— Она существует и не разрушена, — продолжал Гэндальф, — спиралью из многих тысяч ступеней она поднимается из глубочайшего подземелья к высочайшей вершине и наконец приводит в башню Дюрина, вырубленную в скале Зиракзигиль – вершине Сильвертайна.
Там, над Келебдилем, было одинокое окошко в снегу, а перед ним узкая площадка, крошечный островок над туманным миром. Там сияло яростное солнце, но внизу все было скрыто облаками. Балрог выскочил наружу и, когда я последовал за ним, вновь возжег пламя. Некому было увидеть это, не то и спустя века о Битве На Вершине пели бы песни. — Неожиданно Гэндальф рассмеялся. — Но о чем бы говорилось в этих песнях? Те, кто глядел снизу, решили бы, что на вершине бушует буря. Они услышали бы удары грома и увидели бы молнии, ударявшие в Келебдиль и отскакивавшие огненными языками. Может быть, довольно? Большой столб дыма вздымался над нами, дыма и пара. Лед растекался ручьями. Я сбросил врага вниз, и он упал с огромной высоты и проломил склон горы там, где ударился о него. Затем тьма окутала меня, и я ушел за пределы рассудка и времени и блуждал по далеким дорогам, о которых не буду рассказывать.
Нагим вернулся я обратно – ненадолго, покуда не выполню, что должен, – и нагим лежал на вершине горы. Башня превратилась в пыль, окошко исчезло, разбитую лестницу завалило обгорелыми обломками камня. Я лежал один, позабытый, без надежды спастись с этого твердого рога Земли. Я лежал и глядел вверх, и звезды кружились над моей головой, и каждый день был длинным, как земной век. До моего слуха долетал слабый гул со всех земель – звуки рождения и смерти, песни и плача, и вечный стон камня, изнемогающего под непосильной тяжестью. Там и нашел меня в конце концов Гвайхир, Крылатый Владыка, подобрал и унес.
«Друг в беде, я осужден быть твоим бременем», — сказал я ему.
«Ты был бременем, — отвечал он, — но все изменилось. Теперь ты в моих когтях легче лебединого пера. Солнце просвечивает сквозь тебя. По совести, я думаю, я тебе не нужен: если бы мне вздумалось разжать когти, тебя подхватил бы ветер».
«Не дай мне упасть! — выдохнул я, снова ощущая в себе жизнь. — Неси меня в Лотлориен».
«Это и поручила мне госпожа Галадриель, пославшая меня искать тебя», — ответил Крылатый Владыка.
Так я оказался в Карас-Галадоне и обнаружил, что вы совсем недавно ушли оттуда. И я предался отдыху в безвременье той земли, где дни приносят здравие, а не тлен. Я нашел исцеление и обнаружил, что одет в белое. Я давал советы и сам получал их. Потом незнакомыми дорогами направился сюда и принес вам – не всем – вести. Арагорну меня просили передать следующее:
Элессар, Элессар! Где теперь твой народ?
Почему далеки так дьюндейны?
Близок час, когда выйдет забытый вперед,
И Серый отряд уже едет.
Но ведущая к Морю тропинка темна,
И дорога, тебе предстоящая, – Мертвых страна.
Леголасу она послала такие слова:
Леголас! Как долго жил ты весело и без забот!
Бойся крика птиц у Моря, у соленых дальних вод!
Если до тебя крик чаек ветер донесет —
Никогда уже покоя сердце эльфа не найдет.
Гэндальф замолчал и закрыл глаза.
— Значит, мне она ничего не передала? — спросил Гимли и опустил голову.
— Темны ее слова, — заметил Леголас, — и мало значат для тех, кто получил их.
— Это не утешение, — ответил Гимли.
— Так что же? Неужели вы хотели бы, чтобы она открыто говорила с вами о вашей смерти? — спросил Леголас.
— Да, если ей больше нечего было бы сказать.
— Что-что? — спросил Гэндальф, открывая глаза. — Да, я думаю, что могу догадаться, что означают ее слова. Прошу прощения, Гимли! Я задумался над смыслом ее посланий. Вам она тоже послала слова, не темные и не печальные.
«Гимли, сыну Глойна, — сказала она, — передайте приветствие его госпожи. Носитель локона, куда бы ты ни пошел, мои мысли с тобой. Но будь осторожен и руби дерево по себе!»
— В счастливый час вы вернулись к нам, Гэндальф! — вскричал гном и заплясал, распевая что-то на странном языке гномов. — Идемте, идемте! — закричал он, хватая топор. — Раз уж голова Гэндальфа теперь священна, надо найти другую, которую следовало бы расколоть.
— Ее не придется долго искать. — Гэндальф встал с камня. — Идемте! Мы истратили все время, отведенное на встречу разлученных друзей. Нужно торопиться.
Он вновь завернулся в старый изорванный плащ и пошел вперед. Следуя за ним, путники быстро спустились с высокого уступа и вновь зашагали по лесу вдоль берега Энтвоша. Они не произнесли ни слова, пока вновь не остановились на траве за пределами Фангорна. Лошадей не было видно.
— Не вернулись, — констатировал Леголас. — Поход будет утомительным.
