Орлов, поняв, что потерпел поражение пошел на прорыв в сторону переправы. Стройная колонна кирасир, смяв напоследок одну артиллерийскую батарею Куропаткина поскакала по дороге на Меленки. Вслед за ними, пестрой толпой скакали башкиры Уразова. И я даже вроде бы разглядел Салавата, что арканом выдернул кирасира из заднего ряда строя. Но вскоре все заволокло пылью, поднятой копытами, и больше я не мог наблюдать за лейб-гвардейцами.
А на поле боя творилось приведение к покорности не желавших сдаваться отрядов и одиночек. Зачастую очень кровавыми методами. Спустя час после начала атаки моей конницы, с сопротивлением противника было покончено. За исключением измайловцев и примкнувших к ним солдат и офицеров других полков.
В отличии от остальных, они в плен сдаваться не пожелали и несмотря на потерю почти всех военачальников каре продолжало двигаться к реке, пытаясь сохранить строй. Казаки, не стали ломать об ощетинившуюся штыками пехоту свои зубы и занялись пленением прочих отрядов.
Бригадир Крылов, с момента крушения фронта войск противника развил бешеную активность. Повинуясь его приказам, полки выходили из своих оборонительных позиций и выстраивались в колонны с общей целью преследования противника. Артиллеристы быстро подцепили единороги к упряжкам и поволокли орудия по заваленному телами полю вслед убегающим гвардейцам. Два десятка тяжелых гаубиц должны были стать веским аргументом для прекращения сопротивления упрямцев.
Драматического истребления под корень всего измайловского полка не случилось. Он все-таки сдался после нескольких залпов подоспевших единорогов Чумакова, выкосивших картечью четыре сотни человек. Из каре вышел окровавленный полковник Михельсон в сопровождении барабанщика и знаменосца. После короткого разговора с Куропаткиным полковник отдал ему шпагу и знамя полка.
На этом бой у Павлово окончился. Дорога на Москву была открыта.
Глава 10
Подуров был доволен собой. Победа над томским полком оказалась быстрой и бескровной. Сотня убитых и раненых — это не слишком большая цена за викторию над лучшими правительственными войсками. С другой стороны, имея двукратный перевес в людях и трехкратный в орудиях проиграть было мудрено. Так что после двух часов пальбы и маневров, безответно теряя людей от дальнобойных залпов пехоты Подурова, командир томского полка сложил оружие. У него то убитых и раненых оказалось куда как больше.
Потом был марш в сторону Меленок, к месту высадки армии Орлова. Ветер доносил звук канонады со стороны Павлово, и генерал волновался — как там государь и Крылов? Справятся ли? На военном совете он был за то, чтобы силы не разделять и встречать Орлова всеми полками сразу, но государь настоял отрядить силы для захвата переправы и лодок. И в случае отступления Орлова эта часть армии должна была связать его боем до подхода сил из Павлово и конницы Овчинникова. Потому и маленьким это крыло армии быть не могло. Так и поделили войско. Царь остался оборонять Павлово, Овчинников готовить удар с тыла, а Подуров ловить возможный отряд отправленный на тракт и занимать берег после начала битвы.
На берегу Оки войско Подурова встречал поднятый по тревоге батальон Черниговского полка. Только увидев разворачивающуюся напротив них трехтысячную армию и почти полсотни орудий — особого сопротивления они не оказали. Кроме того, в это же время к переправе подошли с низовий четыре галеры и очень убедительно наказали группу солдат и офицеров, что попытались уйти на лодках.
После долгих переговоров батальон сложил оружие. Повезло что капитан Енко Дмитрий Михайлович сам был родом из казацкой старшины. И особого желания умирать за Екатерину и Орлова не имел. А в приватном разговоре с Подуровым намотал себе на ус, что карьеру ему легче будет делать под рукой нового государя. И для начала не стоит ему особо сопротивляться и сразу же присягнуть на верность.
Разоружение батальона произошло очень вовремя. Вестовой принес новость о том, что от Павлово скачут кирасиры. Подуров построил своих на самом берегу напротив широкого и пологого спуска со стороны Меленок. По которому, собственно, и поднималась от воды армия Орлова. Выстроил и пушки, готовясь принять конницу на картечь и ружейные залпы.
Но убегающий Орлов оказался хитрее. Конница вышла на береговой плес на пол версты ниже по течению и появилась с фланга. Двигаясь в своем плотном построении, всадники не стали врубаться в пехотное каре, а только мимоходом разогнали артиллерийскую прислугу у орудий, выстроенных в ряд напротив склона.
Причина их спешки вылетела на берег визжа и улюлюкая. Уразовские башкиры отстали из-за самоубийственной атаки одного эскадрона, развернувшегося против преследователей на узкой лесной дороге и принявшей азиатов в палаши. Пока эту сотню удалось разгромить, остальная колонна изрядно оторвалась
Конечно, пехота и артиллерия Подурова успели взять некоторую плату с гвардии. Залпы ружей с короткой дистанции, да ещё и заряженных новой пулей пробивали кирасы, ранили людей и лошадей. Несколько пушек тоже успели развернутся и картечь в упор выкосила целый ряд кирасир. Но тем не менее, после того как лейб-гвардейцы проскакали мимо, на песке осталось лежать только сотня тел. А восемь сотен конных ринулись на мост.
