– Он исчез?
– Да нет, стоит себе.
– Может, у Ани водилась старинная посуда? Или доставшаяся ей от бабушки… э… табакерка?
Игорь уставился на меня, потом тихо, но четко сказал:
– Вы, Иван Павлович, не волнуйтесь, ничего у меня нет, мама из очень бедной семьи происходила, у них дома чай лишь по воскресеньям пили, а в будний день они траву заваривали. Если вас по непонятной для меня причине волнует благосостояние отца и матери, то, повторюсь, они ничем не владели, кроме карт, в основном копий. Подлинники я на бизнес обменял!
– Хорошо, я понял, ничего ценного нет, – сдался я.
– И не было.
– Ладно, можете вспомнить название издания, в котором Аня увидела фото Арины Гофмайстер? – попросил я. – Впрочем, понимаю, что такое практически невозможно!
Игорь щелкнул языком.
– Да уж! Знаете, моя мама никогда себе ничего не позволяла: одежду покупала лишь по необходимости, косметикой не пользовалась, парфюмерией тоже, даже в парикмахерскую не ходила, ее соседка стригла. Режим жесткой экономии. Единственное баловство – журнал «Дамское счастье»[6]. Вообще говоря, это я его первым купил, решил маме приятное сделать, просто так, без повода, принес и положил ей на подушку.
Аня сначала отругала сына:
– У нас гречка закончилась и масла нету, а ты заработанное на ерунду тратишь!
Игорь даже обиделся на мать, но потом вечером Аня села в кресло и погрузилась в чтение, изредка она окликала Игоря, говоря: «Представляешь, Наполеон был крошечного роста! – или: – Джон Кеннеди, оказывается, изменял жене. Слушай, очень интересное издание».
С тех пор Аня стала сама покупать «Дамское счастье». Прочитанные номера она никогда не выбрасывала, разве можно отнести на помойку красивое, дорогое издание? К тому же в ноябре Аня успевала забыть о том, что читала в январе, и охотно заново брала в руки старый номер.
– У вас сохранились подшивки? – подскочил я.
– Ну да, – кивнул Игорь, – пылятся на антресолях. Конечно, давно следовало избавиться от них. Ну зачем мне эти журналы? Или старые пальто отца вкупе с туфлями умершей мамы? Но, знаете, рука не поднимается отнести барахло на помойку, такое ощущение, что тогда окончательно похороню своих, навсегда, следа их на земле не останется.
– Можно ли найти фото Арины? – перебил я Самойлова. – Помните год и месяц, когда «Дамское счастье» опубликовало статью о Гофмайстер?
Игорь мрачно посмотрел на меня.
– Думаете, можно забыть момент, когда в последний раз видел свою мать здоровой? Вечером того дня я отвез ее в больницу, и все, живой она оттуда не вышла.
– Извините, – пробормотал я, – право, мне очень неловко, но моя работа вынуждает иногда быть не совсем тактичным. Нам с Элеонорой очень нужен тот номер, со снимком Арины.
Игорь почесал подбородок.
– Нет проблем, – сказал он спустя пару секунд, – только вы мне помогите, одному неудобно пачки сверху снимать.
Примерно через полчаса, перемазавшись в пыли, Игорь радостно воскликнул:
– Во, добрался, держите.
Я схватил стопку толстых журналов, крест-накрест перевязанных простой веревкой, и отчаянно расчихался.
– Аллергия? – сочувственно спросил Самойлов.
– Нет, – кашляя, ответил я, – сам не пойму, что случилось.
– Пыли надышались, – поставил диагноз Игорь и ловко перерезал бечевку, – вот он, журнальчик, а вон и статья большая, с фото, глядите. Ничего девочка, а? Только сейчас она уже небось не такая красавица, наверное, замуж вышла, детей нарожала и матроной стала.
Я посмотрел на снимок и не удержал восхищенного вздоха. Арина Гофмайстер и впрямь была удивительно хороша. Смуглая кожа, огромные глаза, которые оттеняет удачно подобранное платье. Красиво очерченный рот, прекрасные волосы и при этом пышная, наверное, искусственно поднятая корсетом грудь.
Утро следующего дня началось со звонка Веры.
– Милый, – закудахтала она, – а где мои ботиночки?
– О господи, – простонал я, садясь на кровати, – совсем забыл! Лежат в багажнике, если хозяйка разрешит отлучиться, то скоро привезу.
– Ждем тебя, любимый, – радостно воскликнула девушка.
– С кем? – насторожился я.
– Так нас двое, я и сыночек! – захихикала Вера и отсоединилась.
Я от отчаяния застонал. Сейчас начнет трезвонить Лиза, ее обновки тоже в «Жигулях». И точно, сотовый закудахтал.
– Не сердись, – быстро сказал я, – сейчас приеду.
– Очень хорошо, – подчеркнуто ровным голосом ответила Николетта.
– Это ты! – вырвалось у меня.
– А чьего звонка ты ждешь? – ехидно поинтересовалась маменька. – Ах, прости, совсем забыла, ты же у нас будущий папаша, отец милых крошек! Отрезанный ломоть!!!
– Извини, не понял.
– Немедленно ко мне, – заорала маменька, – сейчас все и объясню. Вот она, проклятая подушкинская порода, никому бы из Адилье в голову подобное не взбрело. Короче говоря, коли через секунду не явишься в МОЮ квартиру, считай себя сиротой!
– Николетта, – попытался я слегка вразумить маменьку, – извини, но мне никак не успеть к тебе за пару минут, в Москве большие пробки.
Вообще-то доводы рассудка совершенно не действуют на маменьку, услыхав мой спокойный голос, Николетта впадает в раж, начинает визжать, но сегодня в трубке повисла тишина, а потом раздалась фраза, произнесенная словно Снежной королевой:
– Решение принято, поспеши!
