Купив юбку, свитер и туфли с круглыми носками, на ремешках и с каблуками в дюйм высотой, девушки покинули магазин. Пакеты с покупками били Мэллори по ноге.
Они направились в пиццерию «Папа».
— Я ужасно устала и проголодалась, — с притворной слабостью падая в уголок кабинки, заявила Мэлли.
Подняв глаза, она увидела стоящего рядом Дрю с меню в руках.
— Не вздумай потерять сознание, Бринн! — улыбаясь, пошутил он.
Мэлли была рада, что он в хорошем расположении духа. В последние несколько недель сосед начал уезжать в школу рано, тем самым давая близняшкам понять, что подвозить их, как делал уже года два, больше не собирается.
Когда их заказ в виде большой овощной пиццы с двойной порцией сыра был подан, Дрю сказал:
— С понедельника я опять смогу отвозить тебя в школу, Бринн. Мне приходилось в эти недели выезжать раньше из-за… ну… Национального общества почета[16].
— Ух ты! Ты, значит, член Национального общества почета? Поздравляю, Дрю!
Вскочив с места, Мэлли обвила руками шею Дрю, как привыкла делать раньше, и почувствовала, что он держится как-то натянуто и пытается отстраниться от нее.
— И моя девушка, кстати, тоже, — добавил Дрю.
— И Памела тоже? Она хорошая девушка, Дрю, хотя, конечно, не крутая, — сказала Мэллори.
— Ты встречаешься с Памелой Доор? С чирлидером? — поддразнила его Эден. — Только не говори мне, что любишь фифочек!
Дрю пожал плечами.
— Все течет, все изменяется. Иначе жить было бы скучно. Кстати, я принес вам пиццу.
— А я думала, он по уши влюблен в тебя, — прошептала Эден подруге на ухо.
— Все течет, все изменяется…
— Что Купер пишет? — спросила Эден.
Мэллори не ответила. Она думала о «зеленом звере» Дрю, кошмарном грузовичке «тойота», на котором он, словно рыцарь в сияющих доспехах, мчался на выручку ей и Мерри, когда Дэвид загнал их в угол на стройке. Она думала о сильных руках Дрю, которые обнимали ее и гладили по голове, вспомнила, как он успокаивал ее и говорил, что все будет хорошо. Дрю был единственным человеком вне узкого круга, которому она всецело доверяла. К Куперу она чувствовала желание, но отнюдь не абсолютное доверие. Появление Купера пробудило в душе Мэллори новые, неведомые прежде чувства. В то же время новые ее чувства не были проверенными, поэтому не обязательно были истинными, непреложными, настоящими. Ей следовало бы радоваться за Дрю и Памелу, но она не могла. Если Купер был кометой на ее небосводе, то Дрю — Полярной звездой. Он был сама стабильность, спокойно взирающая сверху на маленькую девочку.
Заметив, что Эден ждет ответа, Мэллори сказала:
— Ну, он написал, что ваша бабушка нарекла меня Вапив… Если, конечно, я правильно произношу то, что он мне написал.
— Это значит «та, что видит». Как это произносится, кстати, я точно тоже не знаю. С тех пор, как мы не общаемся с другими носителями языка кри, наше произношение несколько… изменилось…
— Значит, она знает обо мне?
— Бабушка не то, что ты, — подбирая слова, сказала Эден, — но она кое в чем разбирается. Она прожила долгую жизнь. Восемьдесят пять лет как-никак.
— Твоя бабушка выглядит моложе.
— Моей маме сорок восемь лет, а младшенькой у нее всего-то три года. В нашей семье женщины рожают много детей и поздно.
— Ух ты! Моя мама ноги бы протянула, если бы ей пришлось сейчас рожать.
— У большинства женщин нет восьмерых детей. Это уж точно.
Еще когда Дрю принес пиццу, Мэлли невольно почувствовала себя не в своей тарелке из-за того, что сосед ей прислуживает. Когда они были детьми, рыжие волосы и большие зубы делали Дрю похожим на героя комиксов или на куклу-марионетку. Теперь его волосы, длинные сверху, были коротко стрижены с боков, что придавало им глубокий, бархатистый, золотисто-каштановый оттенок. Годы бега по пересеченной местности укрепили мышцы его ног. Плечи и грудная клетка Дрю бугрились мускулами. Скобы на зубах привели его улыбку в порядок. Только сейчас Мэлли осознала, что ее сосед не только симпатичен, он по-настоящему красив.
— А о чем еще Купер тебе написал?
— Ничего больше, серьезно… Он дал адрес, на который можно ему писать. В его школе ученикам не разрешают заводить собственный электронный ящик.
— Через две недели он приедет домой и останется на целый месяц! Я так рада! Мне хочется, чтобы он познакомился с Джеймсом. Тогда он и сам поймет, что я права, Мэлли.
Купер вернется домой на целый месяц! Почему он ничего ей об этом не писал? И как им быть? Несмотря на то что с прошлого года Мэллори, как ей казалось, прожила долгую, полную приключений жизнь, ей до сих пор было тринадцать лет. Четырнадцать исполнится через полтора месяца, а ходить на свидания ей разрешат только в пятнадцать.
— Ты придешь к нам в гости и повидаешься с ним, — словно читая ее мысли, предложила Эден.
— Мне снова надо в универмаг! — заявила Мэлли.
— Ты что-то там забыла?
