Атаман пожал плечами, неуверенно кивнул.
Потемкин уже намеревался ехать обратно к своей палатке — к приезду Румянцева все было готово — как вдруг на некотором расстоянии от других он увидел одноглазого казака, который воткнул пред собою в землю пику. На самом верху была повязана маленькая красная ленточка.
Потемкин ударил коня шпорами, подскакал ближе.
— Ах ты негодяй! Разве ты не знаешь, что каждую минуту сюда может прибыть фельдмаршал?!?
Генерал схватил плеть, ударил ею сверху вниз. Раз, другой… По лицу казака полилась кровь, в сотнях гневно закричали. Одноглазый выкинул вверх левую руку, плеть обвилась о предплечье. Потемкин дернул, казак тоже дернул, правой рукой, вынимая бебут из-за пояса. Гренадеры вскинули ружья, но пока вспыхивал порох на полках, одноглазый снизу вверху ткнул кинжалом прямо в сердце Потемкина.
Грохнули выстрелы, стаи птиц крича взлетели вверх.
Потемкин попытался взглянуть вверх, туда, где синее небо, божественный Олимп, но голова клонилась вниз, к земле. Через мгновение генерал был мертв.
Орлов рассматривал орден «Боевого красного знамени». Красная эмаль по медной основе. Ничего особенного, питерские ювелиры и лучше могли бы сделать. По-настоящему бедняцкая награда. Но насколько он понял, получить её могли только те, кого самозванец ценил и кому доверял. Он перевел взгляд на бывшего графа Ефимовского и тот содрогнулся от взгляда фаворита.
— Этого в подвал, — он махнул конвойным солдатам и те быстро вывели не сопротивляющегося пленника из зала.
Орлов повернулся к Чернышову и двум его спутникам.
— Ну что ж. Я готов выслушать вас, но учтите: я потом с пристрастием проверю все ваши слова, — он кивнул в сторону уведенного конвоем Ефимовского.
Чернышов подобострастно склонился и с неподдельной искренностью в голосе заявил:
— Всеми силами готовы служить вашей светлости.
Его спутники чуть менее ловко повторили поклон. Орлов кивнул и приказал следовать за собой в кабинет муромского воеводы.
Спустя два часа он, оставшись один, потягивал красное вино из бокала и смотрел на водную гладь Оки. Мысли его текли так же ровно и мощно, как воды реки.
Самозванец при смерти и лежит пластом в Павлово. Кстати, там же находится и тяжело раненный командир того полка, что учинил гвардии кровавую баню в Муроме. В армии ребеленов разброд и шатание. Но при этом они возомнили себя силой и готовятся наступать.
Впрочем, были и тревожные новости. На военном совете бунтовщиков прозвучали слова об ожидаемом обозе денег с Екатеринбургского монетного двора, а самое главное — о порохе, ружьях и сотне орудий с уральских заводов. И для этих орудий уже сейчас решено натаскивать прислугу. Благо, новых безоружных крестьян скопилось у Пугачева несколько тысяч. Пока они маршируют с дрекольем вместо мушкетов. Но если они получат ружья с новой пулей, то… Орлову даже не хотелось думать о новой битве при Муроме.
Ещё одна тревожная новость — это отвергнутый план пугачевского канцлера Перфильева. По нему вся армия Пугачева должна была подняться по Волге до самого Ярославля, собрать с уездов бунтующих крестьян и уже оттуда двинуться на Москву и, самое страшное, на Питер. Такой маневр он бы не смог парировать. Просто не успел бы. И хорошо, что у нынешнего командующего, некоего атамана Подурова, разыгрались полководческие амбиции.
Но все ли так, как рассказал Чернышов? Не изменят ли бунтовщики свои планы после побега двух полковников? Нужны были глаза и уши в стане противника. Но как их получить?
Размышления фаворита были прерваны появлением ротмистра Загряжского. Тот лихо отрапортовал о выполнении задания и откинул крышку увесистого ящика с блестящими медными пулелейкам.
— Тут со мной ещё и купчина Баташов увязался. Наверно, денег клянчить будет, — хмыкнул ротмистр.
Орлов тоже усмехнулся, но тут же призадумался. А не использовать ли купцов как лазутчиков? До сих пор всех, кто плыл по Оке, по его приказу останавливали, досматривали и пока что вниз по течению не пускали. А тех, кто шел со стороны Нижнего, и вовсе арестовывали, как пугачевских подсылов. Но наверное пора немного изменить правила игры.
Баташова фаворит принял в том же кабинете, где недавно выслушивал перебежчиков. К его удивлению, это был другой купец. Как выяснилось, не Иван, а Андрей. Но роли это не играло.
— Андрей Родионович, я доволен вашей исполнительностью. Вы, помнится, испрашивали дворянства у Её Величества?
Купец склонил голову и патетично воскликнул:
— Не тщеславия ради, а токмо для того, чтобы иметь возможность ещё усерднее служить государыне.
Орлов покивал, как бы веря этим словам.
— Я готов ходатайствовать перед императрицей за вас и вашего брата, но державе понадобится от вас служба.
Купец мимолетно напрягся, предчувствуя большие денежные траты. Но предчувствие его обмануло.
