— А почему вы решили, что у одного из наших друзей оказались свободны руки? — спросил Гимли.
— Не знаю, как это вышло, — ответил Арагорн, — не знаю и того, почему орк унес их. Наверняка не затем, чтобы помочь им бежать. Нет, пожалуй, я начинаю понимать то, что поначалу озадачило меня – почему, когда погиб Боромир, орки удовольствовались тем, что захватили Мерри и Пиппина. Они не стали искать нас, не напали на наш лагерь; вместо этого они со всех ног кинулись в Исенгард. Пришло ли им в голову, что захватили Кольценосца и его верного товарища? Вряд ли. Их хозяева не рискнули бы дать оркам столь ясный приказ, даже если сами что-то знали; они не стали бы в открытую говорить о Кольце: орки – неверные слуги. Нет, я думаю, орки получили приказ любой ценой захватить хоббитов живыми. Была предпринята попытка ускользнуть с драгоценными пленниками до начала битвы. Возможно, предательская, что неудивительно для этого подлого народа. Какой-то большой и храбрый орк попытался в одиночку улизнуть с добычей, чтобы загрести всю награду. Вот мое мнение. Могут существовать и другие. Но в любом случае мы можем рассчитывать на то, что хотя бы один из наших друзей сбежал. Наша задача – найти его до возвращения в Рохан и помочь. И Фангорна нечего страшиться: в этот лес нашего друга увела нужда.
— Не знаю, что пугает меня сильнее, Фангорн или долгая пешая дорога через Рохан, — заметил Гимли.
— Тогда в лес! — решил Арагорн.
Вскоре Арагорн нашел свежие следы. В одном месте на берегу Энтвоша он обнаружил отпечатки ног. Это были следы хоббитов, но слишком малоприметные, чтобы много понять по ним. Потом у ствола большого дерева на самом краю леса были найдены новые следы. На голой и сухой земле они были плохо заметны.
— По крайней мере один из хоббитов стоял тут и смотрел назад, а потом повернулся и пошел в лес, — пояснил Арагорн.
— Значит, и нам надо идти, — сказал Гимли. — Но мне этот Фангорн не нравится. К тому же нас предупреждали против него. Лучше бы след увел нас куда-нибудь еще!
— Мне этот лес не кажется обителью зла, что бы о нем ни говорили, — сказал Леголас. Он стоял на опушке, подавшись вперед, словно прислушивался, и вглядывался в сумрак широко раскрытыми глазами. — Нет, он не злой. Или зло, которое живет в нем, сейчас далеко. Я улавливаю лишь ничтожнейшее эхо тех мест, где сердца деревьев черны. Вблизи от нас нет злобы, но есть настороженность и гнев.
— Ну, на меня-то ему нечего сердиться, — сказал Гимли, — я его не трогал.
— Так-то оно так, — ответил Леголас, — и все же лес сильно пострадал. В нем что-то случилось или вот-вот случится. Разве вы не чувствуете напряженность? У меня перехватывает дыхание.
— Я чувствую, что стало душно, — сказал гном. — Этот лес светлее Мерквуда, но какой-то сырой и затхлый.
— Он стар, очень стар, — пояснил эльф. — Так стар, что даже я чувствую себя молодым, о чем забыл с тех пор, как пустился в путь с вами, дети. Этот лес стар и полон воспоминаний. Я был бы счастлив здесь, если бы пришел сюда в мирные дни.
— Уж конечно, — фыркнул Гимли. — Вы ведь лесной эльф, хотя все эльфы – странный народ. Но вы успокоили меня. Куда пойдете вы, туда и я. Но держите наготове лук, а я высвобожу из-за пояса топор. Не для деревьев, — торопливо добавил он, посмотрев на дерево, под которым они стояли. — Не хочу встречаться со стариком, не имея на руках веского довода, вот и все. Пошли!
И трое охотников углубились в лес Фангорн. Леголас и Гимли предоставили Арагорну отыскивать след. Но скиталец мало что мог разглядеть: сухую лесную землю покрывал толстый слой листьев. Однако, догадываясь, что беглецы будут держаться воды, Арагорн часто возвращался на берег ручья. Здесь он и нашел место, где Мерри с Пиппином пили воду и омывали ноги. Там все ясно увидели следы двух хоббитов: одни чуть поменьше, другие побольше.
— Хорошая весть, — обрадовался Арагорн. — Но это следы двухдневной давности. И, кажется, здесь хоббиты повернули от реки.
— Так что же теперь? — огорчился Гимли. — Мы не можем выслеживать их по всему Фангорну. У нас нет припасов. Если мы не найдем их в ближайшее время, то ничем не сможем им помочь. Разве что сядем рядом и докажем свою дружбу тем, что вместе умрем с голоду.
— Если и впрямь больше ничего не остается – так и сделаем, — отрезал Арагорн. — Пошли!
Спустя какое-то время они подошли к обрывистому краю холма Древобородого и увидели скальную стену с уходящими вверх грубыми ступенями. Солнце пробивалось сквозь быстрые облака, и лес казался менее серым и угрюмым.
— Давайте поднимемся туда и осмотримся! — предложил Леголас. — Мне все еще трудно дышать. Хочу глотнуть свежего воздуха.
Товарищи начали подъем. Арагорн поднимался последним, медленно: он внимательно осматривал ступени и уступы.
— Я почти уверен, что здесь, наверху, побывали хоббиты, — сказал он, — но тут есть и другие следы, очень странные, которых я не понимаю. Интересно, сумеем ли мы увидеть с этого выступа что-нибудь, что поможет нам догадаться, куда они пошли дальше?
