— Тогда какого дьявола ты привел нас сюда? — рассвирепел Сэм, не испытывая ни малейшего желания быть справедливым или хотя бы рассудительным.
— Хозяин так сказал. Хозяин сказал: веди к Вратам. Смеагол так и сделал, Смеагол хороший. Хозяин так велел, мудрый хозяин.
— Да, я так велел, — подтвердил Фродо. Лицо его было печальным и угрюмым, но решительным. Хоббит был грязен, оборван, страшно устал, но больше не боялся, и взгляд у него был ясный. — Я сказал так, потому что намерен войти в Мордор, а другого пути не знаю. Поэтому я пойду здесь. И никого не прошу идти со мной.
— Нет, нет, хозяин! — взвыл Голлум, в отчаянии цепляясь за Фродо. — Бесполезно идти этим путем. Бессмысленно! Не отдавайте Ему Сокровище! Он сожрет нас всех, если получит его, сожрет весь мир. Берегите Сокровище, добрый хозяин, и будьте добры к Смеаголу. Не позволяйте Ему завладеть Сокровищем. Или уходите, уходите туда, где приятно и хорошо, а сокровище верните маленькому Смеаголу. Да, да, хозяин: верните, а? Смеагол сбережет его, он сделает много добра, особенно славным хоббитам. Хоббиты, идите домой. Не ходите к воротам!
— Мне приказано пройти в Мордор, и значит, я пойду, — сказал Фродо. — Если туда ведет единственная дорога, я должен идти по ней. Будь что будет.
Сэм ничего не сказал. Всего раз взглянув в лицо Фродо, он понял, что любые слова бесполезны. В конце концов, с самого начала путешествия он ни на что не надеялся, но его неунывающая натура не нуждалась в надежде, пока можно было отодвигать минуту отчаяния. Теперь надвигалась горестная развязка. Но Сэм по-прежнему держал сторону хозяина – главным образом для того он и пустился в путь. Он останется с Фродо. Его хозяин не пойдет в Мордор один. Сэм будет с ним... и, во всяком случае, они избавятся от Голлума.
Голлум, однако, пока не хотел, чтобы от него избавлялись. Он валялся в ногах у Фродо, ломал руки и скулил. «Не этой дорогой, хозяин! — молил он. — Есть другой путь! О да, есть. Другой путь, более темный, более тайный, его трудно отыскать. Но Смеагол знает его. Позвольте Смеаголу показать его вам!»
— Другой путь! — с сомнением проговорил Фродо, вопросительно глядя на Голлума.
— Да! Да! Был другой путь! Смеагол его нашел. Давайте пойдем и посмотрим, сохранился ли он!
— Ты никогда не упоминал о нем.
— Нет. Хозяин не спрашивал. Хозяин не говорил, что он хочет делать. Он ничего не рассказывал бедному Смеаголу. Он говорил: «Смеагол, отведи меня к воротам, и до свидания! Смеагол сможет убежать и быть хорошим». Но теперь хозяин говорит: «Я намерен войти в Мордор вот этим путем». Поэтому Смеаголу очень страшно. Он не хочет потерять доброго хозяина. И он обещал... хозяин заставил его пообещать спасти Сокровище. Но хозяин отнесет Сокровище к Нему, прямо в черные руки, если пойдет этим путем. Смеагол должен спасти их обоих. Он вспомнил о другом пути, который был когда-то. Хороший хозяин. Смеагол очень хороший, всегда помогает.
Сэм нахмурился. Если бы он мог пробуравить Голлума взглядом, в том уже зияли бы дыры. Сэма одолевали сомнения. По всей видимости, Голлум неподдельно огорчился и очень хотел помочь Фродо. Но Сэм, памятуя о подслушанном споре, не мог поверить, что давным-давно подмятый Голлумом Смеагол выбрался на поверхность: во всяком случае, его голос не сказал в споре последнего слова. Сэм предполагал, что половинки мерзкой твари – Смеагол и Голлум (или, как он называл их про себя, Воришка и Вонючка) – заключили перемирие и временный союз: обоим не хотелось, чтобы Враг захватил Кольцо, оба хотели спасти Фродо от плена и присматривать за ним, пока это возможно – пока Вонючке не получит возможность наложить лапы на Кольцо, свое «сокровище». Сэм сомневался, существует ли в действительности другой путь в Мордор.
«Хорошо, что ни одна из половин старого негодяя не знает, что собирается делать хозяин, — подумал Сэм. — Если бы он узнал, что мастер Фродо хочет навсегда покончить с его сокровищем, не сомневаюсь, что очень скоро у нас возникли бы трудности. Во всяком случае, старый Вонючка так боится Врага – и действует или действовал по какому-то Его приказу, – что предпочтет выдать нас, чем попасться на том, что помогает нам, и уж точно – чем дать расплавить Сокровище. По-моему, так. Надеюсь, хозяин все тщательно обдумает. Он не глупее других, но мягкосердечен, вот в чем штука. Никакому Гэмджи не угадать, что он сделает в следующий миг».
Фродо ответил Голлуму не сразу. Пока в неторопливом, но проницательном уме Сэма роились приведенные выше сомнения, второй хоббит созерцал темные утесы Кирит-Горгора. Углубление, в котором прятались путники, было выкопано на склоне низкого холма, чуть повыше длинной долины, похожей на ров и лежавшей между ним и внешними отрогами гор. Посреди долины поднималось черное основание западной сторожевой башни. В утреннем свете были ясно видны пыльные дороги, расходившиеся от Врат Мордора: одна, петляя, убегала на север, другая уходила на восток и пропадала в туманах у подножия Эред-Литуи, третья направлялась прямо к путникам. Обогнув башню у самого подножия, она ныряла в узкое ущелье и пролегала чуть ниже углубления, где стоял Фродо. На западе, справа от него, дорога поворачивала, огибая отроги гор, уходила на юг в глубокую тень, окутывавшую западные склоны Эфель-Дуата, и уже за пределами видимости шла по узкой полосе земли между горами и Великой Рекой.
