– У нас в теле шестьсот скелетных мышц. Видишь, как у этого пацана хорошо развиты средние и передние дельты8, трицепсы9 на руках и трапеции10 на спине тоже проработаны, да и пресс неплохой. Это оттого, что он их активно нагружает, у обычного человека мышцы не так очевидны.
Арина бросила взгляд на незнакомого мальчишку.
– Странный у тебя взгляд на человека, сразу замечаешь не то, что обычные люди. Но вообще-то у него неплохо получается.
– Неплохо? – услышал её слова задиристый Артём Зайцев.
Этого мальчишку Арина знала и недолюбливала. Будучи старше на три года он иногда задирал её и цеплялся по незначительному поводу. Сам он был полноват, рыхл и походил на сдобный кекс. На его смуглом лице зеленовато-голубые глаза утопали в пухлых щеках. Однако Артём мог похвастаться очень обаятельной улыбкой, от которой таяли сердца бабушек и женщин.
– Неплохо? – повторил Артём. – Что ты там, доходяга, бормочешь?
Саша тут же бросился на её защиту.
– Доходяга? Ничего подобного. Просто у Арины, в отличие от тебя, ни грамма жира, одни мышцы.
Арина мысленно воскликнула: «Ох, и почему ты не промолчал? Вечно говоришь первое, что взбредёт в голову. Зайцев же просто придурок».
Артём покраснел.
– Ты назвал меня жирным?
Арина дёрнула Сашу за рукав.
– Не связывайся с ним.
У Артёма даже кожа на голове заалела, просвечивая сквозь короткие светлые волосы маковым цветом.
– А в глаз получить не хочешь, малявка?
Незнакомый парнишка спрыгнул с турника, приблизился к ним. Арина отчего-то невольно смутилась. На его загорелой гладкой коже блестели капельки пота. Он откинул длинную мокрую чёлку со лба, посмотрел сначала на Арину, потом на Сашу тёмно-карими чуть вытянутыми к вискам глазами, ехидно улыбнулся.
– Заяц, это кто такие борзые?
– Твикс, сладкая парочка. Вечно вместе таскаются. Она: Арина Рудакова из нашего дома, а он её одноклассник, где-то в городе живёт, – буркнул Артём, раздумывая, стукнуть вредного мальца или оставить на потом.
Третий подросток, стоящий у турника тоже подошёл к ним и насмешливо покосился на растерянную девочку. Арина отметила: этот мальчик похож на спортсмена с турника, только глаза более узкие и волосы темнее.
«Они китайцы что ли? Никогда раньше не видела этих ребят», – промелькнуло у неё в голове.
Смуглый поддел лямку рюкзака Саши пальцем и усмехнулся.
– На первый раз оскорбление моего друга прощаю. Стыдно связываться с такой мелкотнёй. Но на будущее запомни: кто обидит моего товарища, будет иметь дело со мной и тогда я не стану делать скидку на возраст. За свои слова нужно отвечать.
Саша удивился.
– Я не оскорблял. Лишь сказал правду: Артёму не помешает похудеть, полнота вредит здоровью. Он, вероятно, не знает, но все его органы внутри тоже покрыты жиром и не могут нормально функционировать.
Артём разъярённым быком ринулся на Сашу. Смуглый остановил его бег, схватив за руку.
– Притормози! Ты, жених, дебил что ли? Бери свою девчонку и вали отсюда, пока не накостыляли по шее.
Саша сжал кулаки и чётко заявил, глядя в глаза сопернику.
– Арина не невеста, а я не жених. Она мой друг. Мой лучший друг. И я не позволю называть её доходягой.
Подросток с узкими глазами засмеялся.
– Ну даёт малец, совсем страх потерял. И что ты сделаешь, Кима кулачком по руке постучишь? Ты ему едва до плеча достаёшь. Пацаны, а меня эти детки развеселили.
Мальчишка, названный Кимом, улыбнулся, на загорелых щеках появились ямочки.
– Правда, смешно, – он легонько толкнул Сашу в грудь, тот отступил на пару шагов. – Так вы друзья? Идите тогда, друзья, идите, пока отпускаю.
Арина взяла Сашу за руку.
– Пойдём.
Узкоглазый лениво процедил им вслед.
– Во Владике11, где мы жили раньше, чужие пацаны не имели право дружить с девочками с нашего двора. Так что, мелкий, учти это на будущее.
Артём скривился.
– Да кому нужна эта Рудакова. Ни рожи, ни кожи.
Ким ухмыльнулся.
– Неважно. Лин прав – это дело принципа. Или у вас в Анапе не соблюдают пацанские законы?
Артём растерялся.
– Некому соблюдать, во дворе нашего возраста кроме меня никого нет, либо малышня, либо взрослые.
Лин цыкнул сквозь зубы, изображая бывалого и умудрённого жизнью человека.
– Теперь мы будем их соблюдать.
Арина обернулась, троица недоброжелательно смотрела им вслед. Саша пожал плечами:
– Старше нас, а ведут себя, как дети.
Арина проводила друга до выхода со двора. А поднявшись к себе, обнаружила в квартире бардак. Увидев её, мать сердито поинтересовалась:
– Где шлялась до самого вечера? Только не говори, что в школе была.
– Делала уроки с Сашей, – Арина прошла в свою комнату и стала переодеваться.
– Дай сто рублей на пиво. Плохо мне, – Елена Назаровна приблизилась к дочери, облизнула губы. Её впалая грудь вздымалась, дышала она тяжело, со свистом.
