Надо признать, генерал — человек терпеливый. Вместо того чтобы броситься к невесте, он просто стоял в тени, крепко сжав зубы, и наблюдал за этой сценой. Я видела, как напряглась его челюсть, и в душе вдруг пронеслась мысль: «А ведь он её любит!» — и в тот же момент почувствовала его боль.
Влюбленные немного погуляли, потом вернулись в дом, а я посмотрела на лицо генерала, с ощущением, будто я — участник трагедии, которую сама же и создала.
Глава 7
Генерал хранил молчание.
Он молча встал, отряхнулся, и, словно тень, направился к тайной калитке, ничем не выдав свои эмоции.
Разве что глаза его напоминали мутный утренний туман — безжизненные, холодные, словно отражение безнадежности. А крепко стиснутые зубы, линия его подбородка — говорили о внутренней силе, о сдержанности, которую он демонстрировал, не показывая ни капли слабости.
Внутренне я восхищалась его благородством. Надо иметь такую силу воли, чтобы сдержать обещание, данное мне. И теперь я смотрела на Генерала с уважением, почти с трепетом. Он сдержал слово — и за это его можно было уважать. Мужчины в этом мире редко умеют держать слово, и я давно заметила, что обещания зачастую — лишь пустой звук, слова, которые легко забываются, словно ветер увлекает их прочь.
Генерал подошёл к карете, оперся обеими руками о дверцу, низко склонил голову. Длинные темные волосы полностью прикрывали лицо, и я не могла разглядеть выражение его лица — и это лишь усиливало ощущение его внутренней сдержанной боли.
— Мне очень жаль, — прошептала я, чувствуя себя немного неуютно. — очень жаль…
Мне казалось, этого мало. Что мои слова, хоть и сказанные, — всё равно звучали как сухая, скупая рефлексия. Было нужно что-то ещё — слова утешения, что-то, что сможет коснуться его сердца, хотя бы чуть-чуть и немного успокоить его боль.
— А теперь представьте себе, каково это — всем сердцем любить того, кто любит другого. Каково смотреть в глаза, зная, что внутри их скрыт образ другого мужчины? — голос мой звучал тихо, но в нём чувствовалась искренняя боль и желание поддержать. — Я понимаю, что это звучит неприятно, но, быть может, ваша настоящая любовь просто еще не встретилась? Знаете, иногда мы встречаем не тех людей, чтобы когда встретим того самого человека, сразу понять, что он тот самый…
— Не оправдывайте себя, — произнёс генерал, его голос звучал глухо, словно из глубины бездны. — Я не нуждаюсь в ваших пояснениях. Мне достаточно того, что я видел сам.
Чувство неловкости охватило меня. Я замолчала, осознавая, что ему нужно время, чтобы пережить всё это. Чтобы смириться с судьбой, с тем, что любовь — как поезд, движущийся по рельсам. И если кто-то дёрнет стоп-кран, весь механизм заскрежещет, все попадает с мест, и кто-то обязательно ударится головой. Так же все чувства и мысли перемещаются, а ты не знаешь, что думать, винить себя, ненавидеть или страдать… Поезд, несмотря ни на что, ещё некоторое время будет скользить по рельсам, пытаясь остановиться.
В полном молчании, в тишине, мы вернулись в дом генерала.
— Вы как себя чувствуете? — прошептала я, стоя на пороге. Я старалась вложить в свой голос теплоту и участие.
— Как человек, который не нуждается в ваших утешениях, — глухо произнес генерал. — Я терпеть не могу, когда кто-то лезет мне в душу! Особенно вы!
Последние слова “особенно вы” прозвучали с такой ненавистью, словно меня больно ткнули пальцем в грудь.
— Вы все еще злитесь на меня? — спросила я, вздыхая. Вот тут уж я не могла ничего поделать. С одной стороны оставить его в таком состоянии мне было совестно. А с другой стороны — убраться бы мне по-добру по- здорову.
— Вам лучше не знать ответ на этот вопрос, — резковато ответил генерал. — Да, я зол на вас. Хотя не должен на вас злиться. Я это прекрасно осознаю. Но все такие злюсь. И на вас, и на себя. Так что вам лучше оставить меня одного. Я очень вспыльчив. Я могу не сдержаться и наговорить вам кучу неприятных вещей.
— Но вы попробуйте подумать о чем-то хорошем… — попыталась я. — Например, то, что у вас есть все… Роскошное поместье, карета… У многих даже такого нет…
— Как здорово, что у меня есть всё — кроме надежды, смысла и желания продолжать с вами этот разговор. Но кто считает? — с мрачным сарказмом произнес генерал.
— Думайте о том, что рано или поздно в вашей жизни случится что-то хорошее! — постаралась улыбнуться я.
— Если случится что-то хорошее, как сегодня, я обязательно сообщу всему миру. Пусть все умрут от зависти, — мрачно произнес генерал.
— Ну, что ж… — смутилась я, а потом снова посмотрела на его красивое лицо. В какой-то момент хмурые брови разошлись, а его лицо странно просветлело. Его взгляд смотрел на меня. — Тогда мне пора…
Я неловко улыбнулась, словно пытаясь его поддержать. Быть горевестником — так себе занятие. А потом люди удивляются, почему им никто не говорит о том, что муж или жена им изменяет! А попробуй скажи! Первому же тебе влетит!
