— Спрашивайте, — не стал спорить Богданов.
К удивлению Игоря он в такой обстановке чувствовал себя вполне комфортно, без тени смущения, и явно был желанным гостем.
— Скажите, вы, случайно, не чувствуете посторонний запах?
— Извините, — пробормотал Игорь, — просто мы до вас в одном месте были, там воздух такой специфический…
— Не волнуйтесь, молодой человек, — успокаивающе проговорил Ярослав Викторович, — я не имел ввиду ничего плохого, просто интересуюсь, нет ли здесь запаха других сущностей помимо моей скромной персоны.
Игорь опешил. Для начала, заподозрить в сидящем напротив мужчине сущность было тяжело, он больше походил на интеллигента и не вспомнить в каком поколении. Лет ему было шестьдесят-шестьдесят пять, грива седых волос зачесана назад, открывая высокий лоб с залысинами, нос картошкой, голубые глаза и довершала портрет аккуратно подстриженные вьющаяся борода и усы.
— С чего вы вдруг спросили? — насторожился Богданов.
— Саша, — укоризненно протянул Ярослав Викторович, — подумайте сами. Вы пришли в рабочее время, да еще в сопровождении коллеги, соответственно, у вас в отделе произошло нечто неординарное. Учитывая события в моем доме, я вынужден признать, что происходит нечто странное.
Тут в гостиную, осторожно ступая, вошла хорошенькая девушка с подносом, на котором стоял кофейный сервиз, хрустальна вазочка с печеньем и тарелка с сыром.
Быстро вскочив, чем изрядно напугал девушку, Игорь перехватил у нее поднос под неодобрительным взглядом Ярослава Викторовича. Девушка, лишившись подноса, смутилась, и, начала затравленно озираться, переминаясь с ноги на ногу, не зная, куда деть руки. Едва поднос оказался на столе, Ирочка всхлипнула, закрыла лицо ладонями и бросилась из комнаты, а Богданов, с тихим стоном, ткнулся лбом в ладонь.
— Игорь, — деликатно позвал Ярослав Викторович, пресекая назревающий разнос, — не хочу вас смущать, но Ирочка весьма специфический человек. Она должна выполнять свою работу в установленном порядке, малейший сбой ввергает ее в ужас, и она долго не может сосредоточиться. Хотя, — тон его стал заговорщицким, и профессор подался через стол к собеседникам, — в данном случае оно и к лучшему. Ирочка ничего не расскажет Анне Степановне.
Он быстро прошел к буфету, и извлек из него три пузатых бокала и бутылку коньяку.
— Юноше уже можно пить? — осведомился Розенталь у Богданова и тот кивнул.
— Я коньяк не люблю, — признался Игорь, которому вполне хватило коктейля из святой воды с алкоголем.
— Вы просто не пробовали настоящего, — со знанием дела отозвался Ярослав Викторович.
Он аккуратно поставил бутылку на стол, и с облегченным вздохом сел в кресло.
— Я за рулем, — предупредил Богданов.
Судя по интонации, он отнюдь не возражал против коньяка, и Игорь осуждающе покачал головой. По его мнению, в такое время суток пить не следовало, даже если коньяк действительно хорош. И уж тем более на работе, за такое и выговор словить можно.
— Вы же не думаете, что я вас отпущу, пока не буду уверен в вашей полной безопасности? — обезоруживающе улыбнулся между тем Ярослав Викторович, ни мало не смущенный ранним часом и прочими условностями. — Подобные симптомы снимаются элементарно.
— Тогда это перевод продукта, — с сожалением заметил Богданов.
— Это эстетическое и вкусовое удовольствие от употребления напитка, — торжественно возразил Ярослав Викторович, подчеркивая свои слова выразительным жестом, и удивленно посмотрел на Богданова. — Я не понял, Саша, вы отказываетесь?
— Ни в коем разе, — твердо заявил Богданов.
Некоторое время они молча потягивали коньяк, наслаждаясь вкусом и ароматом, согласно наставлениям Розенталя, и, когда, по мнению Богданова, приличия были соблюдены, он поинтересовался:
— Ярослав Викторович, а почему вы сказали, что я пришел вовремя?
— Так ведь наш Аркадий заболел! — воскликнул Розенталь.
Опять повисло молчание, и Игорь почувствовал, как Богданов пнул его под столом. Похоже, это означало приказ подключиться к разговору.
— Но ведь вы профессор медицины, — осторожно начал Игорь, — отвезли бы в клинику, обследовали.
Розенталь от изумления даже бокал поставил.
— Мальчик мой, вы представляете кто я? Хотя бы в целом.
Назвать его сущностью у Игоря язык не повернулся, а Богданов помогать не собирался.
— Я величайший диагност из всех, с кем вы имели дело, — откинувшись на спинку кресла, пояснил Ярослав Викторович. Он отпил еще глоток, прищурился и продолжил. — Мало того, определив заболевание, я способен постичь его природу и, на основе современных исследований, разработать методику лечения. В некоторых случаях.
— Ух ты, — вырвалось у Игоря.
— Совершенно верно, — согласился Ярослав Викторович.
— Простите, но как тогда ваша жена…
— Анна Степановна имеет наследственное заболевание, усугубленное отклонениями в раннем развитии, — с болью признался профессор. — Тут я бессилен. Мне жаль, но в данном случае…
— Ярослав Викторович, — с несвойственной ему деликатностью перевел тему Богданов, — вы про Аркашу говорили.
