Он склонил голову.
– Ваше величество, – сказал он, – вы сократили ей жизнь.
Он живо ушёл и, услышав только крик за собой, побежал к своим. Но уже в коридорах его окружили придворные – прибыл гонец из Литвы. Один из них упал королю в ноги и, обнимая их, воскликнул:
– Королева! Наша королева…
– Мы молимся за её душу, – мужественно ответил Сигизмунд Август, – или, скорее, просим, чтобы она заступилась за нас перед Богом. Мученица умерла!
Именно в то время, когда Сигизмунд Август был в Кракове, на улицах города стали видеть молчаливого человека, в рваной и облезшей епанче, который, ни с кем не говоря, медленно ходил под домами, заходил в костёлы, появлялся на рынке, блуждал, словно не знал, что делать.
Некоторые, присматриваясь к нему, вспоминали какие-то знакомые черты, которые раньше видели.
Он не знал и не узнавал никого.
Однажды один из придворных королевы Боны, близко к нему подойдя и заглянув в глаза, схватил его за руку и воскликнул:
– Дудич!
Но незнакомец вырвался и не хотел с ним говорить.
Другие потом, выслеживая, узнали в нём также очень несчастного и наполовину безумного Петрка. О нём и о жене давно никто ничего не слышал.
Когда придворные объявили о нём королеве, она велела привести его к ней в замок.
– Что случилось с твоей женой? – спросила Бона.
– Я в этом невиновен! – забормотал Дудич.
– Где она?
– Наверное, в аду, – ответил Дудич.
– Умерла?
– Она всегда носила стилет у пояса, я ни в чём не виноват, – сказал Дудич.
И больше от него было трудно добиться.
Соседи Петрка рассказали, что её похоронили со стилетом в груди и окостенелой рукой на нём. Жить не хотела.
Дрезден 1883 – 4
Конец.