— Мама, дай Мэлли увлажняющий крем! У нее подбородок обветрился!
Мэллори прикрыла лицо рукой.
— Я знаю, что означают такие следы, мисс миниатюрное издание, — безмятежно заявила Кэмпбелл.
Опля! Чтобы скрыть последствия поцелуев, Мэлли уже смазывала лицо утром и даже наложила на покрасневшую кожу немного «трупного» тонального крема Мередит.
— Кто твой парень?
— Мама! Он не мой парень.
— Тогда с какой стати тебе его целовать? Тебе еще четырнадцати нет.
— Через неделю будет!
— Через две недели… почти… И никто тебе не разрешал ходить на свидания.
— Он — брат Эден и учится в «Бостон-Фландерс». Ему платят стипендию.
— Сколько ему лет?
— Шестнадцать недавно исполнилось. Он учится на втором…
— Ладно, — сказала Кэмпбелл, — я сейчас не в настроении. Перед пробежкой тебе не мешало бы перекусить. Есть овсянка и кусочек кукурузного хлеба. Ты ужасно похудела. Я уже говорила тебе об этом накануне Дня благодарения, но ты не вняла моим словам.
— Я просто росту, мама.
— Я вижу. Я заметила, что ты переоделась в модный черно-бордовый свитер, когда поехала тогда к Эден… На самом деле ты встречалась со своим парнем?
— Его зовут Купер, ма. А еще там были шестнадцать его малолетних сестер и братьев — родных и двоюродных.
Купер приехал на Рождество домой. До седьмого января он был свободен, потому что в частных школах каникулы обычно длиннее, чем в государственных. Хотя Мэлли встречалась с ним всего лишь несколько раз, между ними возникло такое напряжение, что выработанного ими электричества вполне хватило бы на то, чтобы осветить главную площадь городка. Когда Мэлли, Купер, Эден и их старшая сестра Блай повезли младших детей семейства Кардинал в кинотеатр на фильм студии «Уолт Дисней», она и Купер вышли из зала купить попкорн, а потом уселись в заднем ряду подальше от других. И на этот раз Мэллори вернулась домой с подбородком того же розового цвета, что и ее губы.
— Свидания в группах — это ничего, — сказала Кэмпбелл. — Вы ведь только целуетесь?
— Да! — повышая тон чуть ли не до крика, ответила дочь.
Мэллори не то чтобы лгала, но и всей правды не говорила. Она часто вспоминала, как Купер ласкал ей шею и спину, прижимал к себе так близко, что, несмотря на всю неправильность происходящего, ей становилось ужасно приятно и сладко на душе. Его действия не особо выходили за границы дозволенного, но все же…
— А что такое? Я что, не имею права влюбиться как любой нормальный человек? Или дело в возрасте?
— Вот именно, — сказала мама. — Если он похож на Эден, то, должно быть, хороший парень. Когда тебе исполнится пятнадцать лет, разница в возрасте будет не особо заметна. Понимаю, что трудно быть моложе всех в своем классе. В твоем возрасте хочешь поскорее повзрослеть.
— Я не особо спешу, — сказала Мэлли.
— Просто я хочу, чтобы ты поняла, Мэллори: чувства часто расслабляют людям мозги.
— Знаю, мама. И ты права: у меня голова кругом идет.
— У любой бы закружилась голова на твоем месте. Он очень симпатичный мальчик, настоящий сердцеед, но постарайся не терять голову, стой покрепче на земле.
— Зачем ты у меня спрашивала, если и так все знаешь? Когда и где ты могла видеть Купера?
— Видела прошлой осенью на трибуне, когда на поле играла Эден. Это было накануне Хеллоуина. Очень красивый парень.
— Господи! Я поняла.
Обе рассмеялись, услышав, как Мерри наверху сердится, роясь в гардеробе в поисках перчаток, которые по цвету подходили бы к шапке. Пробежка пойдет ей только на пользу. Потом Мередит принялась бурчать по поводу того, что нашла давно потерянные бутылочки для воды и подзарядку для мобильного телефона, а перчатки словно сквозь землю провалились.
Кэмпбелл расцеловала Мэллори в обе щеки.
— Ты ненавидишь меня за то, что я забеременела?
— За что тебя ненавидеть? Мы тебя очень любим и беспокоимся о тебе. Мы полностью на твоей стороне.
— Неправда, — сказала Кэмпбелл. — Вы испытываете неловкость из-за всего этого… Ладно, идите побегайте. И подумайте, как бы вы хотели отметить свой день рождения. У меня есть одна мысль на этот счет, но я боюсь, что вы найдете ее глупой.
— А ты все же рискни.
— Ты идешь? — крикнула из прихожей Мерри.
— Иду! — крикнула в ответ Мэлли. — Так что ты придумала, мама?
— Если выпадет снег, можно будет покататься на запряженных лошадьми санях… на больших санях, рассчитанных на шестнадцать человек. Что же до лошадей…
— Да ладно…
— Парень, которого мы в прошлом месяце латали в травматологии, — брат Джуди Барнес. Она рада и счастлива, что он поправился. Джуди сказала, что мы можем брать ее лошадей, когда заблагорассудится. Она, кажется, владеет большим магазином экологически чистых продуктов овощеводства и тыквенным полем недалеко от Дептфорда… А потом можно будет устроить маленькое пиршество с чили в гараже. Организуем там музыку. Можно будет пригласить друзей, но не так много, как в прошлом году.