Разглядывая равнину, Фродо вдруг понял, что там происходит какое-то непрерывное перемещение. Казалось, пришли в движение целые армии, хотя большую их часть скрывали испарения и дым, поднимавшиеся от болот и пустынь. Фродо то и дело ловил блеск копий и шлемов, а на ровных участках близ дорог повсюду виднелись конные разъезды. Он вспомнил свое видение на Амон-Хене всего несколько дней назад, хотя казалось, что с тех пор прошло много лет. Теперь хоббит понял, что надежда, на одно безумное мгновение вспыхнувшая в нем, напрасна. Трубы выпевали не вызов, а приветствие. Не гондорцы, мстительными призраками поднявшиеся из древних могил былой доблести, напали на Повелителя Тьмы – люди иной расы, обитатели обширных равнин Востока, шли на зов своего верховного владыки. Это армии, простоявшие ночь лагерем у ворот, шли на соединение с растущими силами Тьмы. Фродо, словно вдруг полностью осознав опасность положения (одинокие путники при свете разгорающегося дня, так близко от этой беспредельной угрозы) быстро натянул на голову тонкий серый капюшон и спустился в углубление. Он повернулся к Голлуму.
— Смеагол, — сказал он, — я еще раз доверюсь тебе. Похоже, я не могу поступить иначе и мой жребий – получать помощь от тебя, там, где я искал бы ее в последнюю очередь, а твоя участь – помогать мне, тому, кого ты так долго преследовал со злыми намерениями. До сих пор ты верно служил мне и честно держал слово. Я говорю «честно» и именно это имею в виду, — добавил он, покосившись на Сэма, — потому что с тех пор мы дважды оказывались в твоей власти и ты не причинил нам никакого вреда. И не пытался забрать у меня то, что когда-то искал. Пусть третий раз подтвердит лучшее! Но предупреждаю тебя, Смеагол, ты в опасности.
— Да, да, хозяин, — сказал Голлум. — Ужасная опасность! Смеагол весь дрожит при мысли о ней, но он не убегает. Он должен помочь славному хозяину.
— Я не о той опасности, что грозит всем нам, — возразил Фродо. — Я об опасности, что грозит тебе одному. Ты поклялся на том, что называешь Сокровищем. Помни об этом! Сокровище заставит тебя держать слово – но оно же и попытается увести тебя с верного пути. Ты уже сбит с толку. Только что ты проговорился. «Верните его Смеаголу,» — сказал ты. Забудь эти слова! Не позволяй этой мысли окрепнуть. Ты никогда не получишь Сокровище назад. Но желание завладеть им может погубить тебя. Ты никогда не получишь Сокровище. В самом крайнем случае Сокровище, которое давно правит тобой, надену я. И если я с Сокровищем на пальце что-нибудь прикажу, тебе придется повиноваться, даже если я велю тебе броситься в пропасть или прыгнуть в огонь. Ибо именно таков будет мой приказ. Поэтому берегись, Смеагол!
Сэм смотрел на хозяина с одобрением, но и с удивлением: в лице и голосе Фродо ему почудилось нечто доселе незнакомое. Он всегда верил, что доброта мастера Фродо так велика, что граничит со слепотой. Конечно, вместе с тем Сэм питал непоколебимую уверенность в том, что мастер Фродо умнее всех на свете (возможно, кроме старого мастера Бильбо да Гэндальфа, но и только). Не избежал похожей ошибки и Голлум, хотя до крайности непродолжительное знакомство с Фродо извиняло его в большей степени: он тоже на свой лад путал доброту хоббита со слепотой. Во всяком случае, речь Фродо привела Голлума в замешательство и напугала. Он распростерся на земле и не мог вымолвить ничего вразумительного, только бормотал: «Хороший хозяин».
Фродо некоторое время терпеливо ждал, потом снова заговорил, на этот раз менее строго: — А теперь, Голлум или Смеагол, как тебе угодно, расскажи мне про другой путь и докажи, если сможешь, дает ли он надежду, которая оправдала бы изменение моих планов. Я тороплюсь.
Но на Голлума жалко было смотреть, угрозы Фродо не на шутку вывели его из равновесия. Было очень трудно выудить что-либо вразумительное из его бесконечного бормотания и хныканья; к тому же он то и дело умолкал, чтобы, ползая по земле, умолять обоих хоббитов не обижать «бедняжечку Смеагола». Через некоторое время он немного успокоился, и Фродо постепенно понял, что если пойти по дороге, которая ведет к западу от Эфель-Дуата, рано или поздно окажешься на перекрестке в кольце темных деревьев. Правая дорога пойдет к Осгилиату и мостам через Андуин, средняя поведет на юг.
— Далеко, далеко, далеко, — сказал Голлум. — Мы никогда не ходили по этой дороге, но говорят, она тянется на сотни лиг, до самой Большой воды, которая не знает покоя. Там очень много рыбы, и большие птицы едят эту рыбу, вкуссные птицы. Но мы никогда не бывали там, увы, нет! Не довелось. А еще дальше лежат обширные земли, но говорят, Желтая Рожа там очень жжет, и облака на небе бывают редко, а люди там свирепые, с черными лицами. Мы не хотим видеть эту землю.