Обед я закончила в спешке, решив, что место встречи мне стоит посетить раньше указанного срока, и вызвала такси.
Дом один по улице Зацепина оказался помпезной сталинкой с аркой посередине. Правда, от былого величия мало что осталось. Не знаю, кто здесь обитал в период расцвета, сейчас окна первого этажа были закрыты деревянными ставнями.
В арке припаркованы две машины, «Москвич» и «Запорожец», обе без номеров. У «Запорожца» еще и дверь позаимствовали. Интересно, кому она понадобилась?
Пустырь начинался прямо во дворе сталинки. Украшали его покосившиеся сараи, ржавые детские качели и мусорные баки. Далее довольно большое пространство обнесено забором. Должно быть, намечалось строительство, однако за забором сейчас царила тишина.
Пройдя вдоль него, я оказалась в переулке. Частный сектор, все выглядит довольно симпатично. На машине можно подъехать как с той стороны, так и с этой.
Я вернулась к сталинке. Дверь ближайшего подъезда была заперта на ключ. Мне понадобилось десять секунд, чтобы ее открыть.
Подъезд тонул в темноте. Держась за перила, я поднялась на два пролета и подошла к окну между первым и вторым этажом.
Взглянула на часы, устроилась на подоконнике, сбросив с него кучу мусора, и стала ждать.
Марек появился раньше на пять минут. Я увидела, как он выходит из арки, суетливо оглядываясь. Направился к детским качелям, потоптался немного и устроился на остатках песочницы. Выглядел нервным, даже испуганным, но никому не звонил.
Прошло десять минут. Марек вскочил, прошелся, чувствовалось в нем большое желание удрать отсюда. Скорее всего, так он и поступит, если я не появлюсь.
Я не спеша покинула подъезд.
Марек, который уже направился к арке, услышал, как хлопнула дверь, повернулся и недовольно сказал:
– Я думал, вы не придете.
– Я тоже думала. Но любопытство победило.
Мы вернулись к песочнице, место меня устраивало. Сели, стараясь держаться подальше друг от друга, и я спросила:
– Обо мне ты им рассказал?
– Конечно, рассказал, – визгливо ответил Марек, уж очень нервничал. – А вы что думали? Мне жить в этом городе. А с такими людьми…
– Ладно, я поняла. Говори, что хотел.
– Я… предупредить хотел. Не совались бы вы с расспросами, особенно в «Камее». Там все Гене стучат. Вы еще фоткой размахивали. Этого Лазаря даже бандиты боятся.
– Лазаря? – переспросила я.
– Тип на фотке. Они его Лазарем зовут. Черт знает, кто он такой и откуда взялся, но от него стоит держаться подальше. А тут вы с этой фоткой. Мне пришлось им сказать. А когда услышал, что они про гостиницу говорят, где вы остановились, испугался. Вот и решил вас предупредить.
– И все? – спросила я.
Он испуганно моргнул.
– Да.
– Это ты мог сказать по телефону.
И тут из арки появился джип, подкатил к бывшей детской площадке и величественно замер. Двери разом распахнулись и показались четверо дюжих молодцов, среди которых выделялся Костерин, в основном, выражением физиономии. Если лица соратников были скорее сосредоточенными, то его от злости малость перекосило. Должно быть, потеря бумажника так подействовала.
– Иуда ты, Марек, – повернувшись к бармену, сказала я с улыбкой и уже хотела крикнуть: «Я добегу до забора за пять секунд, а вы?»
Но делать этого не пришлось. Кто-то громко постучал по железному забору, и мы дружно оглянулись на стук. В двух десятках метров от нас стоял Лукашов, и сказал, обращаясь к прибывшим:
– Если вы за девушкой, то это плохая идея.
Я подумала, пока все очень заняты, самое время смыться, перемахнув через забор. Эти через него точно не перелезут, он под ними просто рухнет. Но бежать я не спешила, потому что стало интересно.
– Лазарь, – начал коротко стриженный парень в ветровке.
Он был моложе остальных, но, судя по всему, за главного.
– Плохая идея, – повторил Лукашов.
Я с интересом к нему приглядывалась. Марек прав, черт его знает, кто он и откуда, но, когда тип с таким взглядом негромко и очень спокойно говорит «плохая идея», я бы послушала. В рядах прибывших наметилось смятение.
– Идем, – повернувшись ко мне, сказал Лукашов.
Я пожала плечами и пошла. Четверка бестолково топталась у джипа, стриженый кому-то звонил. За забором стоял «БМВ», новенький и блестящий.
Сработал замок, и Лукашов сказал:
– Садись.
Я села на переднее сиденье, а он, устроившись на водительском месте, завел мотор, достал из бардачка солнцезащитные очки, в общем, не торопился. Наконец мы покинули переулок и направились в сторону проспекта.
– Здравствуйте, – сказала я.
– Привет, – ответил он.
– А вы кто? За кого Боженьку благодарить, свечки ставить?
– Успеем познакомиться.
– Понятно. Но ваш облик рождает в душе смутные сомнения: так ли уж много я выиграла, избавившись от этих типов и оказавшись с вами?
Он равнодушно пожал плечами.
– Я не жду благодарности, но здесь ты в безопасности.
– Приятно, что на свете не перевелись рыцари, но я бы и без вас справилась.
