— Давай, — согласился Фродо, — я устал и сегодня вряд ли смогу еще долго брести по камням, хоть мысль о промедлении мне и противна. Я хотел бы, чтобы перед нами лежала ровная дорога – тогда я шел бы и шел, пока несут ноги.
Идти вдоль изломанного подножия Эмин-Муиля оказалось не легче. Сэм не нашел ни убежища, ни пещеры: лишь голые скалы хмуро нависали над обрывом, который здесь был гораздо выше и круче. В конце концов совершенно измученные хоббиты попросту рухнули на землю под защитой огромного камня неподалеку от подножия обрыва. Некоторое время они угрюмо сидели там, безуспешно пытаясь бороться со сном в холодной неподвижной ночи. Ярко светила луна, высоко взобравшаяся на небосклон. Ее призрачный белый свет озарял каменистые склоны и проникал в каждую трещинку крутого обрыва холодной угрюмой скалы, превращая темную громаду в ледяную бледно-серую с подпалинами черных теней.
— Ладно! — сказал Фродо, вставая и плотнее запахивая плащ. — Поспи, Сэм. Возьми мое одеяло. А я похожу, покараулю. — Неожиданно он насторожился и, пригнувшись, схватил Сэма за рукав. — Что это? — прошептал он. — Смотри, вон там, на утесе!
Сэм взглянул и резко втянул воздух сквозь зубы. — С-с-с! — сказал он. — Вот оно что! Голлум! Змейки-гадючки! Подумать только, я воображал, будто нашим спуском мы собьем его со следа! А поглядите-ка! Ползет, как мерзкий паук по стене.
Вниз по стене пропасти, отвесной и почти гладкой в бледном лунном свете, двигалась, растопырив руки и ноги, черная фигурка. Может быть, ее мягкие цепкие пальцы находили щели и опору там, где никакой хоббит ничего не увидел бы и не нащупал, но казалось, что она ползет по стене на липких присосках, как крупное насекомое. Вдобавок фигурка спускалась головой вперед, как бы вынюхивая дорогу. Время от времени она медленно поднимала голову на длинной тощей шее и крутила ею, и тогда хоббиты мельком видели два бледных поблескивающих огонька – глаза существа, которые на миг обращались к луне и тут же вновь закрывались.
— Вы думаете, он может нас увидеть? — спросил Сэм.
— Не знаю, — спокойно ответил Фродо, — но думаю, что нет. Даже дружескому взору трудно разглядеть эти эльфийские плащи: в сумраке я не вижу тебя и за несколько шагов. К тому же я слышал, что Голлум не выносит света солнца и луны.
— Тогда почему он лезет именно сюда?
— Спокойно, Сэм! — отозвался Фродо. — Возможно, он чует нас. И, сдается мне, слух у него не менее острый, чем у эльфов. Вероятно, он что-то услышал: должно быть, наши голоса. Мы здесь недавно шумели, да и минуту назад говорили слишком громко.
— Как хотите, а мне он отошнел, — заявил Сэм. — Уж слишком часто он стал появляться, и я намерен потолковать с ним, если получится. Тем более, что теперь нам вряд ли удастся улизнуть. — Глубоко надвинув на лицо серый капюшон, Сэм стал подбираться к утесу.
— Осторожно! — прошептал Фродо, идя за ним. — Не спугни его! Он гораздо опаснее, чем кажется.
Черная фигура проделала ползком уже три четверти пути вниз, и не более пятидесяти футов отделяло ее от подножия утеса. Неподвижно присев в тени большого валуна, хоббиты следили за ней. Казалось, Голлум попал на трудный участок или его что-то встревожило. Хоббиты слышали сопение и резкое свистящее дыхание, похожее на проклятия. Голлум поднял голову, и хоббитам показалось, будто он сплюнул. Потом двинулся дальше. Теперь Фродо и Сэму был слышен его хриплый, присвистывающий голос.
— Ах, ссс! Осторожно, сокровище мое! Тишше едешшь, дальшше будешь! Нам нельззя рисковать своей шеей, сокровище мое. Нет, сокровище – голлум! — он снова поднял голову, взглянул на луну и быстро закрыл глаза. — Мерззкий, мерззкий свет... Ссс... Он шпионит за нами, сокровище мое... Он делает больно нашим глазам.
Голлум спустился еще ниже, и его шипение зазвучало резче и отчетливее. — Где оно, где оно, сокровище мое... с-с-сокровище мое? Оно наше, наше, нам без него нельзя. Воры, воры, грязные воришшки. Где они с моим Сокровищем? Будь они прокляты! Ненависстные!
— Похоже, он не знает, где мы, — прошептал Сэм. — А что это за сокровище такое? Неужто он про...
— Тшш! — выдохнул Фродо. — Он теперь слишком близко и может услышать шепот.
Действительно, Голлум вдруг вновь остановился, и его большая голова на тощей шее закачалась из стороны в сторону, словно он прислушивался. Бледные глаза были полузакрыты. Сэм сдержался, хотя руки у него чесались. Глаза хоббита с гневом и отвращением неотрывно следили за жалким созданием, которое возобновило движение, по-прежнему бормоча что-то свистящим шепотом.
Наконец Голлум оказался не более чем в дюжине футов от земли, как раз над головами у хоббитов. Дальше скала отвесно обрывалась, чуть-чуть отклоняясь внутрь, и даже Голлум не мог найти там опоры. Он как будто бы попытался развернуться, но вдруг с коротким резким криком сорвался вниз. Падая, он подогнул под себя руки и ноги, как паук, чья нить порвалась.
