героям она не желает удачи, даже, наоборот, с удовольствием посмотрит, как они будут выкручиваться, случись какой-нибудь конфуз.
Старуха вздохнула. Еще утром она уговаривала Сильвию не препятствовать отцу строить свои новые отношения, а теперь сама подставила Люсьене подножку. Но у нее на то были свои причины, о которых до поры до времени Сиси никому не хотела говорить.
— Ты хотя бы понимаешь, что мы с тобой висим на волоске? — раздался приглушенный голос Люсьены из окна напротив кухни.
Старуха насторожилась: вот еще одно доказательство ее правоты. Половина домика, который занимали Люсьена и Людвиг, стояла очень близко к хозяйственным постройкам, и иногда по утрам (мать и сын почему-то любили рано вставать) здесь можно было услышать любопытнейшие диалоги.
— Мам, я уже миллион раз спрашивал, а ты ни разу так и не сказала, что конкретно ты хочешь от меня.
— Не знаю! Не знаю!.. Ты в курсе, что я из последних сил изображаю из себя богатенькую дамочку? Ты в курсе, сколько денег у нас осталось в плюсе на карте?
— В курсе.
— Нет, Людвиг, я имею в виду нашу карту.
— Я понял, мам.
— Остальные, как ты знаешь, трогать пока нельзя, иначе…
— Давай об этом не будем, — поспешно прервал ее сын.
— Боишься?
— У всяких стен есть уши.
На этом месте мадам Сиси удовлетворенно кивнула и заулыбалась сама себе.
Некоторое время в комнате стояла тишина, только слышались торопливые шаги, потом Люсьена снова заговорила:
— А в конце года мы по традиции полезем в долги… О-о-о, как мне это надоело! Нужно что-то делать, слышишь? Нельзя упустить Ника.
— По крайней мере, не залезай больше в долги.
— Не залезать в долги?! Где справедливость, Людвиг? Мы с трудом сводим концы с концами, а Ник, у которого миллионы в трех банках, ничего не должен об этом знать!
— Но ты сама не хотела, чтобы он знал.
— Послушай, сын! Ты надо мной издеваешься?
— А в чем дело? — Мадам Сиси явно уловила в тоне Людвига раздраженно-скучающие нотки. — Я и так выполняю все твои задания. Что я еще должен сделать?
— Я пытаюсь добиться от тебя конструктивного совета. Совета! Понимаешь? А ты?..
— А что я?
— Сейчас ты просто хочешь от меня отделаться и лечь спать. Тебе по большому счету все равно, как я поступлю, лишь бы потом, как в волшебной шкатулке, у нас появились деньги.
— А разве это плохо, мам? И разве ты не так делала всю жизнь?
Люсьена почти закричала:
— Ну вот что, милый! Хватит сидеть у матери на шее! Учись зарабатывать сам, дорогой Людвиг!
— Тсс! Ты хочешь разбудить весь дом?
— Сделай погромче телевизор, черт тебя дери!
— О какой работе ты говоришь?
— О нашей работе, Людвиг. Мы бы до сих пор могли сидеть нищими на окраине Лиона! И ты бы работал на фабрике, и получал гроши, и… А вместо этого мы уже десять лет вращаемся в высшем свете Парижа и Нью-Йорка, мы два раза в год можем позволить себе путешествия, и, заметь, недешевые путешествия…
— Ну, все, все! Успокойся.
— И потом, у тебя теперь есть связи, друзья, которые считают тебя богатым наследником. Ты питаешься в дорогих ресторанах, ездишь на дорогом авто, тебя окружают холеные женщины.
— Но я уже организовал «роковую встречу» для Сильвии. Между прочим, мне пришлось выложить за нее круглую сумму из собственных запасов!
— Ах, из собственных запасов! Мои запасы считаются общими, а твои — собственными?
— Ладно, мама, прости. Просто я не совсем понимаю, какого совета ты от меня хочешь.
— Надо еще что-то придумать, Людвиг. Надо перестраховаться. Это — самая большая ставка в моей жизни! В нашей с тобой жизни. Если Ник возьмет меня в жены, мы будем спасены. Ах, ты не представляешь, какое глубокое спокойствие и умиротворение внушает мне эта мысль. Подумать только: миллионы долларов! И половина из них — наша.
— Все-таки не забывай про Сильвию. Ей тоже принадлежит часть папиных миллионов.
— Эта маленькая стерва скоро доведет меня до белой горячки. Если бы ты знал, как я ее ненавижу!
— Я тоже.
— Ну, ничего, она больше не будет мешать мне очаровывать Ника.
Люсьена засмеялась, а мадам Сиси нахмурилась и, затаив дыхание стала еще внимательнее вслушиваться в разговор.
— Так что я избавляю тебя от этого дешевого спектакля, Людвиг.
— Слава богу! Иначе я уже…
— Люс! — послышался голос Ника с крыльца. Тотчас в комнате началась возня, потом все звуки стихли.
— Люсьена, ты у себя? Ты готова или нет?
— Да, — через минуту сонным голосом отозвалась притворщица. — Я задремала немного. Заходи.
Старуха тревожно задумалась и принялась протирать бокалы. В последние дни она начала кое-что понимать об этой паре, и ей все больше хотелось уберечь семью Ника от беды. Впрочем, сам он выпутается, можно не сомневаться. Лишь бы только юная доверчивая девочка не пострадала.
