– Да неужели?! – воскликнул Фредерик с искренним изумлением. Они с Матильдой вышли из концертного зала в десять часов, и он никак не мог понять, что они делали эти два часа.
– Ну как, понравилось? – спросила Агата.
– Да, великолепно! Ты не представляешь, до чего мне было приятно выйти наконец на люди! – ответила Матильда.
– Ну что ж, тем лучше…
– А ты? Как прошел твой вечер?
– Очень мило. Повидалась сразу со всеми коллегами… – сказала Агата без всякого энтузиазма. По всей видимости, муж и сестра провели вечер гораздо лучше, чем она, и это усугубляло ее мрачное настроение.
Агата предложила им выпить чаю и ушла на кухню греть воду. А Фредерик и Матильда начали снова вспоминать концерт. Они говорили тихо, почти шепотом, чтобы не разбудить Лили, и это придавало их словам интимный оттенок. Агата расставила чашки на журнальном столике, а сама села на диван. Фредерик расположился рядом с ней. Матильда секунду поколебалась, потом выбрала себе кресло по другую сторону столика. Все вошло в прежнюю колею.
– В любом случае хорошо, что вы провели интересный вечер, – повторила Агата, но на сей раз в ее тоне послышалось легкое раздражение.
– О, любовь моя, только не огорчайся! Я куплю новые билеты, и мы сходим на концерт вместе с тобой.
– Но ты же знаешь, что все билеты на Шуберта давно распроданы.
– Ну, так выберем что-нибудь другое, – например, я давно мечтаю послушать Баха в церкви.
– Ладно, я с удовольствием.
И тут произошла трогательная сценка. Во всяком случае, такой она показалась Матильде, ставшей ее свидетельницей. Фредерик, почувствовав, что жена на него дуется, подошел к ней, приподнял прядь волос, упавшую на лицо, и заложил ей за ухо. Этот жест буквально зачаровал Матильду[23]. Да, именно так: Фредерик осторожно заложил за ухо жены прядь, упавшую ей на лицо, притом сделал это так бережно, словно говорил: я тебя люблю. Позже, глубокой ночью, и все последующие дни Матильда вспоминала этот жест. А вот ей уже никто не отведет прядь с лица.
На самом деле Агата вовсе не ревновала: она всецело доверяла своему мужу. Однако поведение сестры ее неприятно удивило. Она никак не могла отделаться от подозрения, что выбор даты концерта не был чистой случайностью; кроме того, не понимала, зачем сестра так нарядилась по этому случаю. Нет, конечно, хорошо, что ей захотелось навести красоту, что она решила снова привлекать мужские взгляды, но зачем она выбрала такое декольте для выхода в свет с ее мужем? Все это выглядело очень подозрительно. Тем не менее Агата по своей привычке отогнала все неприятные мысли и предпочла сменить тему, рассказав о том, что услышала на своей корпоративной вечеринке.
– Одна наша сотрудница нахваливала мне свой последний отпуск, она провела его в Хорватии и показала роскошные фотки. Может, съездим туда будущим летом? – спросила она мужа.
– Ну что ж, хорошая мысль.
– И Лили увидит море.
– Эта женщина сказала, что жила в роскошном отеле, он находится в районе Хвара…
– Постой… Ты что – говоришь о Хорватии? – прервала ее Матильда.
– Ну да, – ответила Агата.
– И вы действительно собираетесь туда ехать? – возмущенно спросила ее сестра.
– Я еще не знаю… Пока мы просто прикидываем. Это один из вариантов.
– И вы можете так поступить со мной?! – воскликнула Матильда, повысив голос. – Но это же просто подло!
– Господи, да что с тобой?
– Что со мной? И ты еще спрашиваешь! Тебе очень хорошо известно, что со мной; ты затеяла это нарочно, чтобы сделать мне больно! И все потому, что я провела приятный вечер с твоим мужем!
– Погоди, Матильда… я даже не понимаю, о чем ты говоришь. Только, пожалуйста, не кричи так, ты разбудишь Лили.
– А мне плевать на это!
– Ладно, но, может, ты все-таки объяснишь, в чем дело?
– Ты прекрасно знаешь, в чем дело! Это страна, где я провела прошлое лето с Этьеном. И где этот мерзавец предложил мне выйти за него замуж. А теперь вы собрались туда ехать?!
– Но я не вижу никакой связи… я… мне очень жаль… я даже не знаю, что сказать…
– Ну конечно, еще бы! Давай, изображай святую невинность. Это тебе отлично удается.
– …
Матильда вскочила и убежала в детскую.
17
Супруги, потрясенные развязкой этого вечера, пошли спать. «По крайней мере, теперь мы знаем, что при ней нельзя говорить о Хорватии», – шепнул Фредерик. Он произнес эту фразу в надежде вызвать улыбку жены, но та еще не пришла в себя после вспышки сестры. Она никогда не видела ее в такой ярости. Матильда вела себя как буйнопомешанная.
– Она меня жутко напугала, – призналась наконец Агата.
– Да ничего страшного, обычная блажь.
– Ну нет, ты видел ее глаза? Какие-то ненормальные. Мне все труднее понимать ее, я уже не узнаю в ней прежнюю Матильду.
– Это пройдет. Просто сейчас ей очень плохо.
– А что, если болезнь затянется на долгие месяцы? Мы не сможем жить в таких условиях. Нужно подыскать ей квартиру.
– Мы это уже обсуждали. Но ведь она не сможет платить за жилье.
