Тут и Юля испугалась.
— Варька, беги! Скажи — бык-то завалился… Скорее беги!
— Куда бежать-то?
— Туда!
— Да куда туда-то?
— Вот бестолковая! Бык-то сдохнет!
Варя пустилась бежать в сторону загона быстро-быстро, как только могла. Сказала там — и опять к Юльке на выручку.
Будто назло, медленно, шаркая ногами, пошел к ним пастух, дядя Василий. Зачем-то еще нагнулся. Поднял что-то. Понюхал. Бросил. Глядит куда-то в сторону. Вот досада! Да что он: понимает или не понимает — бык-то на коленях, в землю рога воткнул, кричит! А он там идет — не идет.
И еще невидаль: следом за пастухом — Трезор!
А бык свирепо косится круглым покрасневшим глазом и рычит. Дядя Василий, наконец, подошел, похлопал рукой по его жирному загривку, по морщинистой шее и сердито пробурчал:
— Не стоится тебе смирно-то, все бы блажь выказывать, землю ворочать…
Юлька тут же сунулась:
— Он поесть хочет. Ему надо дать клеверу.
Пастух как бы и не заметил Юлю и Варю. Потрогал у быка кольцо в губе, высвободил веревку, и бычина опять поднялся на ноги. Девочки с облегчением вздохнули: думали — быка уведут в хлев да покормят. А дядя Василий сел на пенек у куста и, не торопясь, из прядей льна стал вить кнут.
Вьет он кнут и что-то непонятное напевает, вроде: бры, бры, бры… ве, ве, ве…
У ног пастуха, положив голову на вытянутые лапы, улегся Трезор. Одним глазом пес дремлет, а другим подглядывает: дескать, откуда и зачем появились здесь две девчонки, нельзя ли на них поурчать да полаять?
Подружки подошли к пастуху с другой стороны — подальше от Трезора.
— Дядя Василий, куда вы загнали телят? — спросила Юля.
— Телят-то? — переспросил пастух. — Телята у меня на покое.
— Мы приехали посмотреть на них, — сказала Варя.
Дядя Василий не ответил. Продолжал вить кнут да напевать это же: бры, бры… ве, ве…
Девочкам хотелось дернуть его за шляпу или за жилет, чтобы он рассказал им что-нибудь о телятах, а пастух занимался своим кнутом: все вьет его и вьет — а кнут длиннющий — и в самый конец вплетает волосянку.
Юля и Варя разговаривают с дядей Василием, а сами с опаской поглядывают на Трезора, на его ощеренную пасть и высунутый язык.
— Какой пес большой! Юлька, отойди, а то как тяпнет! — беспокоится за подругу Варя.
— Ну, уж так и тяпнет, — отвечает Юля. Ей не терпится, хочется поговорить с пастухом.
— Дядя Василий, твой Трезор не кусается?
— Как сказать, может и того…
— А что он язык высунул?
— Язык-то? Видно, любо ему, вот он и того, высунул…
Девочки обрадовались, что пастух с ними заговорил, опять о своем:
— Мы на теляток хотим поглядеть.
Дядя Василий сначала закончил свое дело, а лотом кнутовищем указал в сторону леса:
— Телята с того края березняка. У коров свой загон, а у телят — свой.
Эти малыши просят почесать у них под горлом
В подлеснике, куда указал пастух, Юля и Варя разыскали телячьи домики. А домики такие: с крышами и окошками. У телят даже своя кухня есть. Девочки пришли в тот час, когда одна из телятниц, тетя Даша, подогревала малышам пойло. И так-то жара невыносимая, а она стоит у плиты и не уходит, только фартуком утирает с лица пот.
— Что это за девочки к нам сюда забрели? Не из леса ли какие заблудшие? — спросила тетя Даша.
Подружки переглянулись.
— Нет. Мы на телят пришли посмотреть, — ответила Юля.
— Мы им травы нащиплем, — сказала Варя.
Но телятам травы не нужно. Они уже нагулялись. И теперь телят, которые поменьше, поят молоком, а остальных — простоквашей. Тетя Даша утирает им мордашки полотенцем, а они смешно отфыркиваются.
— Спать, спать! Ступайте в свои хлевы, — прогоняет их тетя Даша, — а то солнце вас доймет, слепни закусают…
Юля и Варя погладили телят, почесали у них под горлом — то у одного малыша, то у другого. Уродились телята в своих мамок: сами черные, мордашки белые. А название у каждого свое: Стрекоза, Сорванец, Задира…
Девочки не теряли времени — заглянули и в хлев. Полы там деревянные, стены и потолки побелены. На столбике — градусник.
— Гляди-ка, Варька, здесь на полу мусор. Давай уберем! — предложила Юля.
— Давай, — согласилась Варя.
В подлеске они наломали березовых веток, на скорую руку связали их, и получилась метелка. В углу хлева нашли скребок. Юля взялась за метлу, а Варя за скребок.
И тут же песенку сочинили:
Подметаем и скребем —
Убираем мусор!
Уберемся и придем.
Кому еще мы нужны?
Тетя Даша заглянула в хлев и увидела, как у девочек все ладно получается! Сразу они догадались, где плохо-то, — половицы продрали добела.
— Почаще бы вы здесь бывали! — сказала телятница.
— А чего делать? — обрадовалась Юля.
— Найдутся дела. С вами веселее…
— Придем, — ответили Юля и Варя вместе.
…В лесу и лугах такая тишина — даже птиц не слышно.
