С дипломатической точки зрения все это выглядело крайне неуклюже. Босуэлл обращался к Елизавете как равный, что редко позволяла себе даже Мария. По мнению Дрери, Босуэлл хотел добиться того, чтобы англичане были не более чем «наблюдателями», когда он нанесет сокрушительный удар по лордам. Это были тщетные надежды. После громкой ссоры с Босуэллом Мейтланд вместе с женой, Марией Флеминг, покинул Холирудский дворец и присоединился к мятежникам. Он не попрощался с Марией, которую до слез расстроил переход в лагерь противника главной из четырех Марий, ее подруги детства и кузины. Брак с Босуэллом вынудил ее выбирать между мужем и одной из самых близких подруг. По какой-то причине у нее не хватило решимости поставить Босуэлла на место. Мария поклялась быть верна ему в радости и горе — и не отступит от принятого решения.
Конгрегация лордов теперь увеличилась почти до тридцати человек. Никто не сомневался, что это будет схватка не на жизнь, а на смерть. Атмосфера напоминала пьесу «Макбет». Всю страну от Шотландской низменности до горных районов наводнили слухи и пророчества. «На севере есть ведьма, — писал Дрери, — которая говорит, что у королевы будут еще два мужа». Предсказывали, что Босуэлл не проживет и года, а Марию сожгут как ведьму. Эти пророчества передавали Марии, которая отвергала их, хотя «как говорили, в то же время боялась их».
Серьезной проблемой для Марии стал недостаток денег. Содержание, которое она получала как вдовствующая королева Франции, позволяло не экономить на личных расходах, и за все время ее правления налоги поднимались всего один раз, чтобы оплатить расходы на пиры и развлечения в честь крестин принца Джеймса. Однако до сих пор она ни разу не пыталась набрать армию без участия знати — даже во время «загонного рейда». Босуэлл хотел пригласить профессиональных наемников, пятьсот человек пехоты и двести кавалеристов, на что требовалось 5000 крон. Мария решилась на немыслимое. Чтобы собрать необходимую сумму, она сократила расходы своего двора. Опустошив буфеты, она отправила на монетный двор огромное количество золотых и серебряных блюд. В переплавку пошла даже купель из чистого золота, которую Елизавета подарила на крестины ее сына Джеймса. Из купели планировали начеканить монеты достоинством 3 фунта. По иронии судьбы, купель оказалась такой большой и тяжелой, что никак не хотела плавиться, и несколько попыток нагреть ее до нужной температуры ни к чему не привели.
6 июня Босуэлл вместе с Марией переехал из Холируда в замок Бортвик, чтобы укрыться от Мортона и других лордов, планировавших нападение. Они уезжали в такой спешке, что Мария успела взять с собой лишь самое необходимое: серебряный таз для умывания, серебряный чайник для воды, маленький шкафчик с замком для хранения документов, а также большой запас заколок для своих роскошных волос.
Босуэлл собирался укрыться в Хермитедже, но затем решил остановиться в хорошо укрепленном Бортвике, чтобы не уезжать далеко от Эдинбурга. У замка была одна самая простая трехэтажная квадратная башня. Толщина стен у основания составляла 13 футов, а наверху — шесть. С зубчатой башни с бойницами часовые могли видеть все, что происходит в радиусе двух миль. Расположенный в низине замок с трех сторон был окружен крутыми бастионами и рвом с водой. Попасть в него можно было только по подъемному мосту. Для захвата замка требовалась артиллерия, но снабжать его продовольствием и боеприпасами во время осады было трудно.
Вечером 10 июля, когда Босуэлл уже собирался лечь спать, лорды предприняли попытку нападения. Босуэлл незаметно выскользнул из замка через боковые ворота и помчался в Хаддингтон за подкреплением. Лорды призывали его выйти, кричали: «Предатель, убийца, мясник!» Когда нападавшие поняли, что Босуэлл их обманул, они начали осаду, став лагерем возле замка. Летом темнело поздно, почти в одиннадцать часов. Мария поднялась на крышу башни и, высунувшись в бойницу, вступила в словесную перепалку, обмениваясь оскорблениями с собравшимися внизу врагами. Она упорно настаивала на своей правоте. По словам Дрери, лорды обращались с «разными подстрекательскими и неподобающими речами против своей королевы и госпожи, слишком дурными и недостойными, чтобы бедная правительница могла ответить на них лишь словами, не использовав другие способы отмщения». Дрери испытывал почти священный трепет перед помазанной королевой и поэтому, написав эти слова, был настолько смущен, что несколько раз перечеркнул их.
Лорды отступили в окрестности Далкита и на следующий день с двумя сотнями солдат двинулись на Эдинбург. Подойдя к городу, они увидели запертые ворота, но маленький передовой отряд перелез через стену, открыл ворота Коугейт и занял город. Лорд-провост сдал город и, лорды захватили власть в Эдинбурге, а затем призвали к оружию народ:
Граф Босуэлл насильно захватил королеву и запер ее в замке Данбар, побудил Ее Величество к бесчестному браку после того, как получил развод с бывшей женой; он убил покойного короля, а теперь собирает войска, чтобы убить юного принца. Посему приказываем всем вассалам быть готовыми через три часа после получения приказа выступить в поход, чтобы освободить королеву и отомстить графу Босуэллу.
