— Сыть растил, — пробормотал Богданов.
— Чего? — насторожилась баба Маня.
— Да так. Вы продолжайте.
На этом было все. Вечером Ваню не трогали, а с утра Олежек за картошкой спустился и увидел тело. Мальчик испугался, позвал бабу Маню, а уж та бросилась звонить Богданову.
— Как узнали, что он мертв?
— Что ж я, мертвецов не видела? — отозвалась баба Маня. — Холодный весь, сердечко не бьется, пульса нет, да и не дышит совсем. Тут не ошибешься.
— Олеж, — обратился к мальчику Богданов, — ты бы того, поменялся. Вредно для детской психики мертвецов смотреть.
Олежек отрицательно помотал головой.
— Не, дядь Саш. По старости еще инфаркт какой словлю и все. На кого я бабку оставлю? Лучше уж так, потом пацанам расскажу.
— Ну да, — рассеянно вздохнул Богданов, — пацанам. Баб Мань… то есть, госпожа Миронова, посторонние в вашем доме были?
— Какие там посторонние, — махнула рукой старушка, — кого я сюда пущу? Ну как Олежек поменяется. Сказала, старый мой в город уехал, а тут он явится.
— Понятно.
Подъехала машина «Скорой помощи», патологоанатом констатировал смерть, и тело Вани кое-как вытащили из подпола.
— Когда умер-то? — глядя в сторону, спросил Богданов.
— В двадцать три часа, семь минут, сорок три секунды, — отозвался врач.
— Ты, блин, нашел время шутить! — взвился Богданов.
— Вот ты нервный какой. Навскидку, так около полуночи он умер, учитывая температуру в этом подполе. Точнее — после вскрытия.
Белая машина с красной полосой увезла тела, и можно было приступать к более тщательному осмотру. На этот раз в подпол спустилась Даня. Она, выполняя свои обязанности, тщательно сняла отпечатки с банок, на которых не было пыли, с косяков, и взяла пробы грязи со ступенек.
— Саш, — тихо окликнула Даня, закончив осмотр. — Иди, глянь.
За лестницей, прямо напротив места смерти Вани, виднелся все тот же знак. С трудом протиснувшись, Богданов встал за Даниным плечом и еще раз осмотрел стену.
— Видел уже. Пробы взяла?
— Конечно.
Подумав, Богданов поскреб ногтем рисунок.
— Что тут? — осведомился Игорь, свесившись вниз.
— У нас не только убийство, но и покушение на убийство, — задумчиво проговорил Богданов. — Ваня прибыл только позавчера, а кровь на рисунке старая.
Он еще раз осмотрел подпол и шагнул к рассыпанной картошке. Сунув руку под мешковину, пошарил там, и, довольно хмыкнув, достал пару захватанных экземпляров Плейбоя и початую пачку сигарет с зажигалкой.
— Кому-то здорово влетит, — со знанием дела сказала Даня.
— Не самое страшное, — отозвался Богданов. — Сама подумай, Ваня прибыл только в четверг, а кто, судя по журналам, проводит здесь время? Ну, ваши версии. Баба Маня?
— Так это что, Олежека хотели убить? — в ужасе отпрянула Даня.
— Возможно. Ваня мог погибнуть случайно.
— Ничего себе случайно, когда он прямо напротив знака умер, — возмущенно встрял Игорь.
— Помолчи, — досадливо велел Богданов, потирая лоб. — Мы толком не знаем, как этот знак действует. Вполне возможно, что Олежека он бы не убил.
— Не убил? А что тогда? — осведомился Игорь.
— Об этом мы Васнецова спросим, — многозначительно пообещал Богданов.
— Саша, — быстро сказала Даня, заступая ему путь наверх. — Только без рук, пожалуйста. Константин Владимирович тебя со свету сживет.
— Я без рук, — спокойно пообещал Богданов и, сдвинув Даню в сторону, выбрался наверх. — Олежек, а ну, поди сюда!
— Дань, — прошептал Игорь, — может Олежека куда-нибудь отправить? Тут, все-таки, опасно.
— Одного уже отправили, — мрачно напомнила Даня. — Пусть знак сотрет, и журналы свои в другом месте смотрит.
— В каком? — не понял Игорь.
— В библиотеке!
К тому времени, как они выбрались из подпола, Богданов уже успел договориться с бабой Маней о приватной беседе с Олежеком, и тихо шептался с ним на кухне. Игорь сел дописывать протокол, а Даня, как могла, утешала старушку. Спустя час, закончив с делами, они ехали в отдел.
— Ты обещал без рукоприкладства, — напомнила по пути Даня.
— Да что ты из меня монстра делаешь? — возмутился Богданов, и с досадой врезал по рулю. — Я что, бью подозреваемых?
— Нет, но тут особый случай, а ты пару раз срывался, — настаивала Даня.
— Тогда тоже был особый случай, — напомнил Богданов.
— Вот и я о том же, — многозначительно согласилась Даня. — Так что тебе Олежек сказал?
— Что… Журналы его, виновен. Знак не замечал, в подпол наведывался регулярно, причем в обеих ипостасях. Никакого недомогания, разве что, после подпола, был несколько вялым.
— Это как раз понятно, — встрял Игорь и покраснел. — В том смысле, что там же знак. Я в этом смысле.
— Мы так и поняли, — серьезно заверила Даня. — Саш, а чужие в дом приходили?
— Почтальон газеты приносил, но он на этом участке уже пятнадцать лет работает. Еще сосед на чай забегал и все.
Информация была весьма скудной, и все обреченно замолчали.