Сэм мгновенно выскочил из убежища и в два прыжка оказался у подножия утеса. Прежде чем Голлум смог встать, Сэм бросился на него. И тут же обнаружил, что с Голлумом, даже захваченным врасплох, не так-то легко справиться. Не успел Сэм схватить его, как длинные руки и ноги обхватили его, прижав руки хоббита к бокам, и мягкие, но страшно сильные объятия сдавили его, точно медленно затягивающиеся шнуры; холодные и влажные пальцы подбирались к горлу. Потом острые зубы вонзились Сэму в плечо. Все, что Сэм смог сделать, – ударить противника круглой твердой головой в лицо. Голлум зашипел, сплюнул, но не выпустил его.
Сэму пришлось бы худо, будь он один. Но подскочил Фродо и выхватил из ножен Жало. Ухватив Голлума левой рукой за тонкие прямые волосы, он запрокинул ему голову, открыв длинную шею и заставляя взглянуть бледными злобными глазами в небо.
— Пусти! Голлум, — сказал он. — Это Жало. Ты его однажды уже видел. Отпусти или в этот раз познакомишься с ним. Я перережу тебе горло.
Голлум обмяк и повалился наземь. Сэм встал, ощупывая плечо. Глаза его гневно горели, но он не мог отомстить за себя: его враг лежал у камней и жалко хныкал.
— Не трогайте нас! Не позволяй им обижать нас, сокровище мое. Они не повредят нам, правда, славные маленькие хоббиты! Мы не делали им ничего плохого, а они прыгнули на нас, как кошка на бедную мышку, да, сокровище мое. А мы так одиноки, голлум. Мы будем хорошими с ними, очень хорошими, если они будут к нам добры, да, да!
— Ну что с ним делать? — спросил Сэм. — Связать, что ли, чтобы не мог за нами шпионить?
— Но это убьет нас, убьет, — захныкал Голлум. — Злые маленькие хоббиты! Связать нас в этой холодной жестокой земле и бросить, голлум, голлум... — В горле у него забулькали всхлипы.
— Нет, — сказал Фродо. — Если убивать его, так уж сразу. Но мы не можем этого сделать. Бедняга! Он не причинил нам вреда.
— Да ну! — возразил Сэм, потирая плечо. — Все равно, не причинил, так собирался – и собирается, я не я буду! Задушить нас во сне – вот что он задумал.
— Да уж, — сказал Фродо. — Но что он собирается делать – другой вопрос. — Он задумчиво помолчал. Голлум лежал неподвижно, но хныкать перестал. Сэм сердито смотрел на него.
Фродо показалось, будто он очень отчетливо, но как бы издалека, слышит голоса из прошлого.
«Какая жалость, что Бильбо не убил это подлое создание, когда у него была такая возможность!»
«Жалость? Да, его руку остановила жалость. Жалость и милосердие: не убивать без надобности.»
«Я не чувствую никакой жалости к Голлуму. Он заслуживает смерти.»
«А некоторые умершие заслуживают жизни. Можешь ты дать им ее? В таком случае, не спеши, осуждая на смерть. Даже мудрец не может предвидеть всех последствий.»
— Ладно! — вслух произнес Фродо, опуская меч. — Но я по-прежнему боюсь. И все же, как видите, не трону это создание, потому что теперь, разглядев его, я его пожалел.
Сэм недоуменно таращил глаза на хозяина, который, казалось, разговаривал с кем-то, кого рядом с ними не было. Голлум поднял голову.
— Да, мы жалки, сокровище мое, — захныкал он. — Жалки и несчассстны! Хоббиты не убьют насс, сславные хоббиты!
— Нет, не убьем, — сказал Фродо. — Но и уйти не позволим. Ты полон злобы и подлости, Голлум. Ты пойдешь с нами, а мы за тобой присмотрим. Но ты должен помочь нам, если сумеешь. Долг платежом красен.
— Да, да, — сказал Голлум, садясь. — Славные хоббиты! Мы пойдем с ними. Найдем для них безопасные дороги в темноте, да, найдем. А куда же они идут по этим холодным суровым землям, да, куда? — Он посмотрел на хоббитов, и на мгновение в его бледных мигающих глазах слабо блеснул хитрый огонек.
Сэм нахмурился и шумно втянул воздух сквозь зубы, но, по-видимому, уловив в поведении хозяина некую странность, понял, что спорить с Фродо бесполезно. Тем не менее, ответ Фродо его изумил.
Фродо посмотрел Голлуму прямо в глаза. Тот вздрогнул и отвел взгляд. — Ты знаешь или догадываешься об этом, Смеагол, — сказал хоббит спокойно и строго. — Разумеется, в Мордор. И я считаю, что ты знаешь туда дорогу.
— Ах! С-с-с! — Голлум зажал уши руками, как будто такие прямота и откровенность причиняли ему боль. — Мы догадывалисссь, да, мы догадывалиссь, — прошептал он, — и мы не хотим, чтобы они шли туда. Нет, сокровище мое, нет, славные хоббиты. Угли, зола и пыль, и жажда, и ямы, ямы, ямы и орки, тысячи орков. Славным хоббитам нельзя... с-с-с... идти в такое место.
— Значит, ты побывал там? — настаивал Фродо. — И тебя опять тянет туда?
— Да. Да. Нет! — взвизгнул Голлум. — Только раз, совсем случайно, верно, сокровище мое? Да, случайно. Но мы не хотим возвращаться туда, нет, нет! — Неожиданно его голос изменился, Голлум всхлипнул и заговорил, обращаясь к кому-то другому. — Оставьте же меня, голлум! Мне больно. О мои бедные, бедные руки, голлум! Я... мы... я не хочу возвращаться. Я не могу найти его. Я устал. Я... мы не можем его найти, голлум, голлум,