Я начала обходить дом по кругу и вскоре увидела то, что искала: еще одну дверь. Выходила она в сад. Впрочем, сад был совсем маленьким, а за забором виднелась новенькая многоэтажка. Пройдет год-два, и от здешнего патриархального быта ничего не останется…
Замок можно было легко открыть десятикопеечной монетой. О безопасности отец Сергий не особо пекся.
Я вошла в коридор, подождала, когда глаза немного привыкнут к темноте, и огляделась. Впереди еще одна дверь. На то, чтобы справиться с замком, у меня ушло секунд семь. Будь рядом со мной Ланс, непременно бы съязвил, что я теряю квалификацию.
На этот раз я оказалась в просторной кухне, большую ее часть занимала русская печь, которой давным-давно не пользовались. Кружевные занавески на окнах, на потертом диване подушки в чехлах, вышитых крестиком. Мило, уютно, и вместе с тем во всем здесь чувствовалось запустение.
«Гордин уже давно живет один, – подумала я. – И жизнь эта, похоже, не очень радостная».
Я прошла в гостиную, огляделась. Допотопный телевизор, мягкая мебель, большой шкаф с книгами. В доме было еще две спальни. Комнату дочери Гордин превратил в кабинет. Кровать в углу так и осталась стоять, но письменный стол был завален книгами на богословские темы, на стене в рамках фотографии: Гордин с женой и дочерью, отдельно их портреты, несколько фотографий отца Сергия в окружении прихожан. Дети, видимо, из воскресной школы. На одной из фотографий Гордин с двумя другими священниками на ступенях храма Вознесения.
Тут я обратила внимание на прямоугольник рядом, который заметно выделялся на выцветших обоях. Здесь висела еще одна фотография, которую сняли. Просмотрела бумаги на столе, то ли отец Сергий готовился к занятиям в воскресной школе, то ли просто делал выписки из богословских книг. Все это не показалось особенно интересным, да я, собственно, затруднялась ответить на вопрос, чего ожидаю здесь найти. Разгадку некой тайны? Наверное, тайны у отца Сергия были. Почему-то он оставил службу… И этот загадочный Иванов, похороненный возле кладбищенской ограды, без даты упокоения на табличке.
Я выдвинула верхний ящик стола, быстро просмотрела содержимое. Канцелярские принадлежности, график работы воскресной школы. Второй ящик тоже ничем не порадовал. В третьем под папками с бумагами я обнаружила фотографию в рамке. Отец Сергий в обнимку с мужчиной, оба держат в руках по огромной щуке.
Я приложила рамку к прямоугольнику на стене. Нет сомнения, фотография раньше висела здесь, пока ее не убрали в ящик под папки с бумагами.
Как сказал Нил, узнать его было можно. На фотографии он выглядел симпатичнее, взгляд мягче. А еще моложе. Так же, как и отец Сергий. Фотографии лет пять, не меньше.
Вынув из рамки, я пересняла ее на мобильный. Вернула фото на место, убрала в ящик.
Пора было уходить, Гордин мог в любой момент вернуться, и у меня совершенно точно возникнут неприятности. Разговор с ним я решила отложить, справедливо полагая, что рассчитывать на его откровенность не приходится. По крайней мере, до тех пор, пока у меня не появится кое-что посущественнее фотографии. Фото, конечно, любопытное. Теперь нет сомнений, Гордин был знаком с Нилом задолго до их встречи в церкви. Но признаться в этом отец Сергий не пожелал. Почему? Порадовался бы возвращению друга с того света, глядишь, Нил что-нибудь да и вспомнил бы. Вместо этого Гордин убирает фотографию с глаз долой. Чтобы ее случайно не увидел Лазарь? Предпочитает держаться рядом, но при этом, не говорит всей правды. Учитывая, что помимо Нила он ездил на рыбалку с чином из ФСБ, логично предположить: решение принимал не он, а этот самый чин. Но этим-то что за радость скрывать старую дружбу?
К тому моменту я уже покинула дом и выбралась на улицу. Огляделась. Ни машин, ни прохожих. Однако если бы Лукашов вдруг появился из-за спины, я бы не удивилась. Но обошлось.
Переулком я отправилась к автобусной остановке, однако в гостиницу не поехала. Предпочла прогуляться, и вскоре оказалась на набережной.
Я собиралась выпить кофе в маленьком кафе возле лодочной станции, когда пришло оповещение. Открыла почту, письмо было коротким: «Не верь Лансу». Без подписи, но я не сомневалась, прислал его Лава.
– Сукины дети, – пробормотала я себе под нос.
Друзья детства что-то затеяли, но меня в свои планы посвящать не спешат.
Кофе я все-таки взяла, но в кафе оставаться не стала, устроилась на скамейке неподалеку, смотрела на мутноватую реку перед собой. Мысли мои то возвращались к отцу Сергию и Лукашову, то в них вторгались друзья детства, а вместе с ними и очередные вопросы.
– Не меня ждешь? – услышала я и едва не захохотала в голос.
Так все это было по-театральному нелепо.
«Не театр, цирк», – мысленно усмехнулась я и медленно повернула голову.
