Маргарита спокойно ответила:
– Да нет, с глупостью покончено. Я, знаешь ли, поумнела, сначала восстановилась в институте, а потом перевелась в другое учебное заведение, на вечернее отделение. Служу в агентстве «Вир», мы клипы для звезд снимаем, буду пиарщиком, а пока набираюсь опыта в области брэндменеджмента.
– Это что такое? – удивилась Катя.
– Не парься, – отмахнулась Рита, – главное, платят хорошо, а в перспективе еще бо́льшие заработки. Слушай, давай помиримся, а? Ну не дуры ли мы? Ведь нас всего двое на этом свете.
Катя кивнула:
– Твоя правда, худой мир лучше доброй ссоры.
– Вот и здорово, – засуетилась Рита, – поехали в кафе, отметим начало новых отношений.
– Не могу, до полуночи занята.
– Попробуй отпроситься.
– Не отпустят.
– Хоть попытайся, а я пока в гримерке посижу, вдруг начальство ни с того ни с сего доброту проявит, – настаивала Рита.
Катю что-то кольнуло, ей очень не хотелось говорить сестре пришедшие на ум слова: «Постой лучше в коридоре, боюсь, у ребят снова деньги пропадут».
– Давай, – подтолкнула ее Рита, – поспеши.
Естественно, никто костюмершу не отпустил, она вернулась в гримерную и сообщила:
– Увы! Сергей Петрович даже слушать не стал!
– Ладно, – кивнула Рита, – тогда в субботу, я тебе позвоню.
Весело напевая, младшая ушла, а старшая принялась выполнять свои служебные обязанности, напряженно вслушиваясь в разговоры окружающих, но все шло нормально, никто не восклицал:
– Вау, кошелек потеряла.
И Катя успокоилась – похоже, Рита и впрямь взялась за ум.
Через несколько часов Катя отправилась на почту, отпросилась на десять минут и понеслась за бандеролью.
– Ваш паспорт, пожалуйста, – попросила служащая.
– Сейчас, – кивнула Катя.
Знаете, что отличает москвича от гостя столицы? Первый теперь всегда имеет при себе удостоверение личности. Воскобойникова не была исключением, она держала бордовую книжечку во внутреннем, тщательно закрытом на «молнию» кармашке сумочки.
Катя щелкнула замочком, дернула «змейку» и ойкнула: паспорт испарился. Бандероль девушка не получила, а по дороге назад ломала голову, соображая, куда мог подеваться паспорт. В конце концов она поняла: удостоверение личности стырила Рита.
Полная здорового негодования, Катя влетела в театр и кинулась к телефону.
– Слушаю, – пропела Рита в трубку.
– Где мой паспорт?
– Что?
– Куда подевался документ?
– Катя, ты?
– Хватит притворяться, – окончательно потеряла самообладание костюмерша, – где паспорт?
– Чей?
– Мой!!!
– Понятия не имею.
– Немедленно отдай.
– Что?
– Паспорт!!!
Рита присвистнула.
– Катюня, ты заболела?
– Нет! Верни документ.
– Ну подумай сама, зачем он мне?
– Не знаю, привези сейчас же.
– Лучше выпей валерьянки. У тебя исчез паспорт?
– Да!!!
– И при чем тут я?
– Он испарился после твоего посещения.
– Когда же ты заметила пропажу?
– Сейчас!
– Катюша, приди в чувство, – вкрадчиво завела Рита, – я была у тебя днем, сейчас вечер. Сколько часов прошло?
– Ты к чему клонишь?
– Документ попросту выпал! Небось обронила его и не заметила.
– Нет, ты его украла!
– Иди проверься к психиатру, – рявкнула Рита, – у тебя мания преследования и шизофренический бред!
– Сволочь!
– Скотина!
Дальше сестры перестали сдерживаться, и их диалог стал непечатным.
Вновь насмерть поругавшись с Ритой, Катя швырнула трубку и зарыдала. Все, нету у нее сестры и, похоже, никогда не было, рядом жила капризная, жадная, вороватая девица. Ну зачем ей Катин паспорт? Какую очередную гадость собралась совершить Маргарита?
Катя замолчала, потом вытащила из кармана крохотный носовой платочек и, комкая его в подрагивающих пальцах, прошептала:
– Я не стала говорить в милиции, что знаю, кто украл документ, просто написала: «потеряла». Все-таки какие-то родственные чувства еще теплятся, и вам бы я ничего сообщать не стала, но раз речь идет об аресте… Мы и впрямь похожи, а я совсем не стремлюсь под судом оказаться.
– Не волнуйтесь, – кивнул я, – более никто беспокоить вас не станет, скажите мне только телефон Риты.
Катя заколебалась.
– Ну…
– Мой вопрос – чистая формальность. Ничего не стоит уточнить по справочной, где прописана Маргарита Федоровна Воскобойникова, да и координаты агентства «Вир» обнаружатся вмиг, – пояснил я.
– Действительно, – промямлила Катя, – записывайте ее домашний номер, рабочего не знаю. Только очень прошу вас, не говорите Ритке, кто на ее след навел, ладно? Я себя не слишком комфортно чувствую, вроде как «сдаю» сестру. Плохую, гадкую, никогда меня не ценившую, а только использовавшую, но… родную.
– Хорошо, – пообещал я, – только вы подумайте над другой стороной проблемы. Сейчас Рита обворовала людей, если ее не остановить, она продолжит дальше свою «деятельность», и неизвестно куда ее занесет, понимаете?
– Да, – дрогнувшим голосом сказала Катя, – но у меня все равно болит сердце.