— Я хочу, чтобы вы отвезли в ставку Пугачева моих людей под видом своих приказчиков и обеспечили их работу. Учтите, — со скрытой угрозой в голосе добавил Орлов, — это единственный ваш шанс получить желаемое.
Лицо Баташова выразило искреннюю радость.
— Все силы приложу, ваша светлость. Мои грузы под Муромом уже несколько дней стоят в полной готовности. Так что готов отправиться в путь в любой момент.
Орлов усмехнулся. Через несколько дней у него будет свежие сведения о бунтовщиках и вот тогда он сможет принять верное решение.
Глава 8
Сплавлялись до Павлово не торопясь, время от времени высаживая на берег группы егерей, переодетых в простонародные одежды. Андрей Баташов и рад был бы подольше преодолевать этот невеликий участок реки, поскольку накануне к лагерю бунтовщиков отправился «корабль мертвецов», как его все вокруг стали называть. По приказу Орлова к бортам старой барки приколотили по периметру, плотно, один к одному, четвертованные тела погибших пугачевских солдат. В качестве носовой фигуры был привязан труп какого то малолетнего пацана к рукам которого прибиты были флажки. Вместо паруса на корабле мертвецов было натянуто полотно с обещанием поступить так же со всеми присягнувшими Пугачеву.
Расспросив навязанного Орловым попутчика, капитана Измайловских егерей Михаила Олсуфьева, Андрей выяснил, что корабль отбуксируют почти до места назначения и отпустят вплавь с таким расчетом, что бы тот утром оказался у павловского берега. А чтобы посудина не вылезла на мель, на руле оставили одного живого бунтовщика. Правда без ног и без языка.
Представляя, какова будет реакция у солдат Пугачева, купцу хотелось прибыть в Павлово через пару дней, или лучше через неделю после столь ужасного груза. Но увы, с его мнением считаться даже не собирались. Поэтому он охотно задерживался в указанных Олсуфьевым местах и внимательно считал количество высаживающихся егерей и запоминал их особые приметы.
Но сколько веревочке не виться, а конец неизбежен. И первого мая 1774 года во второй половине дня головная барка каравана притерлась к берегу, на котором возвышалось Павлово. Прочие, глубже сидящие в воде суда, пришвартовались борт о борт к кораблю Баташов, образовав компактный табор на воде. К прибывшим торговцам тут же явились государевы люди в сопровождении дюжины казаков.
Как и боялся Баташов, повстанцы были крайне нелюбезны. Все суда были осмотрены, всех работников выгнали наверх и пересчитали. Олсуфьев во время обыска и опроса гармонично притворялся приказчиком, чему конечно сильно помогала наклеенная борода.
Сход на берег, под страхом смертной казни, запретили всем кроме купца и одного его сопровождающего. На просьбу Баташова о встрече с государем, ответили, что де государь ни кого не принимает и все дела торговые следует решать с секретарем государя Почиталиным. Андрей переглянулся с Олсуфьевым. Выходит Пугачев все еще жив? Капитан глазами показал купцу на берег.
Проверяющие удалились, оставив пару неразговорчивых казаков в качестве пикета.
— Ну делать нечего — Баташев тяжело вздохнул — Почиталин так Почиталин.
В сопровождении Олсуфьева Андрей отправился к ставке Пугачева. По дороге они оба наблюдали суету большого военного лагеря. На склонах холмов вокруг поселка белели ряды палаток близ которых курились дымки костров. Олсуфьев привычно принялся считать костровища как самый характерный показатель численности.
Недалеко от их пути, вдоль берега реки Талки толпа крестьян, с деревянными муляжами мушкетов на плечах, учились шагать строем и правильно реагировать на команды. Зрелище было потешное. То один, то другой новобранец поворачивал не в ту сторону и нарушал строй и без того неровной колонны. Некоторые из крестьян слишком долго соображали при выполнении команд и тоже разрушали построение. На провинившихся тут же обрушивалась палка капрала и вся пехоцкая артель, ибо отрядом это язык не поворачивался назвать, начинала упражнение с начала.
Чуть дальше новобранцы отрабатывали штыковой бой, так же вооружившись палками вместо ружей. Олсуфьев тихо выругался увидев среди инструкторов солдат в форме преображенского полка, но с красными повязками на рукаве.
Еще дальше группы мужиков суетились вокруг деревянных макетов пушек, изображая операции по чистке, заряжанию и наведению на цель. Что поразило Баташова и вероятно Олсуфьева, так это численность таких макетов. Их было не меньше пяти десятков и, судя по всему, с каждым из них занималось несколько потенциальных артиллерийских расчетов.
В бывший дом управляющего Шереметьевскими вотчинами, купца и его приказчика даже не пустили. К ним на улицу вышел хмурый Почиталин, выслушал купца, принял из его рук бумагу и велел ответ ждать на судне и по селению не шататься.
— Господин хороший, а в кобак-то нам можно али нет? В Муроме трактиров то не осталось. Погорели надысь. — вступил в разговор Олсуфьев с характерным окающим говором.
Почиталин недовольно покосился на него.
— В войске государя императора объявлен сухой закон. Так что в расположении лагеря никаких кабаков не может быть.