– Тогда придется затянуть пояса и платить вместо нее. Я предпочитаю никуда не ездить в отпуск, лишь бы остаться здесь втроем. Как прежде. Я уж начала сомневаться, правильно ли было переселять ее к нам…
– У тебя не было выбора. Она ведь твоя сестра.
– Да.
– Что ей сейчас нужно, так это познакомиться с другим мужчиной. И необязательно для того, чтобы забыть Этьена, а просто чтобы убедиться, что для нее еще не все кончено.
– Ну и как ты это себе представляешь, если она никуда не выходит?
– А вот есть у меня одна мысль…
И Фредерик объяснил, что он имеет в виду. Агату не очень-то впечатлил его план, но она сказала себе: почему бы не попробовать? Раз уж Матильда безвыходно сидит дома, можно впустить в этот дом общество извне. Агата вдруг осознала, что после рождения Лили они почти никого не приглашали к себе, кроме родителей Фредерика, приходивших полюбоваться на внучку. У них просто не хватало сил устраивать званые вечера. Вот что значит стать родителями – это некое подобие социальной смерти. Однако проблема заключалась еще и в другом: у них было совсем немного близких друзей. Случайные знакомства сами собой сошли на нет, а настоящих друзей осталось раз-два и обчелся. Кроме того, когда один из супругов хотел повидаться с другом или подругой, встречу устраивали вне дома, чтобы пообщаться спокойно, без Лили. И теперь, лежа в безмолвии спальни, Агата и Фредерик подумали об одном и том же: хорошо бы чаще выбираться из дома и хоть ненадолго возвращаться к удовольствиям прежней свободной жизни. Да, в любви неизбежно наступает такое время, когда людей манит к себе мир за порогом собственной квартиры.
Тишину нарушило жужжание смартфона Агаты. На ночь она обычно отключала звук вызова, но сейчас просто не успела это сделать. Эсэмэска пришла из соседней комнаты: «Я хочу извиниться за свое поведение. Я не должна была так вести себя, просто мне стало очень больно. Я знаю, как чудесно вы с Фредериком относитесь ко мне. Если хотите ехать в Хорватию, то, конечно, поезжайте. Еще раз извините. Матильда». Прочитав это послание, Агата почувствовала себя слегка виноватой: ей следовало предвидеть, что упоминание о Хорватии будет мучительно для сестры, она же прекрасно знала, что тот отпуск, проведенный с Этьеном, был ее последним счастливым временем. И уж конечно, они с Фредериком не поедут в Хорватию будущим летом.
18
Уго был немного моложе Фредерика, хотя его возраст сложно было определить точно. Его лицо непрестанно меняло выражение – от юношеской наивности до проблесков зрелости, что уподобляло его ребенку, вздумавшему поиграть во взрослого. Он был родом из Ренна и пока еще не освоился в Париже. В фирму, где служил Фредерик, Уго попал после разрыва с любимой женщиной. Молчаливый от природы, он не говорил об этом открыто, но Фредерик мало-помалу догадался о причинах перемен в его жизни. Частые встречи с коллегой возле кофейного автомата помогают разгадать тайну чужой судьбы. Хотя Фредерик, конечно, даже понятия не имел о реальных обстоятельствах жизни этого новичка.
Мона, возлюбленная Уго, бросила его, взяв себе в пару… девушку. Для него это стало настоящим шоком: оказывается, он сгодился лишь на то, чтобы помочь ей найти свою подлинную ориентацию! Уго всегда смутно чувствовал в Моне эту тягу к женщинам; временами это даже возбуждало его, но он и представить себе не мог, к чему это приведет. С одной стороны, он уважал выбор Моны, который наверняка дался ей нелегко, но с другой – это причинило ему нестерпимую горечь. Он говорил себе: «Значит, ей нужно было пожить со мной, чтобы окончательно убедиться в том, что она не любит мужчин». Сама Мона расценивала ситуацию иначе: по правде говоря, она даже не была уверена, что может считать себя лесбиянкой, просто встретила девушку, которая ей понравилась. Никто доподлинно не понимает свою суть в любовных отношениях: одни полагаются на очевидные факты, другие называют это любовью с первого взгляда, но в большинстве случаев человек пребывает в пространстве смещенных ориентиров. Уго был уверен только в одном: он не сможет остаться в этом городе. Не то чтобы он боялся встретить Мону с ее новой возлюбленной, просто ему были невыносимы взгляды окружающих. Его, конечно, будут считать виновником их разрыва – факт сам по себе вполне банальный, но это событие раздуют до невероятных размеров, и как оно отзовется на его отношениях с людьми, с родными и коллегами? Стоит о нем упомянуть, как все они, конечно, тут же подумают: ага, это тот человек, чья подружка сбежала к женщине! Вот почему он стал искать работу в Париже и, будучи способным программистом, тут же нашел ее.
Фредерик не был специалистом по межличностным отношениям; тем не менее он постарался помочь Уго влиться в команду, часто повторял, что готов поддержать его во всем, что касается рабочего процесса. Сам он прекрасно помнил, как шесть лет назад его так же заботливо опекал Жан-Пьер Малаке – добрый, жизнерадостный человек, который через несколько лет устроил для сотрудников роскошный праздник по случаю своего выхода на пенсию, – это облегчило ему сознание, что он навсегда прощается с любимой работой. Вначале он непрерывно переписывался с Фредериком, затем эсэмэски стали приходить все реже, и наконец наступило молчание. Появление Уго напомнило Фредерику о Жан-Пьере Малаке, и он решил разузнать, как тот поживает. Позвонив на его мобильный, он услышал авто