Потери сторон в этом наиболее кровопролитном сражении всех времен и народов по Штенцелю выглядят следующим образом: «Из правого турецкого крыла около 30 кораблей приткнулось к берегу, причем остатки их экипажей попрятались; эти корабли и еще много других было сожжено, 117 галер было захвачено победителями с крупной добычей, в числе которых было 117 тяжелых и 256 легких орудий, то есть в среднем по три орудия на каждом корабле. Потери турок людьми исчислялись в 25 000 убитых, 3500 матросов пленными; солдаты, по-видимому, все были перебиты. В числе убитых не показаны, вероятно, рабы-гребцы; их было взято в плен около 15 500, в том числе 12 000 христиан, которые были отпущены на свободу.
Союзники также понесли значительные потери офицерами и солдатами; потери эти составили 8 – 10 тысяч человек; кораблей они потеряли только 12–15, которые почти все были потоплены Улуч-Али; убитых было 7600 и, кроме того, в ближайшие дни умерло 2500 тяжело раненных, всего, значит, более 10 000 человек; число легко раненных не указано.
Таким образом, с обеих сторон было 35–40 тысяч убитых, цифра, которая превосходит потери в наиболее кровопролитных сухопутных сражениях новейшего времени» (Штенцель. С. 162). Отметим на будущее, что человеческие жертвы этого сражения значительно превзошли будущие морские сражения, начиная от англо-голландских войн XVII столетия и кончая Пёрл-Харбором, не говоря о сухопутных битвах, что подтверждается всеми существующими историческими документами и исследованиями.
В заключение отметим главные особенности первой осады Мальты. Во-первых, первопричина осады носила чётко выраженный религиозный (идеологический) характер, позволивший участникам искать утверждения своих целей и намерений в обращении к высшим силам на небесах, причем у обеих сторон. Во-вторых, религиозный характер, в прошлом определявший характер многих событий на Мальте, к рубежу XVIII и XIX столетий себя исчерпал, и определялся уже складывающейся системой межгосударственных отношений, в которых не было места религиозным проявлениям. В-третьих, сами военные события 1565 года практически ограничивались территорией острова. В-четвертых, эта осада показала зависимость острова от материка. В-пятых, обе стороны военного конфликта стремились к решению своего конфликта столкновением на суше, без такого же на море. В-шестых (как результат), морской десант мусульман отражался только сухопутными силами без участия морских. В-седьмых, потери обороняющейся стороны многократно были меньше потерь атакующих, несмотря на то, что количество атакующих многократно превышало число обороняющихся. В-восьмых, обе стороны на суше широко использовали огнестрельное оружие, включая артиллерию.
Средиземноморское интермеццо, или Мальта между осадами 1565 и 1940–1943 годов
После осады 1565 года почти на протяжении двух веков архипелаг оказался на периферии исторических событий, время от времени потрясавших мир. Мальта отнюдь не изменила своего положения, просто граница европейского (христианского) и азиатского (мусульманского) миров в акватории Средиземного моря оставалась долгое время неизменной, создав полосу своеобразного военно-политического вакуума, в котором нашлось место и такому своеобразному, скорее даже экзотическому для условий XVIII века религиозно-политическому образованию, как Мальтийский орден, просуществовавший еще больше двух веков после великой осады 1565 года. В летописи Мальты отмечены, например, такие события, как эпидемия чумы 1676 года, стоившая жизни почти девяти тысячам мальтийцев, или разрушительное землетрясение 1693 года с его многочисленными жертвами, но долгое время отсутствуют значительные события военно-политического характера, которые до поры до времени миновали легендарный архипелаг, воспетый еще Гомером как прибежище гесперид, пленивших своим пением самого Одиссея. Снижение военной угрозы зашло так далеко, что к середине XVIII века служители ордена постепенно стали утрачивать свое былое военное предназначение, постепенно вырождаясь (по словам известного путеводителя Кука) в «сборище декадентствующих джентльменов». Эти изменения привели к тому, что былая гроза мусульманского мира могла превратиться в разменную монету европейских политиков, к чему в известной степени оказалась причастна и Россия.
За два века после Лепанто военное судостроение ушло настолько вперед, что классическая галера перестала быть даже на Мальте господствующим типом боевого корабля, уступив свою роль двух – или трехдечному линейному кораблю о трех мачтах преимущественно с прямыми парусами. Его вооружение теперь достигало от 66 до 120 орудий на специальных станках-лафетах на четырех небольших колесиках, позволявших после выстрела и сопутствующего отката возвращаться в прежнее положение с помощью специального устройства. Корабли этого типа с экипажем, нередко превышающим тысячу моряков, составляли основу европейских флотов. Именно они в линейном строю были призваны нанести удар морской мощи противника. Остальные типы военных судов, начиная с фрегатов, по сути, предназначались на вспомогательные роли, начиная с разведки и т. д. Транспортную и снабженческую функции выполняли обычные торговые суда, привлекавшиеся по мере необходимости. Очевидно, следует остановиться на характеристике исторических лиц, причастных к судьбам Мальты на переломе XVIII и XIX веков, хотя и в ограниченном количестве, в совокупности составившим настоящее созвездие исторических личностей первой величины.
