— Я отомщу, Богдан, учти. Так нельзя поступать.
Они с Богдановым стояли дуг против друга, причем Даня со сжатыми кулаками и на редкость злобным выражением лица, а Богданов с таким видом, словно рядом гавкает поднадоевшая собака. Тут заметили появление Игоря, и, бросив Дане «Валяй, камикадзе», Богданов обратился к нему.
— Узнал?
— Ну так, кое-что.
— Сейчас вернусь — доложишь.
Он удалился, а Игорь с беспокойством уставился на Даню, уже севшую за свой стол и собиравшуюся нацепить наушники.
— Дань, месть это как?
— Ты о чем? — удивилась Даня, и отложила наушники.
— Ты только что сказала.
— Ах это, — Даня откинулась на спинку стула и принялась мрачно рассматривать мышку, прикидывая, стоит ли посвящать Игоря в такую мелочь, как месть непосредственному начальнику. — Просто Богдан позвонил парню, с которым я собиралась некоторое время встречаться, и кратко описал последствия этих свиданий. Начал с «как дела», закончил «я тебя, козел, кастрирую». В общем, я снова одинокая девушка.
— Вот гад! — воскликнул Игорь.
— В принципе, он прав, — философски рассудила Даня. — Эдик действительно придурок, а уж совсем по-честному, дальше третьего свидания ему не светило. К тому же он скрыл, что женат, и что был судим за развратные действия.
— Но ты же в курсе, — не понял Игорь.
— Я у Сашки в компе увидела, когда файл один искала, а вот он, скотина, моих парней по базе пробивает.
— Но ведь Богдан казался прав, — осторожно заметил Игорь.
— Прав, как всегда, — легко согласилась Даня. — Ему Эдик сразу не понравился, по рассказам, но все равно, это вмешательство в мою личную жизнь, и я такого не потерплю. Я же не лезу с указаниями, что встречаться с двумя девушками аморально.
— Двумя? Извращенец.
— Не завидуй, — строго велела Даня. — И Сашка не извращенец, он так стресс снимает. Пока в убойном работал такого насмотрелся… в общем, кто-то рыбок разводит, кто-то пазл собирает, а Сашке нужны теплота и ласка. Сделай лицо попроще. Каждая из них считает себя единственной и неповторимой, и, когда время приходит, Сашка делает так, чтобы его бросили, а не он.
— Как благородно, — саркастически заметил Игорь, садясь за свой стол. — И как он узнает, что пришло время?
— Когда начинается разговор о смене работы и свадьбе.
— Погоди, но вдруг девушка хорошая попадется, не психику давить не станет, к работе отнесется с пониманием?
— А такие девушки на его методы знакомства не ведутся, я тебе уже говорила. Бедняга, даже жаль его иногда.
— Если жаль, чего ж тогда ты ему вендетту объявила?
— Не хрен без спросу прогонять моих поклонников, — доходчиво, и с чисто женской логикой пояснила Даня. — Я сама могу разобраться.
Тут вернулся Богданов, и разговор пришлось прервать. Пока Игорь доложился, пока, тыкая уставшими пальцами в клавиатуру, напечатал отчет об оперативных действиях, стрелки часов доползли до восемнадцати ноль-ноль, и Богданов, запихнув в сейф папки с делами, велел выметаться, и исчезнуть до понедельника.
— Погоди, а что со стройкой? — воскликнул Игорь. — Давайте быстренько съездим и посмотрим.
— Прыткий какой, — удивленно посмотрел Богданов. — Не нагулялся еще? Иди, отдыхай, никуда твоя стройка не денется.
Они втроем вышли на улицу, и встали у входа. Даня закурила, под осуждающим взглядом Богданова, но, похоже, объявленная война давала определенные привилегии, и он смолчал.
— Завтра Славка позвонит, расскажет, как дела в лесу, — напомнил Богданов.
— Перезвонишь мне? — оживился Игорь. — Я с тобой поеду.
— Куда поеду? Суббота завтра, я отдыхаю.
— А Васнецов? — удивился Игорь.
— Что Васнецов? Если возьмут, пусть посидит у нас, подумает о своем поведении.
— На каком основании?
— Не знаю, — Богданов равнодушно пожал плечами. — Например, участкового обидел или плюнул мимо урны, или паспорт потерял в кармане опергруппы.
— Но ведь это неправильно, — отпрянул Игорь.
— Не правильно это участковых обижать и оставлять кровь в квартире. Понял?
— Понял, — кивнул Игорь. — Все равно, позвони мне, ладно?
— А мне не звони, — с чувством попросила Даня, — я буду спать до полудня.
— Завтра твоя очередь убираться, — напомнил Богданов, и, прощаясь, протянул Игорю ладонь. — Все, бывай, — теперь он повернулся к Дане. — Что стоишь, в машину топай, иначе пешком пойдешь. И брось уже свою цигарку, скоро легкие выкашляешь!
Суббота
Телефон верещал не меньше минуты, прежде чем Игорь, встрепенувшись, взял трубку. Номер был незнакомым.
— Слушаю, — сонно пробормотал он, одновременно пытаясь выпутать ноги из пододеяльника.
— Игорек? — раздался в трубке еще более сонный голос и звук сдержанного зевка. — Вставай. Поехали.
— Куда? — не понял Игорь, скинув, наконец, одеяло на пол.
— В отдел, там Васнецова привезли, Богдан уже умчался, — снова подавленный зевок.
— Дань, это ты?
— Я. С городского. Давай, через полчаса на перекрестке, по дороге все расскажу. Не опаздывай, не то Богдан без тебя начнет.