— Это уж точно. Как в прошлом году — не надо.
— Да, всего несколько человек. Как тебе мой план?
— Ну-у-у… Довольно…
— Романтично, — сказала Кэмпбелл.
— Я не то хотела сказать.
— То.
— Мама! Ты что, умеешь читать мысли? — спросила Мэлли.
Под крылом
— Ты похудела, Мэллори, — сказала бабушка Гвенни, как только внучки разделись. — Я сейчас дам тебе поесть.
— Мы четыре мили бежали, бабушка, — ответила Мэлли. — Если я сейчас поем, мне станет дурно.
— А что с тобой такое?
— Она влюбилась, — сказала зловредная Мерри.
— Ничего подобного! — ткнув сестру кулачком, воскликнула Мэллори.
— Нет, по уши втюрилась! Если ты меня еще хоть пальцем тронешь, я тебе так врежу, что ходить не сможешь. Мои ноги — смертоносное оружие.
— Это твой рот — смертоносное оружие! — заявила Мэлли, но потом смягчилась. — Как тебе мамина идея? Так будем праздновать наш день рождения или по-другому?
— И так сойдет.
— Ты точно не против, Стер?
— Скучно, по-детски, но ничего.
— Катание на санях — это, по-моему, круто, — сказала Мэллори, рисуя в воображении, как они с Купером сидят обнявшись под накидкой.
В конце концов, они будут не одни. А если мама права? Что Купер нашел в четырнадцатилетней девочке? Ведь он может заполучить любую девушку.
— А потом праздничный стол и вечеринка…
— Тебе все это нравится, сестренка, только потому, что у тебя нет вкуса, — заявила Мерри.
— А тебя ничего не радует только потому, что у тебя даже воображаемого бойфренда нет.
— Только потому, что я не считаю…
— Только потому, что большинство нормальных людей считают чирлидеров немного… странными.
Бабушка вернулась с дымящимися на подносе тарелками с кусками яблочного пирога. Рядом стояли маленькие салатницы прозрачного кленового сиропа. Под каждую тарелку старушка постелила матерчатую салфетку, чтобы блюдо быстро не остывало. Бабушка все делала правильно, без спешки. Отправляясь в гости к пожилым людям с приготовленным своими руками кушаньем, Гвенни всегда принаряжалась, считая, что ее вид является частью способа повысить настроение тех, о ком она проявляет заботу.
Бабушка нахмурилась.
Сестры прекратили препирательства.
— Девочки! — заявила Гвенни. — Прежде вы никогда так не ругались.
— А сейчас ругаемся! — отрезала Мерри.
Мэллори понимала, что сестра права. С тех пор как она начала секретничать, обычное прикалывание сменилось ожесточенными дуэлями. Как ни странно, но это положение вещей вполне устраивало обеих сестер.
— Я не хочу ссориться… по-настоящему с тобой ссориться, Мер, — сказала она. — У меня есть кое-что на душе. Нам надо серьезно поговорить. Я больше не могу хранить это в тайне… Все это очень серьезно.
— В чем дело? — забеспокоившись, спросила Мерри.
— Что делать, если лучшая подруга попала в неприятности, а ты ничем не можешь ей помочь? — задала вопрос Мэллори.
— В самом деле? И что же делать, если лучшая подруга попала в неприятности, а ты ничем помочь ей не можешь? — вопросом на вопрос ответила Мередит.
— Я об Эден говорю.
— А я о Ким.
А потом они поделились секретами. Нехорошие друзья Ким… то, что она пьет пиво… опасная штука, которую Ким проделала с Кристал и, возможно, пыталась проделать с Мерри… черная тоска, глубокая, словно колодец…
Глаза Мередит округлились от изумления, когда сестра рассказала о связи, существующей между Эден и пумой. Но настоящего шока она не испытала.
— Я в глубине души чувствовала, что никакой символики здесь нет, — сказала Мерри, — просто смириться с этим непросто. А то, что Эден в некотором смысле на нас похожа, я уже давно поняла.
Мередит встала со скамьи, на которой сидела напротив Мэллори, обогнула стол фирмы «Амиш» и уселась рядом с сестрой.
— Не могу смириться с тем, что Ким сделала такое с Кристал. Надо заявить обо всем в полицию, — предложила Мэллори.
— Тогда Кимберли отправят в колонию для несовершеннолетних, — сказала бабушка. — Думаешь, оттуда она выйдет лучшим человеком, чем была?
Все трое молча сидели, размышляя. Потом бабушка Гвенни встала и отрезала еще два куска яблочного пирога.
— Ладно, допустим, мы сможем повлиять на Ким, — сказала Мэллори. — А что насчет Эден? Я буду хранить ее секрет в тайне, я могу кое о чем ее попросить, но настоящего влияния на нее я не имею.
— А на кого ты вообще имеешь влияние? — спросила бабушка.
— А что, если она пострадает? Что, если Эден кого-нибудь ранит или убьет? — спросила Мэллори, принимаясь за второй кусок пирога в тиши и безопасности бабушкиной кухни. Здесь ни любовные страдания, ни душевная боль не могли зацепить ее за живое. Она потянулась за недоеденным сестрой куском.
— Мы повинны в смерти человека, — сказала Мерри. — Если люди узнают о роли, которую мы сыграли в гибели Дэвида, к нам будут относиться как к сельским дурочкам.
— Угусь, — произнесла Мэллори.