Как корил себя Подуров, за то, что не приказал его разобрать! Хотя бы частично. Ох уж эта самонадеянность. И теперь самые лютые враги государя вместе со своим вождем уходили на левый берег.
Но за ситуацией наблюдали не только на берегу, но и с воды. С галер начали палить по переправе, но ядра либо не попадали в узкую полосу моста, либо выбивали из настила облака щепок не разрушая его радикально.
Когда колонна кирасир начала втягиваться на переправу по четыре всадника в ряд, весла на галере «Казань» дружно вспенили воду. Её капитан, убедился что обстрел бесполезен принял решение идти на таран. Разогнавшись, насколько было возможно, судно врезалось в мост и, с треском и скрежетом выбила из его полотна один из плотов. От удара по мосту пробежала сильная волна, раздались крики и в воду полетело множество всадников.
Галеру развернуло и заклинило между соседними плотами и она не смогла сдать назад. Корпус повредили обломки бревен и он начал принимать воду. Гребцы пытались отталкиваться от настила веслами, чтобы высвободить свое судно из западни, но не успели. На борт галеры полезли спешившиеся кирасиры и закипела абордажная схватка.
Экипаж судна не был вооружен личным оружием. Его набирали из крестьян пришедших к Пугачеву и не заставших того в Казани. Поэтому в качестве оружия пошли в ход топоры, багры и прочие подручные предметы что нашлись на судне. Но против гвардейцев это было смешно.
Орудие галеры до того, как его захватили, успело сделать выстрел в конных на мосту. Заряжено оно было ядром, а не картечью, и потому результат оказался менее сокрушительный чем мог бы быть. Но и ядро наделало бед, пробив в толпе просеку.
Но ни выстрел судовой пушки, ни сопротивление гребцов не могли остановить настоящих головорезов Орлова, разъяренных препятствием на пути к свободе. Все больше и больше их взбиралось на борт галеры и все меньше оставалось её защитников.
Но галера была не единственной. Её три товарки, может быть не столь решительные, но более предусмотрительные разделились. «Волга» направилась к участку моста чуть ближе к левому берегу реки и не стала его таранить, а высадила четверых мужиков с топорами и ломами. Они быстро перерубили трос, удерживавший мост от дрейфа и вырвали ломами скобы, соединявшие его части. Освобожденный плот поплыли вниз по реке, а мужики остались на нем делая неприличные жесты гвардейцам, перелезшим через захваченную галеру и чуть-чуть не успевшим вмешаться в их диверсию.
А тем временем корабельные орудия оставшихся галер открыли убийственный огонь по пробке на мосту. Картечь превращала и людей и лошадей в мясной фарш. Пушки и пехотинцы Подурова присоединились к обстрелу с берега. Палили и гребцы с «Твери». На царской галере был арсенал из десятка абордажных мушкетонов как раз предназначенных для боя накоротке.
Осознавшие, что попали в ловушку, избиваемые гвардейцы начали массово прыгать в воду, пытаясь плыть, держась за своих коней. Те же, кто захватил галеру пытались воспользоваться ею, но судно стало заметно погружаться в воду, ещё больше насаживаясь на бревна разломанного моста.
С «Твери» и «Ярославля» принялись поливать картечью палубу захваченной «Казани» и те, кто уцелел от этого свинцового вихря тоже посыпались в воду. Кто не успевал снять кирасу и ботфорты, уже не выныривали. Иные успевали и как могли гребли к спасительному берегу.
Бойцы Подурова не стояли без дела. Столкнув в воду лодки и барки они бросились в погоню за плывущим. В плен брали только лошадей. Людей же, просто били веслами по головам, гогоча над тем, как они захлебывались водой. Некоторых хватали за шкирку, давали вздохнуть и тут же опять топили.
Через час после начала атаки кирасир все было кончено. Два десятка живых пленников все-таки взяли, а остальные так и полегли на этой переправе. Тысяча знатнейших дворян империи отправилась на корм рыбам. Поскольку Подуров хоронить убитых не собирался. Всех, кто сам не упал в воду, туда просто столкнули. Разумеется, раздев предварительно.
Одно печалило генерала. Среди этой горы трупов не оказалось Орлова. Пленные, после интенсивного полевого допроса, показали, что во время атаки по берегу, Орлова в колонне на обычном месте не было. Они его вообще с начала атаки не видели.
Это могло значить только одно. У гниды оказался целый час форы. И он мог переправиться где-то выше или ниже по течению. Подуров тут же отправил поисковые партии башкир по обоим берегам и добавил к ним две галеры осматривать берег с воды. Упускать кровопийцу ох как не хотелось.
По дороге на Владимир ехал возок в сопровождении десятка конных преображенцев. Солнце вскарабкалось в зенит и беспощадно припекало людей и лошадей. Особенно страдали от жары пятеро узников, запертых в тесном возке с крохотным зарешеченным оконцем, почти не пропускавшим свежего воздуха. Позади было уже почти двадцать верст дороги от Мурома, а впереди вдоль тракта и речки Унурки лежала деревенька Афанасово.