— Дань, — окликнул Богданов, — расскажи что-нибудь, а то совсем тоскливо.
— Про что рассказать? — не открывая глаз, осведомилась Даня.
— Да вот хоть про белку, — Богданов указал за окно, хотя Даня видеть этого не могла.
— Про белку, — протянула девушка и приоткрыла один глаз. — Э, брат, это старая история. Ты что, ее действительно не знаешь?
Богданов отрицательно помотал головой.
— А ты? — подозрительно обернулась к Игорю Даня.
— Нет, — клятвенно заверил тот.
Фразу, сказанную Даней, он уже от Богданова слышал, и пытался понять, в чем дело. Кажется, таким образом девушка начинала истории, а Богданов просто передразнивал.
— Ну, слушай, — вздохнула Даня, вновь прикрыв глаза. — В одном дупле, высоко-высоко на дереве жила-была Белка. Детеныши ее давно выросли и разбежались, и жилось ей, прямо скажем, одиноко. И вот повадился к ней под дерево приходить Бобер. Собеседник он был приятный, и каждый раз то грибов принесет, то орехов, то шишку кедровую с поваленного дерева. Постепенно Белке стало обидно как-то, что Бобер к ней в гости зайти не может — слишком высоко дупло было, и однажды Бобер пообещал решить проблему, если Белка и впрямь зовет его в гости. Обрадовалась Белка и заверила, что действительно этого хочет. Пришел тогда Бобер на следующее утро да и повалил дерево вместе с Белкиным домом на землю.
Даня замолчала, видимо решив, что сказка окончена, и Игорь не совсем понял, что она хотела сказать. Богданов был опытнее.
— И в чем дело? — спросил он после паузы, хорошенько обдумав сказку.
— А в том, — усаживаясь поудобнее заявила Даня, — что даже если тебя вкусно кормят и обещают всякие блага… Не фиг звать в дом кого попало!
— Поучительно, — кивнул Богданов, чуть вздрогнув от ее крика. — Думаешь, знаки рисует человек, которого приглашали в дом?
— Возможно, — пожала плечами Даня. — И не обязательно накануне, могли довольно давно.
— В смысле, как нечисть?
В зеркале заднего вида Игорь заметил, что Богданов кинул на Даню очень заинтересованный взгляд.
— Точно.
— Игорек, а ты как считаешь?
— Считаю что? — недоуменно спросил Игорь.
— Понятно. Ты в курсе, что нечисть может проникнуть в дом, только если ее пригласили? — спросил Богданов.
— Нет, — признался Игорь. — То есть да. Это что, правда?
Объединенный вздох коллег заставил Игоря кое-что вспомнить.
— Как вампиры? — радостно воскликнул он. — Значит, нечисть пригласили когда-то давно, и она воспользовалась старым приглашением! Подождите, — осознал он, — а мы можем вычислить, какая именно нечисть?
— Молодой еще, — примирительно напомнила Даня, после паузы.
— Я и не спорю, — согласился Богданов.
— Понимаешь, — Даня развернулась в кресле и оказалась лицом к Игорю. — Нечисть, это понятие растяжимое. В нашем случае этим термином обозначают и сущность, и настоящую нечисть и человека, связанного с колдовством. Так что кого искать, мы так и не знаем, но зайти он мог только по приглашению. Уф, — она слегка запыхалась после столь пространного объяснения, и, на всякий случай, уточнила, — Ты все понял?
— Понял, — чувствуя себя крайне глупо, согласился Игорь, и, для повышения квалификации, взял с сиденья конспект и углубился в чтение.
В связи с субботним днем народу в отделе было мало. Скучающий дежурный тепло поприветствовал всех троих, и беспрекословно выдал ключи от кабинета.
Допросная оказалась небольшим помещением с зарешеченными окнами, привинченным к полу столом и двумя стульями. В общем, все, как на практике после третьего курса.
— Даня, — окликнул Богданов, — секи. Ты, боец, веди протокол, а я буду допрашивать.
Он размял пальцы, и крикнул за дверь.
— Конвой, заводи!
Сдержанный конвойный ввел в комнату долгожданного господина Васнецова и усадил его на стул.
— Наручники не снимай, — велел Богданов. — Все, свободен.
Козырнув, расторопный молодой человек удалился, и на Васнецова теперь пристально смотрели три сотрудника полиции.
— Ну что, господин Васнецов, давайте знакомиться. Я капитан Богданов Александр Сергеевич, — начал Богданов.
Он наклонился вперед, сцепил на столешнице пальцы и тяжело вздохнул.
— Плохо ваше дело. Давайте так, вы пишите чистосердечное признание, и вам на суде это зачтется.
— Я достаточно много смотрел телевизор, Александр Сергеевич, — высокомерно, хотя и с дрожью в голосе отозвался Васнецов, — так что не надо тратить на меня ваше обаяние.
— Хорошо, — легко согласился Богданов и откинулся на спинку стула. — Пойдем длинным путем. Пишите, товарищ лейтенант. Все как положено: допрос такого-то ведет такой-то, в присутствие таких-то, время, дата и т. д.
Формальности заняли время, за которое Васнецов успел окончательно придти в себя. Он приосанился, обнаружив в качестве следователя достаточно безобидного человека.
— Теперь к делу, — решил Богданов, листая тощую папку. — Вы, Петр Васильевич, не вполне понимаете, куда попали. Здесь отдел аналитики и профилактики нестандартных правонарушений. Красивое название, правда? А занимаемся мы расследованием преступлений, связанных с нестандартными явлениями. И вы, с вашими исследованиями, впо