Он выпрямился и огляделся, но не увидел ничего, что могло бы ему помочь. Скала была обращена на юго-восток, и широкий обзор открывался с нее лишь на восток. Там виднелись кроны деревьев, рядами спускавшиеся к равнине, откуда пришли друзья.
— Мы дали изрядного кругаля, — воскликнул Леголас. — Мы все могли бы спокойно прийти сюда, если бы на второй или третий день двинулись от Великой Реки на запад. Мало кто способен предвидеть, куда заведет его дорога, пока не пройдет по ней до конца.
— Но мы не собирались идти к Фангорну, — напомнил Гимли.
— Однако мы здесь – и в ловушке, — резюмировал Леголас. — Смотрите!
— На что смотреть? — спросил Гимли.
— Вон туда, в гущу деревьев!
— Куда? У меня не эльфийское зрение.
— Тш! Тише! Смотрите! — указал Леголас. — Под деревьями, там, откуда мы пришли. Это он. Разве вы не видите, как он переходит от дерева к дереву?
— Вижу, теперь вижу, — прошептал Гимли. — Смотрите, Арагорн! Разве я не предупреждал вас? Там старик. В грязных серых лохмотьях: потому я и не увидел его сначала.
Арагорн взглянул и неподалеку увидел медленно движущуюся согбенную фигуру. Старик походил на нищего, который устало бредет, опираясь на грубый посох. Голова его была опущена, и он не глядел на путников. В других землях они бы приветствовали его добрым словом, но тут стояли молча, в странном ожидании: приближалось что-то, полное скрытой силы – или угрозы.
Гимли широко раскрытыми глазами некоторое время смотрел на приближающуюся фигуру. Затем вдруг, не способный дольше сдерживаться, закричал: — Ваш лук, Леголас! Натяните его! Готовьтесь! Это Саруман! Не позволяйте ему говорить, иначе он околдует нас. Стреляйте!
Леголас взял лук и медленно, как бы преодолевая сопротивление, согнул его. В руке он держал стрелу, но не накладывал ее на тетиву. Арагорн стоял молча, лицо его было напряженным и внимательным.
— Чего вы ждете? В чем дело? — свистящим шепотом спросил Гимли.
— Леголас прав, — спокойно сказал Арагорн. — Мы не можем стрелять в старика без всякого повода, как бы мы ни боялись. Смотрите и ждите!
В этот миг старик ускорил шаг и с неожиданной быстротой подошел к подножию скальной стены. Тут он неожиданно посмотрел вверх, и трое путников замерли, глядя вниз. В тишине.
Они не видели его лица: на старике был капюшон, а поверх капюшона широкополая шляпа, так что лицо тонуло в тени, виднелись лишь кончик носа да седая борода. Но Арагорну показалось, что он уловил блеск острых и проницательных глаз из-под полей шляпы.
Но вот старик прервал молчание. — Наконец-то мы встретились, друзья, — промолвил он негромко. — Я хочу поговорить с вами. Вы спуститесь или мне подняться к вам? — И, не дожидаясь ответа, начал подъем.
— Ну! — воскликнул Гимли. — Остановите его, Леголас!
— Разве я не сказал, что хочу поговорить с вами? — сказал старик. — Опустите лук, мастер эльф.
Лук и стрела выпали из повисших плетьми рук Леголаса.
— А вы, мастер гном, отпустите рукоять топора. Подобные доводы вам не понадобятся.
Гимли вытаращил глаза – и замер, неподвижный, как камень; тем временем старик резво, точно горный козел, взбежал по грубым ступеням. Казалось, его усталость растаяла без следа. Когда он ступил на площадку, на краткий миг, слишком краткий, чтобы увериться в увиденном, блеснуло что-то белое, будто под серыми лохмотьями скрывалась белая одежда. В тишине слышалось только свистящее дыхание Гимли.
— Скажу снова: славная встреча! — сказал старик, подходя. В нескольких шагах от путников он остановился, тяжело опираясь на посох и внимательно глядя из-под капюшона. — Что же вы здесь делаете? Эльф, человек и гном, все одетые по-эльфийски. Несомненно, ваша история достойна внимания. Подобную компанию не часто встретишь.
— Вы говорите так, будто хорошо знаете Фангорн, — заметил Арагорн. — Это верно?
— Не совсем, — ответил старик. — На его изучение можно потратить множество жизней. Но время от времени я прихожу сюда.
— Нельзя ли узнать ваше имя и затем выслушать то, что вы хотите сказать нам? — поинтересовался Арагорн. — Утро проходит, а у нас срочные дела.
— Я уже сказал, что хотел: что вы здесь делаете и какова ваша история? Что касается моего имени... — Он долго и тихо смеялся. Арагорн почувствовал, как по телу его пробежал холодок, странная холодная дрожь – но он испытывал не страх и не ужас, скорее, это было что-то вроде порыва свежего ветра или дождя, который разгоняет тревожный сон.
— Мое имя! — снова заговорил старик. — А разве вы не догадались? Думаю, вы уже слышали его. Да, вы его уже слышали. Но довольно об этом, расскажите о себе.
Три товарища не отвечали.
— Некоторые усомнились бы, следует ли рассказывать о таком деле, как ваше, — продолжал старик. — К счастью, я кое-что о нем знаю. Насколько я понимаю, вы идете по следам двух молодых хоббитов. Не смотрите так, будто прежде никогда не слышали этого странного слова. Слышали. Слышал и я. Что ж, позавчера они взобрались сюда и встретили того, кого не ожидали встретить. Вам легче? Теперь вы захотите узнать, где они сейчас? Ну, ну, пожалуй, я сумею сообщить вам кое-какие новости. Но почему мы стоим? Видите ли, ваше дело теперь уже не такое срочное, как вы полагаете. Давайте присядем, чтобы чувствовать себя вольготнее.