– Возможно. С тем дурнем ты ловко разделалась. Но здесь их было, пожалуй, многовато для хрупкой девушки. Или нет?
– Я не собиралась драться, я собиралась сбежать.
– Разумно, – кивнул он.
– Значит, в прошлый раз мне не показалось, и во дворе нас было трое? Вы за мной следили?
– Скорее присматривал, – вновь пожал он плечами.
– А есть разница?
– Большая. Следят обычно за тем, кто вызывает подозрение. Присматривают в том случае, если не хотят, чтобы с человеком беда приключилась.
– Спасибо, что растолковали. Но откуда такая забота, если вы меня знать не знаете? Или знаете?
– Ты расспрашивала обо мне. Значит, где-то наши пути пересеклись. – Он посмотрел на меня и улыбнулся.
Лицо его мгновенно изменилось, сгладив суровые черты, а в светло-серых глазах теперь плескался смех.
«Такому парню можно доверять, – неожиданно решила я, и тут же себя одернула. – Доверять нельзя никому».
Он начал тормозить, а я с любопытством взглянула в окно.
Новый жилой дом с довольно симпатичным подъездом.
– Приехали, – сказал Лукашов, собираясь покинуть машину.
– Куда? – спросила я.
– Я здесь живу.
– Рада за вас. Но я не любитель ходить в гости.
– Я вообще-то тоже. Но ты ведь хочешь поговорить? Здесь нам никто не помешает.
– Знаете, подобная фраза иногда звучит сомнительно, – проворчала я.
– Я же сказал, ты в безопасности. Со мной, по крайней мере.
Вздохнув, я вышла из машины и отправилась за ним к подъезду.
Консьерж приветливо улыбнулся, но поспешно отвел взгляд. Уверена, жилец вызывал у него весьма неоднозначные чувства.
Мы прошли к лифту и поднялись на последний, седьмой этаж.
Лукашов достал ключи, распахнул дверь и сказал:
– Заходи.
– А вы всем девушкам тыкаете? – съязвила я.
– Только тем, кто способен навалять здоровенному парню.
– В смысле, видите во мне родственную душу?
– Я бы так не сказал. Ты очень нахальная девица и не очень умная.
– Зато красивая, – улыбнулась я пошире.
К тому моменту мы оказались в кухне, просторной, с панорамным окном. Итальянский кухонный гарнитур, а вот стол был обычный, и стулья к нему тоже. Вместо люстры с потолка свисала лампочка. Такое впечатление, что хозяин взялся за ремонт, но не успел его доделать. Однако чистота на кухне была идеальная.
– Руки можно помыть там, – кивнул он на дверь, включая чайник.
Ванная тоже была с окном, большая, метров двадцать. Джакузи, душ с огромной лейкой, раковина из камня. Вся сантехника тоже итальянская. Парень с запросами. Все это как-то не вязалось с его обликом. Такому, как он, до итальянской сантехники обычно, как мне до чемпионата мира по футболу.
Ан нет. Ошиблась. Тряпки на нем, кстати, тоже дорогие.
– Богато живешь, – выходя из ванной, сказала я.
– Стараюсь, – он накрывал на стол, стоя ко мне спиной, и я решила прогуляться по квартире.
Заглянула в гардеробную, битком набитую мужским барахлом.
«Да он пижон», – с удивлением подумала я, а потом заглянула еще в одну комнату, которой, скорее всего, отводилась роль спальни. Та же одинокая лампочка под потолком, дорогой паркет, а вот стены не успели покрасить или намеревались оставить их белыми. Но хозяину по какой-то причине это не понравилось, и он решил украсить их на свой лад. Множество надписей черным фломастером. Фломастеры, кстати, лежали на подоконнике. Прямо посреди комнаты диван. Довольно старый.
Я подошла к стене и стала читать одну из надписей: «Дом где-то на окраине, женщина и ребенок».
– Кухня в другой стороне, – услышала я, и от неожиданности вздрогнула.
– Ремонт затянулся? – спросила я.
– Как видишь. Идем.
В кухне мы сели напротив друг друга и стали пить чай. Мне он поставил чашку, сам пил из стакана под виски, из чего я заключила: с посудой у него не густо и гости забредают к нему нечасто.
– Это что, заметки к роману? – решилась спросить я.
Он взглянул исподлобья, явно не понимая, о чем я.
– Записи на стене. Дом на окраине, женщина…
– Это сны, – ответил он. – Я их записываю…
– А-а… – протянула я. – Мне тоже надо попробовать.
– Это не просто сны, это воспоминания, по крайней мере, иногда они помогают вспомнить.
– Вспомнить что?
– Мою прежнюю жизнь. Такую, какой она была девять месяцев назад.
– Хочешь сказать, что ничего не помнишь? – нахмурилась я.
– Врач выразил надежду, что воспоминания постепенно вернутся. Пока с этим негусто.
– И что с тобой случилось?
– Авария. Три месяца в больнице. Я вернулся с того света, так мне сказали. И ничего не помнил о себе.
– Вот как, – кивнула я.
– Что ж, давай знакомиться, – предложил он.
– Ты не знаешь, как меня зовут? – усмехнулась я.
– Знаю, конечно. Татьяна.
– А тебя зовут Нил?
– Дурацкое имя, – сказал он.
– Редкое.
– Лучше зови Лазарем.