Помнится, во времена своей большой любви я не раз представляла эту встречу. Пыталась вообразить, каким стал Ланс, и вот он стоит в трех шагах от меня, со своей неотразимой улыбкой, возмужавший и по-прежнему красивый. Пожалуй, даже красивее, чем в моих мечтах. Длинные волосы, стянутые в хвост, придавали ему вид лихой и даже разбойничий. Тряпки дорогие, это что-то новенькое. Впрочем, пижоном он был всегда, просто в глуши, куда нас в детстве забросила судьба, особых возможностей разжиться дорогим барахлом не было.
Не знаю, что он ожидал от меня: восторженного визга, затяжного обморока или одинокой слезы на щеке вкупе с тихой грустью, но точно не угадал.
На лице его появилось разочарование. Откуда ж ему знать, что Лава его опередил, и появления друга детства я ожидала со дня на день. Правда, ему понадобилось всего несколько минут, чтобы справиться с эмоциями и вновь выдать свою лучшую улыбку.
– Привет, – сказала я, окинув его взглядом.
– Это я, – заявил он, с намеком на обиду.
– Вижу, что ты. Стал еще прекрасней, но узнать можно.
– Черт, – буркнул он, – не о такой встрече я мечтал. Может, хоть обнимемся?
– Лень вставать, ты уж извини.
Он вздохнул, сел рядом.
– Можно я тебя поцелую?
– Ты ведь не ждешь, что мы начнем с того места, на котором остановились? – усмехнулась я.
– Я не мог взять тебя с собой, и не мог остаться, – сказал он с большой печалью, способной растрогать сердце любой девушки. И вновь лучезарно улыбнулся. – Злишься?
– Нет.
Я допила кофе и бросила стаканчик в урну.
– Тайна, – позвал он, – это я, Ланс.
– Ага, – кивнула я. – Мы давно не виделись. За это время я успела выйти замуж и стать вдовой. В общем, в моей жизни кое-что поменялось.
– Ты стала взрослой, – сказал он. – И очень красивой. Впрочем, красивой ты была всегда. А сейчас по-настоящему расцвела.
– Все так, друг мой, все так, – покивала я, а он засмеялся.
– Если ты скажешь, что не рада меня видеть, я все равно не поверю.
– Да я практически счастлива.
– Что не спросишь, где я был, что делал?
– Честно? Не особо интересно. Я же помню, ты мастер художественного вранья. – Он опять засмеялся, ничуть не обидевшись, а я продолжила: – Куда больше хотелось бы знать, что тебе от меня нужно.
– Ах, Тайна, Тайна, – покачал он головой. – Я не мог прийти раньше, но все эти годы я думал о тебе. И старался не выпускать из вида. О твоем горе я знаю. Прими мои соболезнования.
– Зачет, – вновь кивнула я. – Нужно-то тебе что?
– Ничего, – развел он руками. – Узнал, что ты в этом городе, вот и подумал: самое время нам встретиться. Не хочешь ничего узнать обо мне, расскажи о себе.
– Основное ты знаешь.
– Занятную работенку ты для себя выбрала, – сказал он со смешком. – Не ожидал, если честно. С твоими талантами…
– С моими талантами и дорогими друзьями я бы уже отбыла первый срок. Хотя, может, и второй. Ты, случайно, не оттуда?
– Типун тебе на язык, – хмыкнул он. – Не родился еще тот мент, который меня туда отправит.
– Все так говорят, – сладенько улыбнулась я.
– Значит, ты в ментовке по веленью сердца?
– Поначалу надеялась найти отца, ну и вас, конечно, тоже. Потом поняла: в ментовке мне самое место. Правда, один умный человек подсказал, по какую сторону я должна быть.
– Это кто ж такой? Муж?
– Нет. Хороший друг и бывший мент.
– Ну и друзья у тебя, – засмеялся он. – Идем в ресторан, выпьем шампанского, отметим встречу…
– В другой раз, – сказала я, поднимаясь.
– Значит, все-таки злишься, – тоже поднявшись, вздохнул он.
– Если только самую малость. Уясни главное, друг мой. Мы уже давно не дети, и морочить мне голову у тебя не получится. Есть что сказать – говори. Нет? До новых встреч.
Я не спеша пошла к стоянке такси, а он крикнул:
– Я люблю тебя даже больше, чем тогда.
– Вот это правильно, – сказала я, не оборачиваясь. – Главное, помни: пустое дело морочить мне голову.
Я ускорилась, но еще довольно долго слышала его смех за спиной.
Сев в такси, я назвала адрес Нила.
Встреча со старым другом далась нелегко. Несмотря на предупреждение Лавы, так и тянуло повиснуть у него на шее, рассказать о своих проблемах. Но нет. Придется Лансу напрячься и придумать что-нибудь посущественнее былой любви, или честно сказать, что ему вдруг понадобилось. На честность я не особо рассчитывала, а вот в его фантазии не сомневалась. Значит, скоро мы увидимся, и он порадует замечательной историей.
Лукашов открыл мне дверь, босой, одетый в шорты и футболку, но у меня все равно возникло подозрение, что появился он здесь за несколько минут до меня. Смотрел хмуро, не похоже, что обрадовался.
– Привет, – сказала я. – Ты не соскучился?
– Ужинать будешь? – спросил он.
– А что после ужина?
– Все, что пожелаешь, – ответил он без улыбки.
Я прошла в кухню, села на стул, положив сумку на колени.
– Давай куртку, – подойдя ко мне, сказал Лукашов. – Руки не хочешь помыть?
– Ты зануда, – вздохнула я, отдала ему куртку и пошла в ванную.
Пока я мыла руки, он успел накрыть стол.