Как ни странно, первым в этой когорте стоит российский император Павел I, поскольку именно он в 1797 году по одному из довольно частных случаев утвердил «заведение помянутого Ордена в своих владениях». В ответ на это Совет ордена на Мальте (видимо, с учетом неизбежных последствий Французской революции 1789 года) возложил на Павла I должность протектора (покровителя) означенного ордена, что в принципе открывало ему путь на пост гроссмейстера. По мере обострения политической и военной ситуации вокруг Мальты такой вариант мог вполне превратиться в реальность. Император Павел был настолько вдохновлен подобной перспективой, что известил о ней все европейские дворы, а при своем собственном провел целый ряд мероприятий, свидетельствовавших о серьезности своих намерений в обозримом будущем. Например, при маневрах русского флота ряд кораблей участвовали под мальтийскими флагами (Белавенец, 1909). В те годы военные и политические события развивались порой настолько стремительно, что свои нововведения воплотить в реальность император Павел просто не успел, тем более, что остров в 1798 году захватил французский генерал Наполеон Бонапарт, о роли которого в истории Мальты речь подробней пойдет ниже.
В компанию штатских политиков, определявших судьбу Мальты XVIII века, несомненно, попал также премьер правительства его величества Уильям Питт-старший, который, на зависть своим коллегам из других держав, разработал, а главное – применил на практике основные принципы периферийной стратегии, служившей позднее Великобритании на протяжении столетий, и первоначально использованной на Мальте. На рубеже XIX и XX веков в труде американского моряка А. Т. Мэхена под характерным названием «Влияние морской силы на историю» ее основной принцип получил следующее оформление: «Никогда не прерывавшиеся операции в отдаленных водах стали вестись в больших размерах и с большой активностью после того, как уничтожение французского флота освободило англичан от страха вторжения» (Мэхен. С. 233). Суть этой стратегии заключалась в стремлении воевать чужими руками на чужих территориях, используя свой флот в качестве решающего аргумента в подходящий момент. Это великое открытие действовало по меньшей мере свыше двухсот лет и, как будет показано ниже, в полной мере оказалось применимо к Мальте даже в условиях Второй мировой, как будет показано ниже. Отметим, что сам Уильям Питт-старший в отличии от многих других, перечисленных ниже, даже не почтил своим присутствием Мальту, тем не менее оставив в ее судьбе самый заметный след.
О Наполеоне написаны тома и тома, причем его тема в истории, по-видимому, еще не исчерпана. Он был причастен к судьбам Мальты в пору, когда был просто генералом Бонапартом, одним из ярких военных деятелей эпохи Французской революции 1789 года.
Нашему вице-адмиралу Ушакову также принадлежит заметное место в плеяде исторических личностей, связанных с Мальтой на рубеже XVIII и XIX столетий. Его успехи и победы на службе России читатель может легко найти на страницах разных изданий, однако применительно к описываемому периоду реальные возможности нашего выдающегося флотоводца были ограничены решениями не самого выдающегося из российских государей.
Его коллега Горацио Нельсон, реальный соперник Ушакова в событиях вокруг Мальты, действовал в совершенно иной обстановке, не сковывавшей его при принятии решений. Свой чин контр-адмирала он получил только в 1798 году в возрасте тридцати девяти лет, будучи вскоре назначен командующим Средиземноморской эскадрой. Этот выдающийся исторический герой-любовник весьма подходил для претворения в жизнь заветов Питта-старшего, не пощадив собственной жизни в Трафальгарском сражении, одновременно направив усилия Наполеона далеко на восток, где тот сначала успешно погорел в 1812 году в Московском пожаре, а затем, оказавшись не в курсе об особенностях русской зимы, в полной мере испытал ее на собственной судьбе, чему, правда, немало способствовал Кутузов, затянувший войну до зимних морозов вдали от виноградников Шампани. Что касается взаимоотношения обоих адмиралов в событиях вокруг Мальты, они складывались не лучшим образом, чему были свои причины, о которых также пойдет речь ниже.
Однако еще до появления созвездия исторических личностей первой величины на арене истории острова произошли события, позволившие сформироваться особой ситуации на Мальте, с которыми они столкнулись на рубеже XVIII – XIX веков, поскольку целый ряд европейских государств в самом начале XVII века предпочли откупиться от алжирских пиратов, заключив с ними договоры на взаимовыгодных условиях: Франция в 1598, Англия в 1604, Голландия в 1609 году и т. д. Однако у этой медали была своя оборотная сторона, поскольку пираты вышли в Атлантику, где им хватало другой добычи в виде судов, плававших под флагами других государств, помимо перечисленных. В 1622 году мусульманские пираты показали себя в Английском канале, в 1627 году они разорили Рейкьявик (Исландия), а в 1631 году – побережье Ирландии. Нельзя утверждать, что на этом фоне сами рыцари Мальтийского ордена существенно снизили свою активность в этом не слишком уважаемом промысле, но они вынуждены были считаться со своими европейскими единоверцами, чтобы рассчитывать на их помощь в случае осложнений с правоверными почитателями Корана.