Ускоряясь с каждым шагом, я решила не испытывать судьбу и побыстрее вернуться. О, если бы я знала, чем это обернется, то, наверное, осталась бы!
Глава 8
Я спешила в карету. Нервным движением я распахнула дверцу, уселась на сидение и посмотрела в окошечко.
Генерал стоял на крыльце и смотрел на карету, застывший, словно статуя. Он смотрел на меня, а я на него. Я мысленно пожелала ему счастья. Настоящего. Взаимного. Со вздохом я задернула штору и приказала трогать. От греха подальше.
Вся дорогу я размышляла.
Мне казалось, генерал увидел то, что должен был увидеть. Конечно, в моей душе было опасение: что он сейчас, решив, что всё потеряно, вернётся и заберёт свою невесту обратно. Можно ли ему верить?
Карета катилась по улицам столицы.
Я вспомнила своё первое мгновение, когда очутилась в этом мире. Как сейчас помню, я лежала на роскошном ковре, вокруг суетились совершенно незнакомые мне люди. Полная женщина ахала и бегала вокруг меня, а скромная девушка в тёмно-синем шерстяном платье обмахивала меня веером. На ее лице читалось удивление, словно я воскресла из мертвых
— Воды! Врача! Нюхательные соли! — слышался нервный женский голос.
На мне было платье невесты — белое, сверкающее, словно сказочное. Оно казалось слишком красивым, чтобы быть реальностью, и я ощущала себя частью чего-то волшебного. В моих руках был красивый флакончик, похожий на слезу. Совершенно пустой. Потом я узнала, что это — сильные успокоительные капли. Довольно опасная штуке, если немного переборшить с дозировкой. Они продаются в таких флаконах, чтобы даме было приятно носить их с собой.
— Что случилось? — раздался хмурый мужской голос. Я увидела сурово и надменного мужчину в роскошных одеждах. — Все ждут невесту!
— Ваш дочь закрылась в комнате, слуги выломали дверь, она лежит и не шевелится, дребезжащим голосом произнесла девушка с веером.
— Быстрее! Скоро свадьба! Гости уже собрались! — слышался нервный голос немолодого мужчины.
Я помню, как меня подняли, поставили на ноги, и всё вокруг суетились, расправляя мою юбку. Кто-то сунул мне в руки букет нежных белых цветов.
Передо мной открылась дверь, и меня повели по коридору, помогли спуститься по лестнице— и всё вокруг было так красиво, что у меня захватило дух. Мне казалось, что это сон. Вокруг — аплодисменты, улыбки, бриллианты. На меня сыпались поздравления с удачной партией. Создавалось такое чувство что я только что выиграла в покер.
Меня торжественно подвели к какому-то мужчине — он был круглый, отёкший, одетый дорого, и при этом ниже меня на пол головы. Эдакий колобок не первой свежести. При свете свечей его лысина нарядно блестела, а волосы вокруг были тщательно уложены. На такой лысине можно было смело ставить спектакль “Лебединое Озеро”. Но вместо белого лебедя над лысиной скользил белый кружевной платочек. Я смотрела на него со смесью ужаса и удивления. Это что? Жених? Нет, я так не играю!
— Улыбнись! — прошипела мне полная женщина, легонько ущипнув за руку. Чего?! Я должна улыбаться? Когда рядом такой жених? А ничего, что жених старше меня лет наа тридцать?
— Задерживается, — объявил кто-то. И все разочарованно зашуршали. Снова послышались разговоры
Кто задерживается? Может, важный гость? Или священник?
И тут я поняла: меня продали! Просто-напросто продали на вечное пользование этому мужчине, на правах законной супруги.
Я чувствовала, как сердце сжимается, как внутри всё сопротивляется, но я не могла ничего изменить. Всё происходящее казалось мне сном — страшным, кошмарным сном, из которого невозможно проснуться.
В тот момент в моей голове словно что-то щёлкнуло. Не помню, как я тихо попросилась в сад — вдохнуть свежего воздуха, почувствовать свободу. Зато помню одну единственную мысль: с этим мужчиной я в постель не лягу!
Служанка, которая была рядом со мной, должна была следить, чтобы я не сбежала. Гости шумели, разгуливали по залам, а я, выжидая момент, продумывала, когда лучше всего дать деру. Неожиданно для себя я почувствовала, как внутри закипает решимость. Когда служанка попыталась меня остановить, я, изо всех сил, толкнула её прямо в кусты — и, оборвав подол платья, полезла через изгородь. Уже через пару минут оказалась с другой стороны — и не помнила, сколько я шла по пыльной дороге. Не знала, куда и зачем.
Просто с одной мыслью — подальше от этого места.
Чувство жалости к себе начало пробиваться когда я почти выбилась из сил. Я ковыляла, не чувствуя ног и уже почти жалела о своём поступке. Хотелось вернуться в тепло дома, к тому жениху, к тому свету и шуму. еде на роскошных подносах. Но внутреннее чувство гордости оказалось таким сильным, что заставляло меня идти вперёд. Пока я не потеряла сознание.
Глава 9
Когда я очнулась, лежала на белых накрахмаленных простынях. И сразу почувствовала, что что-то изменилось. Даже воздух здесь казался чище, свежее — словно я оказалась на курорте. Вдыхая его, я постепенно осознавала, что вокруг всё какое-то старинное, необычное.