Игорь отбросил трубку и ринулся в ванную. Бриться времени не осталось, и, чистя зубы, он решил, что и так сойдет. Кофе опять пришлось пить холодным, и, наскоро плеснув Цезарю молока в блюдце, Игорь дернулся, и часть молока вылилось на голову котенку. Обиженно мяукнув, тот прыснул под диван, вылизываться, и вытаскивать его оттуда времени не осталось. Тут Игорь сообразил, что форму накануне не почистил, оставил на завтра.
Пришлось облачиться в гражданское, и броситься к двери, на ходу заправляя рубашку в джинсы. Схватившись за ручку, он сообразил, что забыл удостоверение, вернулся, потом, выскочив на лестницу, вспомнил о ветровке, и с порога, не переступая в квартиру, с трудом дотянувшись до вешалки, ухитрился ее подцепить, порвав петельку. По улице он несся, распугивая голубей и провоцируя собак на оглушительный лай.
Когда взмыленный Игорь подлетел к перекрестку, к нему, с другой стороны улицы, притащилась Даня.
— Привет, — вяло махнула она рукой.
— Привет, — отозвался Игорь, пытаясь отдышаться. — Ты быстро.
— Мне тут ближе, — пояснила Даня, — я на Донецкой живу, дом четыре.
Игорь прикинул расстояние и гневно выпрямился — Дане было идти не более двух минут.
К остановке они подошли одновременно с автобусом и, усевшись, порадовались пустому салону — субботним утром было мало желающих воспользоваться общественным транспортом.
— Погоди, а сколько время? — вспомнил Игорь.
— Полдевятого, — с чувством ответила Даня, сверившись с часами. — Что за скотская работа… Это Сашка все! Сказал явиться, чтобы протокол допроса вести, а я тем временем буду внимать.
— Школа выходного дня, — пошутил Игорь, но Даня его не слушала.
— О черт, это очень плохая примета, — простонала она, привстав.
— Где?
Девушка молча указала на остановку, к которой подъезжал автобус. Возле нее стояла до боли знакомая серая «девятка».
— Быстро на выход.
— Чего это он нас встречает? — не понял Игорь, и бросился за девушкой.
Молча, следуя примеру Дани, он забрался в машину, и та рванула с места, едва захлопнулась дверца.
— Саш, что случилось? — спросил Игорь.
— Ваня умер, — коротко доложил Богданов.
Даня всхлипнула, но промолчала, втиснувшись в спинку кресла.
— Как умер? — не понял Игорь. — Когда?
— Да не знаю я! — взорвался Богданов. — Баба Маня десять минут назад позвонила, весь телефон слезами залила, орала благим матом, что помер ее подселенец. Она в подпол спустилась, а он там лежит не дышит.
Он велел поправить фуражку у заднего стекла и выжал газ, начисто игнорируя скоростной режим. Через двадцать минут гробового молчания они прибыли на улицу Первомайскую.
Баба Маня, утирая уголком косынки глаза, ждала их на крыльце, рядом стоял непривычно серьезный Олежек, покусывая губы и едва не до локтей засунув руки в карманы. У забора уже собрались любопытствующие соседи.
— Расходимся, граждане, — велел Богданов, едва вышел из машины, — нечего тут смотреть.
— Если нечего, так чего ж приехал? — вполне резонно поинтересовались из небольшой толпы.
Тут очень кстати подоспел участковый, и вчетвером удалось оттеснить людей.
— Медиков вызвали? — тихо спросил Игорь.
— Сейчас будут, — процедил Богданов. — Нашего патологоанатома разбудят и сразу приедут. Идем.
Он вошел в дом, спустился в подпол и зажег тусклую лампочку под потолком. Игорь с Даней смотрели сверху, из люка. Подпол по размеру был не больше двух квадратных метров, втроем там было не поместиться, и Богданов взял осмотр на себя. Вдоль стен находились полки, уставленные банками с заготовками на зиму, в углу была свалена на мешковину картошка, а точно посередине, заняв почти все свободное пространство, лежал Ваня. Он был по-прежнему в клетчатой рубашке и мятых брюках, и лежал, свернувшись тугим клубком, подобрав под себя руки. Рядом лежала многоножка, размером в два кулака.
— Нового сытя растить начал, — пояснила Даня.
Голос ее сорвался, и девушка поспешно вытерла глаза. Тем временем Богданов принялся методично фотографировать место преступления.
— Может, он сам умер? — тихо предположил Игорь. — Из-за того, что сыть пропал, например.
— Тогда бы он умер еще вчера, — прерывисто ответила Даня, — И потом, если Ваня умер из-за этого, то все равно убийство, кто-то ведь лишил его сытя. Найду и сверну шею, — с неожиданной злостью добавила она.
Тут вернулся Богданов. Презрев лестницу, он подтянулся на руках и рывком выдернул себя из подпола.
— Гражданка, — голос сорвался, Богданов прокашлялся и повторно обратился к бабе Мане. — Гражданка Миронова, расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы обнаружили тело. И мальчика уведите.
Сев за стол, он раскрыл папку, взял ручку, и, еще раз прокашлявшись, в ожидании труповозки начал опрос свидетелей. Баба Маня, продолжая всхлипывать, поведала печальную историю. Она, приняв «постояльца», тут же определила его в подпол, как и просили. Ваня был неприхотлив, от еды отказался, только молока попил, взял кусок шоколада и все. С Олежеком, правда, в игру такую затейливую поиграл, кто из круга стеклянный шарик выбьет. По дому не шастал, они с Олежеком в подполе сидели. К вечеру постанывать начал, но, когда баба Маня приоткрыла люк, завизжал жалобно и попросил свет убрать.