Разомлев от жары, девочки еле бредут. Говорить им ни о чем не хочется. В ушах так и звенят кузнечики. А солнце палит и палит — нет от него спасения. Ветерка бы! Да где же его взять? Посидеть бы в тени, да нельзя: Юлина мама станет искать.
Варя шла, шла и тут же прилегла на мягкую траву. Раскинула руки.
— Я попить хочу, — сказала.
— Давай нарвем щавелю и поедим — пить не захочется.
— Давай.
Варя сорвала высокие стебли щавеля и, морщась, разжевала. А Юля засмеялась:
— Что ты, выплюнь! Это — конский щавель, он невкусный.
Тут они нашли несколько матренок, сочных, душистых, и с аппетитом съели.
— Давай клевер сосать — там мед! — предложила Юля.
— Давай!
На ходу они срывали клеверные головки и, выдергивая лепестки, сосали. Но меду в них было так мало!..
— Мед весь собрали пчелы и шмели! — с досадой сказала Варя и стала скучной-скучной.
Юле захотелось развеселить подружку. Она сорвала пышный одуванчик и, когда Варя подошла поближе, сильно подула. И в руке у Юли осталась одна плешивая головка цветка. А Варя от усталости опять присела на траву и в изнеможении закрыла глаза.
Юля сейчас же начала хитрить:
— Выйдет еще кто-нибудь из леса…
Варя сразу приободрилась:
— Кто может выйти?
— Мало ли кто. Я слышала в овраге урчали, вот так: ур, ур, ур-р… А потом: ха-ха, ха-ха!..
И трусливая Варя поверила. Пошли они проворнее. Варя впереди, а Юля за ней. Вернулись в самый раз, когда доярки, закончив дойку, парное молоко в бидонах опускали в погреб, на лед, а со льда брали бидоны с утренним молоком и ставили на телегу.
— Вот они, наши девочки! Угостите их холодным молочком, наверное, они проголодались, — сказала одна из доярок Ольге Петровне.
Юлина мама стояла на дне погреба, принимала бидоны и размещала их. Ей и передали пребольшую кружку.
— Налей-ка им, да пополнее. Замучились они…
Юля попила холодного молока, дала Варе. Варя попила, отдышалась, еще попила и отдала Юле. Юля пила, пила и опять передала кружку Варе.
— Еще, — еле отдышавшись, попросила Варя.
Налили еще до самых краев. Молоко свежее, вкусное, прохладное, только в жару такое молоко и пить. Сразу вся усталость прошла. Опять девочкам захотелось бегать, собирать цветы.
— Далеко не отлучайтесь, — сказала Юлина мама. — Подвода скоро пойдет к переправе.
— Ладно! — крикнула Юлька и стремглав побежала к реке.
Варя — за ней.
Девочкам не хочется отсюда уезжать
— Пойди сюда. Не тебе, что ли, говорят? Пойди ко мне, — Юлька с силой потянула подружку в кусты. — Домой не поедем.
— Как это — домой не поедем? — Варя в недоумении посмотрела на нее.
— А вот так: останемся в коровьем лагере ночевать. Вечером-то здесь интереснее. Костер зажгут. Жуков будет полно. Ночные бабочки полетят. Совы появятся. Ты видала когда-нибудь сову?
— Нет, не видала, — ответила Варя.
— А летучую мышь?
— Не видала.
— Ну вот, увидишь, — соблазняла ее Юлька.
Варе вначале показалось — страшно: совы, летучие мыши, а может, и волки. Но ведь все, что страшно, — интересно. Она смотрела, не мигая, на шуструю Юльку и хотела ей довериться. А затем спохватилась:
— Нет, я не останусь.
— Почему?
— Дома бабушка… — протянула Варя.
— Вот маленькая! Без бабушки она не может.
— Меня искать будут.
— Тише, нас уже ищут, — погрозив пальцем, шепнула Юлька и притянула подружку к себе. — Останемся здесь, вот и все. Говори «да».
Варя поколебалась, а потом тихонько сказала:
— Да.
Как же с Юлькой не согласишься, когда она того хочет? Попробуй, не согласись — дружить не будет или… столько придумает разного, что потом не обрадуешься. Девочки затаились: нет их, ищи не ищи — не найти, шарь не шарь — не нашаришь.
И тут же услышали голос Юлиной мамы:
— Ау! Где же вы? Юля, Варя, ау!..
Ольга Петровна быстро прошла вблизи. Девочки сквозь кусты увидели ее пестрое порхающее платье, но не откликнулись.
— Куда же они подевались? Вот хлопоты! Лошадь замучилась на жаре, а им что!
Вначале Юлина мама говорила ласково, а теперь уже сердито.
И другие доярки искали девочек.
— Ау, ау!.. Где же вы? — кричали они на весь лес.
Только все понапрасну: кусты-то хоть и при дороге, а поди-ка, найди того, кто в них захочет спрятаться.
Юлина мама побежала к реке. Тут-то она было и наткнулась на девочек, да они не зевали — перебежали на другое место. Она уже зло бранилась:
— Одно наказание с такими детьми! Не миновать — палку брать! Из-за них лошадей задерживай.
Варя терпела, терпела и пошевелилась.
— Не шебаршись, — приказала ей Юлька.
— Что-то ползет у меня по ноге, — тихо сказала Варя.
— Ничего не ползет.
— А вдруг мышонок! — Варя сжалась.
— Какая-нибудь жужелица.
— Нет, что-то мохнатое.
— Ну, гусеница.
— Ой! — невольно вырвалось у Вари — большие синие глаза округлились. Она наверное бы закричала, выдала себя, но Юля вовремя больно ущипнула ее.