12 июня лорды собрали Тайный совет в Толботе и объявили Босуэлла «главным заговорщиком и убийцей нашего доброго короля и осквернителем тела Ее Величества». В сущности, это был квазисудебный вердикт, отменявший оправдание Босуэлла в убийстве Дарнли и открывавший путь к его «отстранению» или к «судебному поединку» на поле боя.
Захват Эдинбурга был главным достижением лордов. Хантли и его союзники попытались вернуть город, но были вынуждены укрыться в замке, где оказались под защитой сэра Джеймса Бальфура, нового капитана замка и ставленника Босуэлла. Но Бальфур совершил поворот, бесстыдный и гибельный для Марии — переметнулся на сторону противника. Он решил поддержать лордов конфедерации в обмен на обещание простить его участие в убийстве Дарнли. Обида и страх переполняли его с тех пор, как оправдали Босуэлла. Его предательство гарантировало, что Хантли останется в замке — возможно, это его устраивало, поскольку он уже сжег все мосты в своих отношениях с Босуэллом — до тех пор, пока не успеет помочь Марии и Босуэллу в решающей схватке.
Лорды конфедерации ликовали. Они ждали, что вскоре к ним присоединится Аргайл, армия которого превосходила армию любого из них. Тем временем Мортон позволил своим людям разграбить Эбби-Кирк и королевский монетный двор, где они забрали остатки золотых и серебряных блюд, ждавших превращения в монеты, а также купель, которую так и не удалось расплавить.
В этих стесненных обстоятельствах к Марии вернулась решительность и здравомыслие. Она словно стряхнула с себя пелену и снова стала собой. В ночь на 11 июня она бежала из замка Бортвик. Ей всегда нравилось переодеваться в мужскую одежду. Как сообщал Дрери, королева переоделась в мужское платье и поскакала верхом «в сапогах со шпорами… в ту же ночь из Бортвика в Данбар, где не знала никого, кроме милорда герцога [Босуэлла] и нескольких его слуг, которые встретили Ее Величество в миле от Бортвика и сопроводили в Данбар». Почти сразу же после прибытия в замок Босуэлл снова покинул его и направился в Мелроуз, чтобы встретиться со своими вассалами из «пограничного края». Они должны были составить основу его пехоты, однако на его зов явились не все. Дрери подкупил Эллиотов из Лиддесдейла — контрабандистов, которые в прошлом году подстерегли и ранили Босуэлла, — чтобы помешать им присоединиться к войску Марии. Это стало для Босуэлла тяжелым ударом. Но еще серьезнее было предательство Бальфура, потому что по его совету Мария, вероятно, в отсутствие Босуэлла, могла посчитать безопасным покинуть Данбар и вернуться в столицу.
13 июня лорды герольды прошли с барабанами по улицам Эдинбурга, чтобы собрать войско под своими знаменами для защиты принца — добровольцам предлагалась щедрое жалованье в размере 20 шиллингов в месяц. Когда наконец прибыл Аргайл со своими горцами, численность армии составила три тысячи человек.
На следующий день Мария нанесла ответный удар. Она выпустила воззвание, приказывая верным ей подданным собраться следующим утром у Масселборо, неподалеку от восточных ворот Эдинбурга. Чтобы подбодрить свое войско, она заявила, что через двадцать четыре часа будет в Эдинбурге или Лите. Затем во главе отряда из шестисот человек она поскакала в Хаддингтон, где к ней присоединился Босуэлл с двухтысячной армией. У Марии было всего две тысячи шестьсот человек, но по пути к ней присоединялись новые сторонники. Кроме того, у нее было преимущество в артиллерии — из оружейных запасов Данбара она взяла три или четыре бронзовые пушки.
Мария вела себя вызывающе. Она больше не обращала внимания на ограничения, которые накладывало на нее королевское звание. Волосы у нее были растрепаны, и она надела чужую одежду. По словам Дрери, Мария была «одета как все женщины Эдинбурга». На ней было «красное платье с рукавами, стянутыми шнурками, воротник с рюшами, бархатная шляпа и шарф». Капитан Инчкита — француз, состоявший на службе у Босуэлла, писал в своем дневнике, что Мария была в «красной юбке, едва доходившей до середины ног».
Мария и Босуэлл поскакали в Сетон, оставив войско ночевать в полях в окрестностях Престонпанса. Узнав об их приближении, лорды собрали свои отряды и ночным маршем двинулись на Масселборо. Командовали войском Мортон и Атолл. На их знамени, которое несли на двух копьях во главе колонны, был изображен мертвый Дарнли. Он лежал в саду под деревом, одетый в ночную сорочку, а рядом на коленях стоял ребенок, который со слезами говорил: «Рассуди и отомсти за меня, Господи!»
В пять утра следующего дня Мария и Босуэлл были уже в пути. Это было воскресенье, 15 июня, ровно через месяц после их венчания. На их знаменах красовались Андреевский крест и стоящий на задних лапах лев — символы св. Андрея, покровителя Шотландии и короны. Две армии сошлись у Карберри-Хилла, высокого гребня рядом с Инвереском, почти в двух милях к юго-востоку от Масселборо. Мария выбрала позицию приблизительно в миле к северо-западу от деревни Элфинстоун под защитой земляного укрепления, возведенного лордом-протектором Сомерсетом во время последней кампании «грубых ухаживаний». Миновав старый мост у Масселборо, лорды увидели армию Мари