— Нет, вы только подумайте — пропали и пропали. Что делать? Лошадь придется отпускать, — услышали они — Юлина мама понемногу сдавалась.
Мимо кустов плавно прокатилась нагруженная бидонами телега. Что-то бренчало на ней: наверное, крышка, не туго привернутая к бидону.
Из кустов девочки слышали, как Юлина мама наказывала вознице:
— Скажи бабушке Вариной или — кого там увидишь — матери: в лагере, мол, их девочка осталась. Не искали бы они ее.
Возница, удаляясь, ответил:
— Увижу, так скажу.
Но Юлина мама еще раз повторила:
— Зайди нароком да передай, чтобы Варина бабушка знала. А то еще наищутся…
Юлька обняла Варю:
— Слышишь, тебя мать и бабушка искать не будут.
Как только телега с бидонами уехала, подружки выбрались из кустов и — в сосняк, что за березовой рощей. Прыгая, запели на все лады:
Вот и мы!..
Вот и мы!..
На окрайке прислушались: где-то дятел выстукивал своим острым носом. Известно, дятел стучит по сухим деревьям да по дуплам, оттого и получается громко, словно — в барабан.
В лесу девочкам стали попадаться грибы: волнушки, лисички, сыроежки. Варя с жадностью сорвала вместо красноголового подосиновика мухомор. Увидела Юля и закричала:
— Брось, это мушья смерть!
— Боровичок-то? — спросила Варя.
— Что ты! Видишь, головка у него крапленая? Это мухомор.
Варя бросила и руки о траву вытерла. Поплевала на ладони и еще раз вытерла.
Здесь же, „у можжевеловых кустов, девочки увидели грибы-дождевики: кругленькие, серые, высохшие на солнце. Да ведь сколько их! Уродились они, должно быть, от одного дождя.
— Вот эти будем собирать, — предложила Юля.
— Куда их! Это поганки.
— Ну и что же, поганки? Так, играть. Видишь, из них можно самовары делать.
Юля сняла один гриб-дождевик, положила на ладошку и стала с Варей разглядывать со всех сторон.
— Сюда воткнем палочку — будет кран, а сюда согнутый прутик — будут дужки, — сказала Юля.
Варя обрадовалась.
— Ой, вон сколько можно наделать самоваров — всех гостей чаем напоить!
Только она присела на корточки и собралась сорвать один из дождевиков, как хитрая Юлька наступила ногой. Гриб — пых… и нет его, одна темная пыльца.
— Обманули дурочку — поиграли в дудочку!.. — прыгая на одной ноге, запела Юлька.
Варя погналась за ней. Бегая по поляне, девочки наступали на пузатые грибы-самовары, а они под ногами только — пых-пых-пых… От пыльцы можжевеловые кусты как бы затуманились.
— Ты меня обманула! — крикнула Варя. — Вот я тебя сейчас — достану. — И, сломив дубец, погналась за Юлькой…
Они бежали узкой, совсем мало нахоженной тропой. Юлька впереди, а Варька с дубцом за ней. За Юлькой раскачивались ветви кустарника и Варю — хлесть по ногам, хлесть по рукам, хлесть по голове.
Варя закрыла глаза и не увидела, как свернула в сторону — потеряла подругу.
— Где ты, Юлька? Где?
А Юлька только и ждала случая подсмотреть; что будет делать Варя одна, без нее.
— Где ты, Юля?
Юлька, спрятавшись в высоком папоротнике, молчала.
Варя догадалась, что подружка притворяется, и больше звать не стала: «Не откликаешься, ну и не надо…» — Пошла совсем в другую сторону.
Юля перебегала от одного дерева к другому и не выпускала Варю из вида, а когда та ушла уже далеко, закричала:
— Куда ты, так и заблудиться недолго. — Подошла к Варе. — Ты что, плачешь?
— Нет, мне в глаз соринка попала.
— Ты бы не глядела на макушки дерев.
Варя промолчала: а куда же еще глядеть, когда собьешься с тропы или дороги?..
Юля хотела вынуть у подружки из глаза соринку, но соринка сама выпала. Девочки опять было побежали, но — стоп…
Она увидели застрявшую машину
Варя в недоумении посмотрела на Юлю, а Юля — на Варю.
— Машина, — сказала Юля.
— Ага, — согласилась с ней Варя.
— Она застряла.
— Ага, — чуть слышно вымолвила Варя.
Так и есть — невдалеке от них урчала легковая машина: должно быть, хотела выбраться из колеи, а не могла — силенки не хватало. Чем усерднее месила вязкую грязь, тем глубже колеса зарывались в землю.
Девочки из-за лохматой сосны стали наблюдать. Их никто не видит, а они всех видят.
Наконец, открылась дверка. Пригнувшись, из машины вышли два дядьки. Юля сразу узнала дядьку с усами. Приезжал он не раз в колхоз и разговаривал с ее мамой: «Как дворы, чем кормите коров, каковы удои?» — спрашивал.
— Это Петр Иванович, зоотехник. Он в лагерь пробирается, — сказала Юля.
— Двое их.
— А то шофер.
— Вот бы нам покататься, — неожиданно для самой себя проговорила Варя.
— Ишь, чего захотела. Садись, где стоишь…
— Сама садись, где стоишь.
Подружки подошли поближе к машине. Как всегда, смелая Юлька впереди, а Варя за ней. Шофер вытер рукавом вспотевший лоб, лениво посмотрел на девочек — ничего не сказал. Наверное, подумал: это грибницы или ягодницы. Зоотехник Петр Иванович принес охапку еловых веток и бросил под задние колеса машины. Девочки немного посторонились.