Недоумевая, я заглянул к Норе и нашел хозяйку обложенной толстыми томами, руки ее быстро перелистывали страницы.
– Пришел получить задание, – отрапортовал я.
– М-м-м, – протянула Нора.
– Куда ехать?
– М-м-м.
– Простите, не понял.
Элеонора оторвала глаза от текста.
– Ваня, пока ты мне не нужен.
– Можно съезжу к Николетте? – обрадовался я.
Хозяйка кивнула.
– Только надень шлем и бронебойный жилет.
– Зачем? – удивился я.
Нора вытащила из стола папиросы.
– Николетта звонила мне пару минут назад и несла страшную чушь, что-то вроде: «Мой сын умер, поминки в среду». Она в боевом настроении, а я не готова лишиться секретаря, хоть он частенько и совершает немыслимые глупости. Кстати, из-за чего скандал?
– Не знаю, – соврал я.
Ну не рассказывать же хозяйке о двух беременных дамах, жаждущих официального оформления отношений с господином Подушкиным!
– Что ты ей не купил? – ухмыльнулась Нора. – Кстати, зять Коки на днях приобрел загородный дом. Будь готов к нападению, поэтому нацепи свинцовые пластины на грудь и прикрой голову.
– Спасибо за совет, – вздохнул я.
– Нема за що! – откликнулась Нора и снова уткнулась взглядом в страницы.
Получив свободу, я спустился к машине, сел за руль и, пока прогревался мотор, позвонил Лизе.
– Слушаю, – вежливо отозвалась бывшая любовница.
– Извини, дорогая, пакет с обувью…
– Я уже поняла, тебе на меня начихать!
– Конечно, нет! Просто я не успел…
– Ты спал?
– Да, – удивился я вопросу.
– И как, хорошо?
– Нормально.
– Выспался?
– Вполне.
– Значит, на меня тебе плевать! – подвела итог Лиза. – Если у человека нету времени, он не успевает добежать до кровати, не до сна ему, а ты дрых без задних ног, оставив жену босой!
– Мы пока не расписаны, – только и сумел выдавить я из себя.
– Ах, вот оно как! Хорошо! Немедленно приезжай сюда, в эту ужасно тесную, отвратительную берлогу, где я вынуждена из-за тебя коротать дни, – заявила Лиза, – ничего себе, купил мне квартирку!
– Она не твоя, – растерянно брякнул я, – приобрести апартаменты я не могу.
– Еще лучше, – прошипела Лиза, – в общем, кати сюда!
– Через два часа, не раньше.
– Почему?
Сами понимаете, говорить в такой ситуации правду про визит к Николетте опасно.
– Работа держит, – вымолвил я и тут же услыхал очередь коротких гудков – бывшая любовница швырнула трубку.
Но не успел я взяться за руль, как телефон ожил снова. Радость была преждевременной, Лиза не принимала решения прекратить разговор, мобильная связь оборвалась сама собой.
– Алло, – осторожно сказал я.
– Ванечка, – защебетала Вера, – ты любишь макароны с соусом болонез?
– Ну… не слишком.
– А что предпочитаешь?
– Мясо, отбивные котлеты или кусок вырезки, – честно ответил я, – впрочем, на гарнир макароны сойдут.
– Ой, здорово! Уже едешь ко мне?
– Пока нет.
– А почему?
– Работа!
И снова из сотового брызнули фонтаном короткое: ту-ту-ту.
Я воткнул в ухо «хэндс-фри» и приготовился к новым звонкам. Чутье не подвело меня, пока я добирался до Николетты, бедный аппарат успел почти расплавиться от тяжелой работы. Лиза и Вера трезвонили попеременно, обеих дам отличала редкостная настойчивость, если не сказать настырность. Первая безостановочно злилась, восклицая:
– Ты хоть понимаешь, в какие ужасающие, нищенские условия загнал меня?
А вторая сюсюкала:
– Ваняша, перец переносишь? Любишь петрушку?
Поскольку звонки раздавались постоянно, я устал и начал просто отвечать обеим:
– Да, конечно, ты права.
В конце концов Вера воскликнула:
– Ваня! Что значит «ты права»? Я интересуюсь твоим отношением к яблочному пирогу!
– Замечательно, – воскликнул я, потряс головой, услыхал снова мелодичный голосок и быстро добавил: – Это как раз то, чего я хотел!
– Ну ты и хам! – взвизгнула Лиза. – Первый раз с подобным сталкиваюсь! Говорю: иначе уйду от тебя, а ты в ответ: «Это то, чего я хотел!»
– Извини, – промямлил я, – решил, что речь идет о яблочном пироге, который ты собралась приготовить.
– Я?! Яблочный пирог!!! С ума сошел! Решил превратить жену в кухарку? – взвизгнула Лизавета.
У меня заломило виски, я помимо воли отключил телефон. Ей-богу, человек, придумавший сие благо цивилизации, погорячился, без мобильной связи моя жизнь была бы намного спокойней. И вообще, каким образом мои приятели ухитряются заводить при живой жене любовниц? Ну зачем им этот геморрой, а? Это же постоянный стресс, следует помнить, что сказал одной, что наврал другой, держать в уме всякие мелочи типа их гастрономических пристрастий. Ведь не всякую законную супругу, больную, допустим, диабетом, обрадует принесенный домой торт, даже если муж вручит его с нежными поцелуями, с другой стороны, любовница, совершенно здоровая девица, придет в негодование, получив конфеты на ксилите. И что делать бедному парню? Честно заявить: «Простите, бабы, запутался в вас, вот и вышла незадача, в следующий раз буду аккуратным и вручу каждой свое».