-немецки:
Не нужна ли нам карта Большой Вены? — и протягивает свернутую карту.
Я готов обнять ребятишек. Ну и умницы! Карты Вены как раз нам и не хватает, чтобы свободно ориентироваться в городе. А Вена — громадна. (Карта эта и по сей день хранится у меня.)
Миша Письменский спрашивает у мальчиков, где их родители, почему ребята так свободно бегают по улице, — ведь недалеко идут бои, стреляют.
Мальчик, протянувший мне карту, еле сдерживая смех, отвечает, что его папе немцы принесли фаустпатроны, чтобы он стрелял по советским танкам, а папа и отец этого мальчика, — он показывает на своего друга, — спрятали фаусты в подвале, а сами убежали в Венский лес.
Не подарить ли вам и фаустпатроны? — спрашивает мальчик, заливаясь смехом.
Мимо нас проходит группа повстанцев, — у них красно-белые повязки на рукавах. Они тоже ведут пленных гитлеровцев. Немцы с ног до головы вываляны в угольной пыли, наверное их вытащили откуда-то из бункера.
Освободив за 8-е и 9 апреля западную часть Вены, наши войска остановились перед Дунайским каналом.
Берега канала крутые, высокие, одеты в камень. Форсировать канал трудно. Гитлеровцы это хорошо знают. Они ушли на восточный берег, подорвали за собой мосты, — их тут больше десятка, — оставив целым лишь один, надеясь еще вернуться назад.
Но мост немцы заминировали. Ящики с толом, фугасы и различные виды мин привешены к металлическим фермам. От них идет электровзрывная сеть на тот берег, к подрывной машинке. В любую секунду можно подорвать и этот мост.
В ночь на 9-е и на 10 апреля канал с ходу пытались форсировать многие штурмовые группы. Одни это делали вплавь, другие — пробираясь по искореженным фермам подорванных мостов. И все потерпели неудачу. Назад вернулись одиночки. (Под фермами мостов гитлеровцы с огнеметами караулили наших десантников. После взятия Вены я присутствовал при извлечении останков. Тяжелая это была картина.)
Тогда все поняли, что путь на восточный берег лежит только через заминированный мост.
Разминировать мост взялся командир саперного взвода старшина Степан Кузаков. Он из 304-го Гвардейского полка Кибкало. Кузаков — атлетического сложения, невозмутимого спокойствия, опытный сапер. Отличился при форсировании Свири летом 1944 года, был награжден орденом. Хорошо воевал на улицах Вены.
Что же задумал Степан Кузаков?
Я об этом спрашиваю старшину.
— Чего не ждут немцы, — отшучивается Кузаков. — Потом расскажу, товарищ капитан...
Что-то еще готовится у саперов, но держат пока в секрете, боятся преждевременной огласки.
От саперов мы с Мишей Письменским перекочевываем в другие батальоны, расположенные в районе Дунайского канала. И там готовятся штурмовые группы. Чтобы пропустить на восточный берег наши танки и пехоту, запрудившие центральные улицы Вены, нужно взять все мосты через канал. Инженерной разведкой установлено, что многие из подорванных мостов можно быстро восстановить. Саперы уже навезли разного строительного материала, готовы немедленно приступить к работе.
Готовятся к штурму канала в батальоне Умара Ха- бекова. Его командный пункт находится рядом с собором Святого Стефана. Но во время сильного минометного обстрела Хабекова смертельно ранило. Умер он минут через двадцать.
День 10 апреля был омрачен для наших десантников в Вене. Героического Умара, в недавнем прошлом командира парашютно-десантного батальона 10-й Гвардейской бригады, хорошо знали в войсках. (На другой день его похоронят в центре Вены, на Шварценберг- плац, ему первому из героев поставят памятник в австрийской столице.)
Мы с Письменским решаем быть поближе к каналу и идем в «дом Геринга». Этот дом иначе не называют, но почему — никто толком не может объяснить. Отсюда нам легче будет следить за надвигающимися событиями.
День выдался хмурый. Зябко, и мы от нечего делать слоняемся из этажа в этаж, из комнаты в комнату,
беседуя с саперами и разведчиками, обосновавшимися здесь для броска через канал. Судя по всему, в этом пятиэтажном доме помещалось немецкое банковское учреждение.
В одной из комнат мы растапливаем печку, благо кое-какой запас дровишек здесь есть. К нам заходят наши соседи, приносят еще поломанные столы и стулья.