— Говорил я вам, Петр Иванович, надо было ехать со стороны реки в лагерь. Крюк невелик, — произнес шофер, очень не довольный тем, что машина завязла в колее.
— Не миновать и здесь дорогу прокладывать: частые гости будем, — нисколько не печалясь, сказал Петр Иванович.
— Вот теперь намучаемся. Давайте еще лапнику.
С тем же усердием Петр Иванович опять принялся обламывать зеленые сучья елей.
Юлька подтолкнула Варю.
— Давай и мы.
— Чего?
— Ломать сучья. Хочешь прокатиться?
Петр Иванович сразу оценил усердие девочек.
— Вот спасибо. И в лесу есть добрые люди…
Юлю похвали — она не будет потрафлять. А Варя только и ждет того, чтобы ее старания увидели, — тогда она делается еще расторопнее. Ничего, что руки в кровяных уколах. Наломанные сучья девочки бросали к ногам шофера, а тот заминал их в грязь.
Опять сел за руль. Машина заурчала, задрожала, зашаталась: взад — вперед, взад — вперед, а выбраться не может.
Водитель вылез, сплюнул, стал браниться.
— Не нужен лапник, давайте вагу.
Петр Иванович на плече принес вагу — целое бревно. Шофер взял у него из рук это бревнище и одним концом — под заднюю ось машины.
— Налегайте, — сказал, а сам опять сел за руль.
Петр Иванович налег на бревно, даже покраснел от натуги. Машина забила задними колесами, но ни с места, только прутья перемалывает.
— Девочки, помогайте! — крикнул из кабины шофер.
И вышло, как в той сказке, где дед и бабка тянули пребольшую репку, только не было ни Жучки, ни мышки: как только Юля и Варя налегли на вагу, так машина и выбралась.
— Вы в наш коровий лагерь? — осмелев, заговорила Юля.
— А то куда же, — весело отозвался Петр Иванович, довольный тем, что они все же проедут напрямую, как ему хотелось.
Подобрел и шофер.
— Ну, так что же, мелюзга, если по пути — садитесь, — пригласил он девочек.
Юля с Варей не растерялись. Где и когда перепадет такое счастье — прокатиться на легковой машине!
Сразу блаженная улыбка засветилась у них на лицах, как будто ехали они не лесом, а широкой улицей города. Юлька толкала локтем Варю: дескать, добились своего, — а сама строго смотрела вперед. Варя поняла ее, хотела толкнуть в бок, но в это время с ними заговорил Петр Иванович…
Когда подъехали к загону, доярки очень удивились: из машины выпрыгнула Юля, а потом и Варя.
— Вот они, пропащие! А мы-то их ищем, на весь лес зовем! — сказала одна из женщин.
Юлина мама стояла тут же и молчала. Черные брови ее сдвинулись. Юля знала: когда мама кричит — лучше, а когда молчит — ничего не может быть хуже…
Петр Иванович, быстрый, проворный, сразу велел дояркам взять тетради и сесть за стол. Перед Ольгой Петровной оправдался:
— Задержались. Лесом впервые ехали. Вот помогли нам выбраться девочки.
Юлина мама недобро ответила:
— Уж коли не было бы вас, дали бы мы этим девочкам… деру.
— За что же? — удивился зоотехник.
— Они знают — за что!..
Юля покраснела, опустила глаза. Мать знала: когда ее дочь провинится, у нее загораются уши. Так вот и сейчас: Юля стоит у всех на виду, а щеки у нее горят, и уши у нее горят.
Доярки уселись за стол, сколоченный из неструганных досок. А ножки у него — простые колья, вбитые в землю. Петр Иванович стал объяснять, как нужно переходить на электродойку коров.
Девочки тоже присели к столу и стали слушать. Только им не очень-то слушалось. А тут еще с верхних сучков березы на стол упала какая-то букашка.
— Ай, божья коровка! — крикнула Варя и сцапала ее.
— Дай мне, — попросила Юля.
— Не дам.
Юля стала вырывать. На них зашикали. Юльку дернули за косу, а у Вари косы нет, так ей погрозили пальцем. Девочки и выронили из рук божью коровку. Варя скоро забралась к одной тете на колени. Та приголубила ее, и она задремала. Наверное бы, и уснула, да Юлька заметила, что Варя клюет носом, и больно ущипнула ее.
— Ой! Кто это меня? — крикнула Варя.
Чтобы Юлька и Варя не мешали заниматься, зоотехник послал их доглядывать за машиной. И девочки побежали к машине, стоявшей в стороне, под деревьями.
Юлька совсем раздурачилась: просунула руку в кабину и дала сигнал. Она и сама не ожидала, что получится такой сильный гудок.
Со стороны реки тотчас появился шофер, на ходу застегивая ворот рубашки. Он покупался, да мало, думал — гудок подал Петр Иванович, чтобы ехать. Поняв в чем дело, строго сказал:
— Так озорничать могут только мальчишки…
— Мы не озорничаем, — сказала робко Варя.
— То-то машина сама загудела?
— Сама, — ответила Юля, заложив руки за спину.
Вечером в лагере еще занятней
Как только солнце опустилось за гребень леса, в лугах и над рекой поднялся густой-прегустой туман. Однако туман держался недолго — ветер разогнал его. А тут и ветер утих. Деревья застыли в дреме. В воздухе появилась разная кусачая мошкара.