— Ах да, — отвлекшись от грустных мыслей, вернулся к теме Розенталь. — Так вот, ничего особенного я у Аркадия не обнаружил. Мой сын за свои двадцать три года болел всего несколько раз, и поверьте, я лечил его даже без применения таблеток и прочих новшеств. Теперь Аркаша вроде бы в полном порядке, никаких патологий, но он буквально чахнет день ото дня.
— Так где он сам-то? — подал голос Богданов, допив коньяк и ставя бокал на столик.
— Мы отправили его в санаторий. Вы же знаете, Саша, Аркадий… — Ярослав Викторович вздохнул и отвел глаза, словно выдавал довольно скверный семейный секрет, — Аркадий не унаследовал сущность, он вполне может покидать ареал обитания на сколь угодно долгий срок, вот мы с Анной Степановной и решили отправить его отдохнуть. Жаль, что придется пропустить занятия, но Аркаша талантливый мальчик, ему это не страшно
— Можем мы осмотреть его комнату? — спросил Богданов.
— Конечно. Саша, пройдите сами, я посижу немного, возраст, знаете ли.
— Тебя, похоже, здесь хорошо знают, — заметил Игорь, идя вслед за Богдановым вглубь квартиры.
— Давно знакомы. Заходи, — велел тот, толкнув дверь в комнату.
Комната Аркадия представляла собой обычное жилище консервативного студента последнего курса. Письменный стол был завален книгами, на небрежно заправленной постели валялась гитара, а стены и дверцы стенного шкафа украшали плакаты с рок группой «Рамштайн», «Агата Кристи» и портрет Эйнштейна с высунутым языком.
— Давненько я здесь не был, — озираясь, заметил Богданов. — Что скажешь?
— Ничего, — осмотревшись, решил Игорь. — Учится человек, и вон, на гитаре тренькает.
Богданов тем временем подошел к компьютеру и просмотрел диски. На подставках, по системе, понятной одному хозяину, находились музыкальные записи, игры, расширенные курсы профильных предметов и одна аудиокнига.
— «Собачье сердце», — торжественно прочитал название Богданов. — Ну, кто бы сомневался.
Он поставил диск на место, и прошел к кровати. По идее, знак, если он тут имелся, должен был находиться на неприметном месте, но в пределах видимости. Оставалось найти это место.
Игорь взял гитару и внимательно ее осмотрел.
— Дорогая вещь, и явно захватанная, видишь, как между порожков стерто? — солидно проговорил он.
Богданов, не обратив внимания на его слова, подошел к стене и нащупал гвоздь, вбитый в ногах кровати.
— Стало быть, теперь он ее сюда вешает. Дай сюда гитару.
Знак обнаружился внутри, нарисованный поверх наклейки производителя. Полицейские переглянулись и призадумались. Тут и обсуждать ничего не требовалось, и так понятно, чтобы нарисовать этот знак, надо было не просто пробраться в дом, а еще спокойно сесть, снять струны, нарисовать, затем поставить струны на место, да еще более-менее настроить инструмент.
— Может Ирочка? — с последней надеждой спросил Игорь.
В задумчивости почесав щеку, Богданов прикинул так и эдак, и слегка хлопнул Игорь по затылку.
— Издеваешься? Девчонка головой слаба, где ей такое изобразить. Но мы можем сделать вывод, что рисовал человек, не знавший, что Аркадий сущностью не является.
— Чего ж тогда ему поплохело как и Коврову?
— Совпадение, — предположил Богданов. — Или переутомился, у него ж бзик на красном дипломе. Идем, падаван.
Ярослав Викторович все еще злоупотреблял коньяком. На его немой вопрос Богданов только руками развел.
— У вас посторонние в квартире были в последнее время?
— Только мои коллеги.
— Может, друзья Аркадия заходили? Или девушка.
— Саша, ну какие друзья, — укоризненно протянул Ярослав Викторович, — сейчас все к занятиям готовятся. И вы прекрасно знаете, девушки у Аркаши на данный момент нет. Вот согласись Данечка с ним встречаться, может, и появилась бы.
Он улыбнулся, показывая, что это шутка. Почти. Богданов кивнул, показывая, что шутка удалась и он совершенно не против. Еще как не против, но лучше так больше не шутить.
— Вы ее слишком оберегаете, — посерьезнел Ярослав Викторович. — Поверьте опытному человеку, в свои годы она должна жить более полной жизнью, иначе бедняжка так и останется при своих проблемах. Я вам как врач говорю. Вы ведь так и не отвели ее к Борисову и совершенно напрасно, он выдающийся психолог.
— Забыл спросить, — перебил Богданов, и его собеседник, поняв намек, и бросив взгляд на Игоря, поморщился, досадуя на свою разговорчивость. — Вы вот этого человека знаете?
Он предъявил фотографию Васнецова, и Ярослав Викторович рассмотрел ее со всем возможным вниманием.
— Не припоминаю. А что с Аркашей? — воскликнул Ярослав Викторович. — Вы нашли что-нибудь в комнате?
— Нашли, — кивнул Богданов. — Будем работать. Когда он вернется?
— Через две недели.
— Я к нему загляну. Да вы не волнуйтесь — Богданов сделал успокаивающий жест рукой. — Мы работаем, как что узнаю, сразу пришлю вот его.