Сев в машину, я незамедлительно связался с Норой и вкратце повторил хозяйке рассказ Кати.
– Ясно, – отчеканила Элеонора, – поезжай, выпей кофе, перезвоню через некоторое время и скажу, как действовать дальше.
Я поместил сотовый в подставку, но экран снова вспыхнул синим светом, на дисплее появились цифры. Макс!
– Куда ты подевался? – радостно воскликнул я.
– Аналогичный вопрос могу задать тебе, – ответил друг.
– Занят по горло.
– Ага, и со мной то же самое, – воскликнул Макс. – Боже, сколько вокруг кретинов!
– Что-то случилось?
– Ничего экстраординарного, – сообщил приятель, – просто некоторые люди ведут себя идиотским образом. Вот утром у меня был дядька, его квартиру ограбили, причем весьма ловко. Хозяин тянул лямку ночной смены, жена спала дома. После полуночи в их комнаты проник вор и ухитрился вынести много ценностей, тетка не проснулась.
– Мне тебя жаль, – с жаром воскликнул я, – небось потерпевший ходит по начальству, скандалит.
– Да мы грабителя взяли, оперативно сработали.
– Чем же дядька недоволен?
– Наоборот, рад до смерти.
– Чего тогда к тебе приходил? Если скажешь, что он принес в благодарность испеченные женой пирожки с мясом, не поверю.
– И правильно, – горько вздохнул Макс, – у нас ведь как: повисло дело – менты, сволочи, виноваты! А если все путем, преступник за решеткой, так и благодарить не стоит, в виде исключения эти дураки работу нормально выполнили. Ты в газетах хоть одну хорошую статью про нас читал? Вот про оборотней только ленивый не написал.
– Так чего потерпевший тебя дергает? – продолжал удивляться я.
Макс неожиданно развеселился.
– Цирк! Требовал устроить ему свидание с грабителем.
– Зачем? Решил парню по физиономии лично надавать?
Приятель расхохотался:
– Нет. Я ему, естественно, отказал. Объяснил, что это строго запрещено, так наш потерпевший чуть ли не на коленях умолять стал: «Ну что вам, трудно? Мне с ним всего десять минут наедине потолковать надо».
Максим удивился до крайности.
– Объясните, зачем вам сей субъект?
Опасливо оглядываясь по сторонам, потерпевший выдал:
– Понимаете, жена у меня ваще! Помесь служебной собаки с бетономешалкой. Я ей говорю: «Маша, ты ложись, приду в полночь», а сам подзадержаться могу… ну… там… ясно?
– Более чем, – кивнул Макс, – одного не пойму, грабитель тут с какого боку?
– Вроде моя циркулярная пила спит, – безнадежно продолжил мужик, – но слух жуткий имеет, стоит мне в квартиру вползти, а она тут как тут, в коридор вылетит, руки в боки упрет и завизжит:
– На часы глянь, урод! Где шлялся, сукин сын?
Вот я и хочу у вора узнать: ну как он ухитрился к нам попасть и по комнатам так ходить, что мымрина не проснулась, а? Может, он и меня научит?
– И как ты поступил? – засмеялся я.
– Нарушив все инструкции, дал им свидание, – ответил Макс. – Если бы ты видел супругу несчастного, поступил бы так же, это…
В ухо вонзилась очередь коротких гудков. Очевидно, я въехал в какую-то зону, в которой прерывается связь. Сейчас Макс снова наберет мой номер. И точно, сотовый запикал, я схватил его.
– Алло.
– Ничего не понимаю, – заверещала Николетта, – какая икра? При чем тут сардины?
– Извини, Николетта, – растерялся я, – но…
– Нет уж! – закричала маменька. – Немедленно разберись! Не желаю с ней общаться! Вообще!
– С кем?
– С этой!
– Ты поссорилась с Кокой?
– Нет.
– Не поладила с Зюкой?
– Нет!!!
– Поспорила с Макой?
– Нет!!!
– Обиделась на Мисюсь?
– Вава, ты идиот, – рявкнула маменька, – изволь ей объяснить: никакой икры! Я не ем рыбьи яйца! Все! Вон! Немедленно сюда! Всех с лестницы спущу! Понял?
Поток истеричного визга оборвался, в полном недоумении я уставился на притихший аппарат. Ну и ну! Николетта, конечно, несдержанна, но обычно я способен понять причину истерики, сегодня же она осталась тайной, единственное, что я сумел сообразить: маменька не желает есть икру.
Продолжая пребываать в крайнем удивлении, я набрал номер.
– Алле, – проскрипела Тася.
– Не говори вслух, кто звонит, – предостерег я.
– Ага.
– Что у вас случилось?
– Тык… э… в общем, за бельем прикатывайте, раз вы прачечная.
– Она рядом?
– Точно.
– Злая?
– Жуть! Чистая горгона, то есть белье должно быть чистым-пречистым!
– Понял. Мне приехать?
– Упаси бог! Э… упаси бог вас опять полотенца махровые накрахмалить. Вот чаво, недосуг с вами трепаться. Ща хозяйке пену в ванне взобью и покалякаем, усек, Ваняша? То есть… Э… Иван… э… Иванович!
– Перезвони, когда Николетта пойдет в душ.
– Заметано, – крикнула Тася.
Я припарковался возле маленького кафе, купил чашку эспрессо, сандвич с телятиной и стал медленно жевать, наблюдая, как прохожие несутся по тротуарам. Низкие черные облака повисли над городом, резко похолодало, поднялся ветер, впрочем, чего ожидать тепла, на календаре середина ноября.