— Надо купить штаны насыщенной расцветки и снежно-белые футболки. У меня с седьмого класса шесть одинаковых джинсов. Когда они изнашиваются, мама заказывает такие же, но новые.
— Ты собралась в центр, Мэлли! Поверить не могу, что ты вознамерилась прибарахлиться!
— Давай побьемся об заклад!
Мэллори звонко рассмеялась, притворяясь, что ей легко и весело, хотя на самом деле она думала о том, что Купер хочет познакомиться с Джеймсом не больше, чем она — с еще одним Дэвидом Джеллико.
Эден непринужденно жестикулировала зажатым в руке кусочком пиццы и болтала о том, как дорого стоят туфли «Ева Вайли» и сколько пар у нее уже есть. Она наматывала длинные волосы себе на палец и зачесывала их за уши. И безудержно смеялась до тех пор, пока содовая не ударила ей в нос. Со стороны она ничем не отличалась от любой красивой девушки из тех, кого Мэлли знала, но это было не так…
Мэллори хотелось обсудить возникшие проблемы с сестрой, вот только в последние дни Мередит была сама не своя. Домой она возвращалась раньше, чем обычно, измотанная до крайности требованиями, которые возлагались на нее как на члена сборной. Настроение у нее было неважнецкое. В ее присутствии Мередит предпочитала отмалчиваться, поэтому Мэлли решила не делиться с сестрой ни признаниями Эден, ни историей поцелуя Купера. Две тайны, которые так много для нее значили, могли вообще не иметь ни малейшего значения в мире, простирающемся за высокой башней ее сердца.
Охотник
В пятницу вечером, за неделю до Дня благодарения, Тим заехал за сестрами после занятия хора и тренировки чирлидеров, и они поехали в больницу за Кэмпбелл. Начало сезона мини-футбола и устроенный после игры бой на снежках настолько утомили Адама, что он, поддерживаемый ремнем безопасности, скособочившись, спал сзади.
Тим оставил машину на подъезде к зданию, но почти сразу же вернулся.
— Девочки! Сегодня, думаю, мама с нами поехать не сможет, — сказал он, освобождая дорогу сразу двум машинам скорой помощи.
Одна принадлежала департаменту пожаротушения и срочной медицинской помощи округа Коул, другая была местная.
Замерев, близняшки и Адам в неярком свете на фоне темно-синего неба наблюдали за тем, как медики, рывком распахнув задние дверцы машин, вытащили двух человек, пристегнутых ремнями к носилкам. Оба пострадавших были одеты в оранжевые жилеты охотников. В местах, где парамедики отпарывали рукава и отрезали пуговицы, виднелись белые клочки подстежки, похожие на вату. Жидкость, которая, как знали Мэлли и Мерри, называется лактат-рингеровским раствором, текла в вены пострадавших по трубкам из пластиковых пакетов. Первой из здания выбежала Кэмпбелл, за ней — еще одна медсестра.
— И что у нас здесь? — спросила мама.
Кэмпбелл, конечно, заметила своих детей, но в их сторону даже смотреть не стала.
— Рана бедра. Больше тридцати сантиметров длиной. Бедренные артерии не задеты, но, по-видимому, есть переломы. К тому же большая потеря крови, — объясняла парамедик, женщина из Риджлайна, у которой был ребенок одного с Адамом возраста.
Мэлли выбралась из машины, чтобы лучше все рассмотреть.
— Везите его на рентген, — распорядилась Кэмпбелл. — Доктор Пэннингтон на дежурстве, не отец, а дочь. Это большая удача. Она специализируется на хирургической ортопедии. Как там мальчик?
Мальчик?
— На вид ему лет четырнадцать-пятнадцать. Судя по всему, он отделался легким шоком… особо не пострадал. Говорит, на его деда напала пума, в которую тот стрелял, — сообщила медик, приехавшая на машине скорой помощи округа Коул. — Они шли за оленем по хребту.
Пострадавших повезли внутрь через открывающиеся в обе стороны двери. Появилась врач. Кэмпбелл вкратце повторила услышанное от парамедиков. Мэллори узнала в докторе Пэннингтон женщину, которая осматривала ее ушибленную голову.
— Она просто великолепна! — неожиданно для себя сказала Мерри. — Мама, я имею в виду.
— Да, — с восхищением в голосе согласился Тим Бринн. — Она знает, что к чему.
— Почему мама не выучилась на врача? — спросила Мэлли.
— Со временем она сможет исправить это.
— Что?! — одновременно воскликнули сестры и Адам.
— Мы решили, — сказал Тим, — что мама поступит в медицинский институт.
— Ей же сорок три года, папа!
— Ну и что? — возразил Тим. — У Кэмпбелл степень магистра по медсестринству. Это облегчит ей задачу. На учебу у нее уйдет не больше четырех лет. После этого наша мама сможет работать врачом еще лет двадцать, если не больше.
— Значит, в этом весь сыр-бор? — спросила Мерри.
— Что за сыр-бор? — не понял отец.
— Ну, все это… То, что мама сильно устает и нервничает.
— Нет, дело не в этом, — возразил Тим.
— Это уже несколько месяцев тянется, — сказала Мэлли. — Она с ног валится, капризничает по малейшему поводу, почти всегда без настроения.
— Она беременна.
— Что?! — едва не сорвавшись на вопль, воскликнула Мередит.
— Она беременна, — повторил Тим, понизив голос. — И если вы проболта