5
Сильвии всегда нравилось ездить быстро. В Нью-Йорке она носилась как угорелая и ненавидела центральные улицы за то, что там пробки. В Париже она тоже старалась ездить на высокой скорости, но этот город по сравнению с Нью-Йорком был сам по себе не столь динамичным и не располагал к гонкам. А вот проселочные дороги, ровные и абсолютно пустые, это как раз для нее! Отец всегда говорил, что сядет к ней в машину, только, когда ему захочется свести счеты с жизнью.
Сегодня Сильвия гнала, как обычно, под двести. Она почти не спала ночью, поскольку хорошо отдохнула вчера на пляже, уснула только ближе к утру, а в десять вскочила и стремительно начала собираться. Перемерив весь доступный гардероб, она, наконец, нашла вполне приемлемыми для первого свидания салатовые бриджи и желтый топ, практически не прикрывавший ничего. Повертевшись перед зеркалом и послав своему отражению воздушный поцелуй в знак одобрения, Сильвия отправилась в город.
Конечно, она неимоверно опаздывала, как минимум на час. Ведь вчера, когда они с Алексом встретились на площади, было чуть больше девяти утра. А сейчас уже почти одиннадцать.
Но больше всего ее волновала вовсе не собственная непунктуальность, а вопрос о том, стоит ли говорить Алексу, что он был замечен с другой женщиной. И если говорить, то как преподнести?
Жаль, что нельзя закатить сцену ревности, это будет неосмотрительно, ведь сейчас именно она находится в уязвимом положении. И не то чтобы ей был нужен именно Алекс… нужен просто мужчина.
Как все сложно! — подумала Сильвия, миновав полицейский пост на въезде в город. Еще вчера она иронизировала в адрес Люсьены, а сегодня сама готова строить глазки из корыстных соображений. Впрочем, ее корысть выглядит намного благопристойнее: ей всего лишь надо на несколько дней отвлечься от ненавистного Людвига и заодно… заодно доставить себе удовольствие от общения с красивым мужчиной. Душевное и телесное, что уж тут скрывать.
И, будь у Алекса не одна жена, а целый гарем, она все равно заведет с ним роман! Да, заведет. И прямо сегодня.
В её воображении уже начали рисоваться бурные любовные сцены где-нибудь среди заветных пляжных тропинок. Или — на яхте. Ведь по большому счету яхта для того и нужна.
А может быть, ей удастся уговорить Алекса поселиться у мадам Сиси? Сильвия внезапно рассмеялась: тогда ей самой придется потребовать лишний номер. Ох, как они вчера с мадам Сиси смеялись над Люсьеной! А теперь…
Резко вырулив на знакомую площадь, на то же самое место, где вчера загородила Алексу все пути к отступлению, Сильвия остановилась. Откуда-то сзади послышался вой сирены, через минуту возле нее остановилась полицейская машина, из который вышел озадаченно-грустный мужчина в форме патрульного.
— Черт, откуда они так быстро успели материализоваться? И что им надо? — пробормотала она. Раньше ей никогда не приходилось иметь дело с полицейскими, да еще и французскими. И теперь было откровенно страшно: что с ней сейчас сделают?
Но ей просто выписали штраф за превышение скорости, попросили показать права, страховку на автомобиль, а потом пригласили проехать с ними в полицейский участок, потому, что машина отправляется на штрафную стоянку.
И вот тут-то Сильвия испугалась по-настоящему. Все произошло так быстро, что она ничего не успела понять. Только что она мчалась на свидание с мужчиной, и единственное, что терзало ее сердце, — вопрос, спать или не спать с ним прямо сегодня. И вдруг — полицейские. К сразу — страшно, тревожно и обидно. А главное — непонятно.
Как же она будет жить без машины? И без документов? И вообще, в чем она виновата? И откуда ей взять так много наличных… Ужас как много!
— Порча городского имущества, принадлежащего местному муниципалитету… — прочитала она на квитанции. — Осквернение и оскорбление… Бред какой-то! Какого имущества? Вы в своем уме?
— Вы еще рискуете быть оштрафованной за оскорбление должностного лица.
— Что-что?
— Говорите со мной повежливее, это, во-первых.
— А во-вторых?
— А во-вторых, вы оцарапали столб.
— Что-что?
— Что слышали. Только что вы проехали на недопустимой скорости мимо моего поста, потом задели вот этот столб.
Сильвия непроизвольно оглянулась в ту сторону, куда указывал страж порядка. На медном столбе и правда виднелась царапина, но уже старая и вряд ли от ее автомобиля.
— Бред какой-то, — повторила она. — Чем я его могла оцарапать, ногтем, что ли?
Он устало вздохнул:
— Не знаю, мадам. Но это — центральная площадь нашего города, а вы ее оскверняете.
Сильвия посмотрела на полицейского исподлобья: интересно, может, он нетрадиционной ориентации? Иначе, почему на него не действуют ее улыбки? Кажется, чем больше она хочет его очаровать, тем злее он становится.
— Н-да, — скривив губы, произнесла она. — Попала я.
— Послушайте, мсье, — вдруг сказали у нее за спиной на ломаном французском.
Сильвия заулыбалась: Алекс!
— А не слишком ли много для одной прекрасной юной француженки, которая и за рулем-то, может быть, сидит второй раз в жизни. Посмотрите на нее, она же мухи не обидит!