Арина невольно отступила в сторону: от матери плохо пахло. Уже давно она не могла заставить себя находиться рядом с родителями, всегда соблюдала дистанцию и не только потому, что опасалась их, но также из-за запаха, пропитавшего их одежду и кожу. От родителей несло чем-то кислым и затхлым.
– Чего шарахаешься? – озлилась мать, заметив на лице дочери брезгливое выражение. – Где припрятала деньги? Говори.
– У меня их нет. Правда, нет. Юра стал покупать продукты и вещи, зная, что вы отберёте у меня деньги, – сообщила Арина, ощутив усталость и тягостную тоску. Со вздохом принялась наводить порядок в комнате, собирать вещи, выброшенные из шкафа.
– Да уж сыночек ещё та сволочь! О матери никогда не думает.
Арина промолчала. Последнюю неделю по вечерам она питалась лишь кашами, сваренными на воде, с крохотным кусочком сливочного масла. Юра обещал приехать в конце мая, до этого события ещё нужно было дожить.
– Плохо мне. Слышишь… Сбегай к своей бабке, займи денег. – еле слышно прошептала Елена Назаровна, опускаясь на пол у стены. На её посеревшем лице выступил холодный пот.
– Она умерла семь месяцев назад, – пробормотала Арина и отправилась в зал, прибраться и там. На кухне мать сдвинула лишь пачки каш на полках, поэтому не пришлось долго возиться.
«Странно, что она быстро от меня отстала», – подумала девочка.
Вернувшись в зал, нашла мать без сознания на полу. От страха сердце заколотилось в горле. Арина попыталась растолкать спящего отца, но тот лишь отмахивался от неё и бессвязно бормотал. Она побежала за помощью к соседям, те позвонили в «Скорую». К счастью, машина приехала быстро и Арина не успела впасть в панику. Она молча наблюдала, как осматривают мать, грузят её безвольное тело на носилки.
– Кто-нибудь из взрослых есть? – поинтересовался врач, пожилой мужчина лет пятидесяти, чем-то похожий на дедушку Ленина и улыбкой, и прищуром глаз.
– Отец, но он спит.
– Спит!? – удивился врач. – В такой ситуации.
Арина вздохнула.
– Он пьян.
– Да и от этой несёт, будто от пивной бочки, – проворчал второй врач значительно моложе первого, но тоже с бородкой. – Мы забираем твою маму в больницу, ты знаешь, где её документы?
Арина достала из ящика стола паспорт и полис, протянула врачу.
– Скажешь отцу, пусть завтра заберёт документы в приёмном покое «Скорой помощи», там же он узнает, куда положили жену.
– Она не умерла? – дрогнувшим голосом произнесла Арина.
– Живая. Допилась до чёртиков твоя маманя, – хмыкнул «дедушка Ленин».
После отъезда врачей Арина позвонила брату по телефону, подаренному Сашей. В его памяти значились лишь два номера: брата Юрия и Маши Фламера. Юра обещал вернуться из Сочи через пять дней.
– Держись, сестрёнка. Скоро буду, – в трубке кроме голоса брата она услышала громкую музыку.
Там, где он находился, шла другая жизнь, полная веселья и радостного смеха. Арина ощутила себя несчастной и одинокой, человеком, до которого никому нет дела. Она набрала номер Саши.
– Привет. Что делаешь?
– Играю с папой в шахматы, – по его голосу она поняла: Саша обрадовался её звонку. – Папа проигрывает. Я постараюсь сделать ему мат в три хода. Он обещал нам билеты в кино. Ты рада?
У Арины потеплело на душе: она не одна.
– Конечно, рада. Удачи.
***
После школы Арина сразу отправилась в больницу. Саша остался ждать её на скамеечке в парке. В приёмном покое медсестра отдала документы матери и сказала, что ту отправили в терапевтическое отделение. Чувствуя себя неуверенно, девочка поднялась на второй этаж, узнала у постовой медсестры, в какой палате находится Рудакова Елена Назаровна. В комнате на четыре кровати под капельницами дремали три женщины примерно одного возраста. Мать лежала в застиранной больничной рубашке, прикрытая голубым шерстяным одеялом. Обычно серо-жёлтая кожа на её лице сейчас выглядела бледной и отливала синевой. Арина села возле матери на стул, бросила взгляд на иголку, торчащую в вене. Елена Назаровна открыла глаза.
– Пришла? Забери мою одежду и постирай, а мне принеси халат и тапочки. В шкафу найдёшь.
Арина смотрела на непривычно спокойную мать без переживаний и каких-либо эмоций, ощущала внутри себя лишь гулкую равнодушную пустоту. Её душа не отзывалась на боль матери, будто девочка получила укол анестезии и больше не могла реагировать.
– Чего сидишь? – недовольным тоном произнесла Елена Назаровна.
«Расселась тут и смотрит невинным взглядом, будто я не знаю, какую жестокую и расчётливую доченьку вырастила. За дуру меня считает? Думает, ничего не вижу и не замечаю. Отделилась от родителей, живёт сама по себе будто чужая. Пожалела вшивую сотню на поправку моего здоровья, а у самой небось не одна тысяча припрятана. Это из-за её жадности я сюда попала. Сыночек спелся с сестричкой, денежками снабжает. Знал бы, какая она, не стал бы доверять. Да ей чужая бабка дороже родной матери».
Елена Назаровна недовольно проворчала: