Эльфы сложили про это песню – по крайней мере, так я ее понял. Когда-то она звучала по берегам Великой Реки. Заметьте, она никогда не была песней энтов: на нашем языке это получилась бы очень длинная песня. Но мы знаем ее наизусть и иногда напеваем про себя. Вот как она звучит на вашем наречии:
Энт: Когда от сна встает весна,
Когда земля весной полна,
И луг приветствует весну,
Вернись ко мне и назови
Прекраснейшей мою страну.
Жена энта: Когда сады цветут весной,
Когда цветет весь шар земной,
Когда пчела летит к цветку
И щебет птиц похож на смех,
Я не приду к тебе опять.
Моя земля прекрасней всех.
Энт: Когда лето придет в холмы,
Когда видят деревья сны,
Когда роща зноем полна
И ручей чуть струится по дну,
Вернись ко мне и назови
Самой лучшей мою страну.
Жена энта: Когда лето греет сады,
Когда соком полны плоды,
Когда мед так чист и душист
И поляна цветов полна,
Я останусь здесь и скажу —
Лучше лучших страна моя.
Энт: Когда солнце прячет лучи,
Когда ветер звенит в ночи,
Когда снег всю землю покрыл
И мертва и тверда земля,
Я иду, я зову тебя,
Не могу я жить без тебя.
Жена энта: Когда ветер ломает ветвь
И никто не желает петь,
Когда тьма победила свет
И ручьи уже не журчат,
Я ищу тебя, и я жду тебя,
Не могу я жить без тебя.
Оба вместе: По длинной дороге
Под горьким дождем
Мы на Запад пойдем
И счастливую землю найдем.
Древобородый умолк. — Вот такая песня, — сказал он. — Разумеется, это эльфийская песня – беспечная, быстрая и короткая. Замечу даже, что она довольно красива. Но энты могли бы сказать больше, будь у них время. А теперь я должен встать и немного поспать. Где вы встанете?
— Мы обычно спим лежа, — ответил Мерри. — Нам и здесь будет хорошо.
— Ложитесь, чтобы спать! — удивился Древобородый. — Ну да, конечно! Хм, хум, я стал забывчив: эта песня заставила меня перенестись в Древние Времена. Я решил, что говорю с малышами-энтами. Можете занять кровать. Я постою под дождем. Доброй ночи!
Мерри и Пиппин взобрались на кровать и свернулись клубочком в мягкой траве и папоротнике. Трава была свежей, теплой и ароматной. Свет погас, свечение деревьев поблекло. Но снаружи, под аркой хоббиты видели Древобородого – он стоял неподвижно, подняв руки над головой. Яркие звезды глядели с неба и освещали воду, лившуюся на руки и голову энта и сотнями серебряных капель безостановочно падавшую к его ногам. Под звон капель хоббиты уснули.
Проснувшись, они обнаружили, что и огромный двор, и пол в нише залиты холодным ярким солнцем. Высоко в небе, подгоняемые свежим восточным ветром, плыли рваные облака. Древобородого не было видно, но пока Мерри и Пиппин мылись в бассейне у арки, послышалось бормотание и пение и в проходе между деревьями появился Древобородый.
— Ху, хо! Доброе утро, Мерри и Пиппин! — прогудел он, увидев их. — Вы долго спите. Я уже сделал сегодня много сотен шагов. Теперь мы попьем и пойдем на Энтмут.
Он до краев наполнил две чашки из каменного кувшина, но на этот раз из другого. Напиток был иным, чем накануне: более густым и земным, более сытным и «плотным». Пока хоббиты пили, сидя на краю кровати и отщипывая кусочки эльфийского хлеба (больше по привычке жевать за завтраком, чем от голода), Древобородый стоял, глядя в небо и напевая то ли по-энтски, то ли по-эльфийски, то ли на каком-то неведомом языке.
— А Энтмут – это что за место? — решился спросить Пиппин.
— Ху, а? Энтмут? — переспросил Древобородый, поворачиваясь. — Это не место, это собрание энтов, а оно в наши дни происходит не часто. Но я добился у многих обещания прийти. Мы встретимся на своем обычном месте, люди называют его Дерндингл. Это к югу отсюда. Мы должны быть там в полдень.
Вскоре они отправились. Как и накануне, Древобородый нес хоббитов на руках. Выйдя со двора, он повернул направо, перешагнул через ручей и двинулся на юг вдоль подножий больших, беспорядочно разбросанных склонов, поросших редкими деревьями. Выше хоббиты увидели заросли березы и рябины, а еще дальше – темный сосновый бор. Скоро Древобородый свернул в сторону от холмов и пошел по густому лесу. Таких огромных, высоких и толстых деревьев хоббиты еще не видели. Они ощутили слабое удушье, которое заметили еще давно, когда впервые вошли в лес, но вскоре это ощущение прошло. Древобородый не разговаривал с ними. Он что-то глухо и задумчиво бормотал про себя, но Мерри и Пиппин не могли разобрать ни слова: это было что-то вроде «бум, бум, румбум, бурар, бум бум, дарар бум бум, дарар бум» и так далее, причем мелодия и ритм постоянно менялись. Время от времени хоббитам казалось, что они слышат ответ – гул и дрожащие звуки, шедшие как будто из-под земли или из ветвей у них над головой, а может, и от стволов деревьев, но Древобородый не останавливался и не поворачивал головы.
Прошло довольно много времени. Пиппин пытался считать «энтские шаги», но на третьей тысяче быстро сбился – Древобородый сбавил шаг. Неожиданно он остановился, опустил хоббитов на землю, поднес согнутые ладони ко рту и задудел. Громкое «хум-хум», как призыв басового рога, полетело по лесу и эхом отразилось от деревьев. С нескольких сторон издалека донеслось такое же «хум-хум», и это было не эхо, а ответ.
Древобородый посадил Мерри и Пиппина на плечи и пошел дальше, вновь и вновь посылая подобный звучанию рога призыв, и всякий раз отклик раздавался ближе и громче. Наконец они подошли к непроницаемой на вид стене из темных вечнозеленых деревьев, каких хоббиты прежде не видали: деревья эти ветвились прямо от корней и были плотно одеты темными глянцевитыми листьями, отчего напоминали остролист без колючек. На ветвях торчало вверх множество крепких почек оливкового цвета.
Свернув налево и идя вдоль этой могучей изгороди, Древобородый в несколько шагов очутился возле узкого входа. Утоптанная тропа уходила туда – и вдруг круто ныряла вниз по длинному склону. Хоббиты увидели, что спускаются в глубокую лощину, круглую, как чаша, очень широкую и глубокую, окаймленную высокой изгородью из темных вечнозеленых деревьев. На ровном, травянистом дне лощины не росли деревья – лишь в центре чаши стояли три серебристые березы, очень высокие и невыразимо прекрасные. В лощину вели еще две тропы: с запада и с востока.
Несколько энтов уже прибыло. Еще больше спускалось по тропинкам, да и за Древобородым теперь шагали сородичи. Когда они подошли ближе, хоббиты вытаращили глаза. Они ожидали увидеть существ, похожих на Древобородого, как один хоббит походит на другого (во всяком случае, для глаза чужеземца), и очень удивились, не обнаружив ничего подобного. Среди энтов не было двух одинаковых, как не бывает двух одинаковых деревьев: одни отличались, как деревья одного вида, но с разной судьбой, другие – как деревья разных видов: береза и бук, дуб и пихта. Здесь было несколько старых энтов, бородатых, корявых и крепких (хотя ни один из них не выглядел таким древним, как Древобородый). Были и высокие сильные энты с гладкими конечностями и ровной кожей, похожие на лесные деревья в пору расцвета, но не было юных энтов, побегов. Уже около двух дюжин энтов стояло на широком травянистом дне лощины, а еще больше прибывало. Вначале Мерри и Пиппина поразило главным образом представшее их взорам разнообразие форм, красок, толщины, роста, длины ног и рук, числа пальцев на руках и ногах – от трех до девяти. Кое-кто – таких было мало – более или менее походили на Древобородого и напоминали бук или дуб. Но были и другие. Каштаноподобные энты – смуглокожие, толсто- и коротконогие, с широкими ладонями и растопыренными пальцами. Ясенеподобные – высокие, прямые, серокожие энты с многопалыми руками и длинными ногами; энты-ели (самые высокие) и иные – энты-березы, рябины, липы. Но когда все энты собрались вокруг Древобородого, слегка склонив головы, что-то неспешно бормоча приятными голосами и внимательно разглядывая чужеземцев, хоббиты увидели, что все они принадлежат к одному роду, у всех одинаковые глаза: не такие старые и глубокие, как у Древобородого, но с тем же неторопливым, степенным и задумчивым выражением и с той же зеленой искрой.
Как только вся компания собралась и широким кругом обступила Древобородого, начался любопытный, но непонятный разговор. Энты медленно забормотали: вначале один, потом к нему присоединился другой, пока не зазвучал общий хор; голоса ритмично поднимались и опускались, то набирая громкость на одной стороне круга, то затихая, чтобы мощно грянуть на другой его стороне. Хотя Пиппин не понимал ни слова (он предположил, что язык был энтский), хоббит нашел поначалу, что слушать этот напев приятно, однако постепенно внимание Пиппина рассеялось. Спустя очень много времени (песня энтов все не затихала) Пиппин обнаружил, что раздумывает над следующим: коль скоро язык энтов так нетороплив, успели они сказать что-нибудь кроме «с добрым утром» или нет? И, если Древобородый собирается провести перекличку, сколько же дней она займет? «Интересно, как по-энтски „да“ и „нет“», — подумал Пиппин. Он зевнул.
Древобородый немедленно повернулся к нему. — Хм, ха, хой, мой Пиппин! — сказал он, и остальные энты прекратили пение. — Я забыл о том, что вы торопливый народ. К тому же утомительно слушать непонятные речи. Можете спуститься. Я сообщил ваши имена Энтмуту, все энты видели вас и согласились, что вы не орки и что в старый список должна быть внесена новая строка. Мы пока не продвинулись дальше, но для Энтмута и это быстрая работа. Вы с Мерри можете погулять по лощине, если хотите. Вон там, у северного края, есть источник с хорошей водой, если вам нужно освежиться. До начала настоящего Мута нужно сказать еще несколько слов. Я отыщу вас и скажу, как продвигаются дела.