— Я не пойду пешком. Время не позволяет! — сказал Гэндальф. Подняв голову, он протяжно свистнул. Звук был таким резким и пронзительным, что все замерли, дивясь тому, как это он мог сорваться с уст бородатого старца. Трижды свистнул Гэндальф, и тогда восточный ветер донес с равнин слабое далекое ржание. Путники с любопытством ждали. Вскоре послышался топот копыт: вначале это была лишь неясная дрожь земли, которую ощутил только растянувшийся на траве Арагорн, но постепенно она переросла в громкий, отчетливый и быстрый стук копыт.
— Там не одна лошадь, — заметил Арагорн.
— Конечно, — сказал Гэндальф. — Одной всех нас не снести.
— Их три, — сказал Леголас, глядя на равнину. — Смотрите, как бегут! Вот Хасуфель, а рядом с ним мой друг Арод! Но впереди скачет другой конь – огромный. Я таких не видал.
— И не увидите! — заверил Гэндальф. — Это Обгоняющий Тень. Он вождь меаров, вожаков лошадей, и даже Теоден, король Рохана, никогда не ездил на лучшем скакуне. Разве он не сияет, как серебро? Разве не бежит ровно, как быстрый ручей? Он пришел ко мне, конь Белого Всадника. Мы вместе поскачем на битву.
Пока старый чародей говорил эти слова, огромный конь поднялся по склону холма и помчался к ним. Шерсть его лоснилась, грива развевалась от быстрого бега. Две другие лошади следовали за ним. Увидев Гэндальфа, Обгоняющий Тень замедлил бег и громко заржал, потом, осторожной рысцой подбежав к старику, склонил гордую голову и уткнулся носом в его шею.
Гэндальф приласкал его. — Далек путь от Ривенделла, мой друг, — сказал он, — но ты мудр, резв и всегда приходишь вовремя. Нам предстоит дальняя дорога – так давай же более не разлучаться на этой земле!
Вскоре подбежали и две другие лошади и спокойно остановились, как бы ожидая приказов. — Мы немедленно отправляемся в Медусельд, чертоги вашего хозяина Теодена! — серьезно сказал Гэндальф, обращаясь к ним. Кони наклонили головы. — Время не ждет, поэтому, с вашего позволения, друзья мои, мы поедем верхом. Мы просим вас скакать как можно быстрее. Хасуфель понесет Арагорна, а Арод – Леголаса. Гимли я посажу перед собой, и Обгоняющий Тень, если на то будет его воля, понесет нас обоих. Подождем только, пока они напьются.
— Теперь я отчасти разгадал одну ночную загадку, — проговорил Леголас, легко вспрыгивая на спину Арода. — Испугались ли они поначалу или нет, наши лошади встретили Обгоняющего Тень, своего вождя, и с радостью приветствовали его. Вы знали, что они поблизости, Гэндальф?
— Да, знал, — ответил чародей. — Я мысленно просил его поторопиться, потому что еще вчера он был далеко к югу от этих земель. Пусть же он быстро отнесет меня обратно!
Гэндальф что-то сказал Обгоняющему Тень, и конь быстро понес его вперед, соразмеряясь, однако, с аллюром остальных лошадей. Через некоторое время он внезапно свернул и, выбрав место с отлогим берегом, перешел реку и поскакал на юг по плоской и широкой голой равнине. Ветер гнал по бесконечной траве серые волны. Не было ни малейших признаков дороги или тропы, но Обгоняющий Тень не останавливался и не мешкал.
— Он мчится напрямик к чертогам Теодена у склонов Белых гор, — крикнул Гэндальф. — Так быстрее. Восточнее, где пролегает главная дорога на север, земля тверже, но Обгоняющий Тень знает здесь все болота и ямы.
Много часов скакали они по лугам и речным долинам. Часто трава была так высока, что доходила всадникам до колен, и их скакуны, казалось, плыли в серо-зеленом море. Им попадалось множество скрытых омутов и обширных полей осоки, колыхавшейся над коварными трясинами, но Обгоняющий Тень повсюду находил путь, а другие лошади шли по его следу. Солнце постепенно скатилось к западному горизонту. Окидывая взглядом бескрайнюю равнину, всадники на миг увидели его алый костер, утонувший в травах. Склоны далеких гор засверкали киноварью. Путникам почудилось, будто поднялся дым и помрачил солнце, окрасив его диск в кровавый цвет, словно, уходя за край земли, оно подожгло траву.
— Там находится Роханский проход, — показал Гэндальф. — Он к западу от нас. Там Исенгард.
— Я вижу облако дыма! — крикнул Леголас. — Что бы это могло быть?
— Сражение и война! — ответил Гэндальф. — Вперед!
Глава VIКороль Золотого чертога
Они ехали в лучах заходящего солнца, ехали в неторопливых сумерках и в темной ночи. А когда наконец остановились и спешились, даже Арагорн держался скованно и выглядел усталым. Гэндальф дал им отдохнуть лишь несколько часов. Леголас и Гимли спали, Арагорн лежал на спине, вытянувшись во весь рост, но Гэндальф стоял, опираясь на посох, и вглядывался во тьму то на востоке, то на западе. Все молчало и словно бы вымерло. Когда путники вновь поднялись, небо загромоздили длинные облака, подгоняемые свежим ветром. При свете холодной луны двинулись в путь и ехали так же быстро, как и днем.
Шли часы, а скачка не кончалась. Гимли задремал и упал бы с лошади, если бы Гэндальф не подхватил его и не разбудил. Хасуфель и Арод, усталые, но гордые, следовали за своим неутомимым предводителем, чья серая тень едва виднелась впереди. Пролетали мили. Прибывающая луна ушла за облака на западе.