– Я переберусь сюда жить, больше не буду тратиться на съём квартиры.
Арина обрадовано выдохнула, она пребывала в растерянности и унынии, думала, теперь её обязательно отправят в детдом. В душе девочка корила себя зато, что спокойно приняла смерть родителей. Наверно, она чёрствый человек, раз не может даже заплакать, не переживает, а лишь боится: её увезут из города и заставят подчиняться чужим правилам и распорядку. Не было ничего похожего на ту боль, что мучила её после смерти бабушки Маши – всё это тревожило Арину. Неужели с ней что-то не так? Там на кладбище в тёплый солнечный день, глядя на пугающие гробы, она чувствовала лишь странную нервную дрожь, сотрясающую тело, будто замёрзла и никак не могла согреться. Арина стояла у могилы, обхватив себя за плечи, пытаясь остановить дрожь, но она никак не отпускала. Девочка крепко сжимала пальцы в кулаки и до крови закусывала губы, будто физической болью хотела прекратить эту внутреннюю трясучку, заставляющую ныть сердце.
Юрий покосился на молчаливую сестру. Он ведь совсем не знает её. Какая она? Умная или глупая? Добрая или злая? Догадывается лишь, что это странный ребёнок. Ему так надоели постоянные пьянки родителей и шумные разборки, что он ушёл из дому в неполных семнадцать лет, когда Арине не было и трёх. До двух лет она не разговаривала совсем, не произносила даже слова, вечно пряталась под столом в их общей спальне и там играла с ракушками, собранными им на пляже. Однажды пожалев сестру, он взял её с собой, беспечно потащил на Высокий берег по опасной тропе к морю. Удивительно, но Арина не испугалась и ловко, словно обезьянка, стала спускаться за ним по скале к синеющей глади воды. Тогда впервые он увидел, что сестра умеет радоваться. Она без страха вошла в воду и сразу по-собачьи поплыла. Юрий еле вытащил сестру из моря, та не желала бросать полюбившееся плаванье. Арина не надоедала ему и совсем не мешала предаваться мечтам, тихо ковырялась в песке, строила башенки и фигурки. Обратно она карабкалась тоже самостоятельно.
– Мне понравилось, буду всегда сюда ходить, – заявила она, сияя глазёнками.
Юрий от удивления поперхнулся: сестра неожиданно заговорила. Прямо, как в анекдоте: раньше не о чём было говорить, вот и молчала. Он-то решил, что Арина недоразвитый ребёнок. А какой ещё мог получиться у двух пьющих и немолодых людей. Честно сказать, он брезговал сестрой, из-за её болячек на губах не любил дотрагиваться и даже смотреть на неё, боясь заразиться. Он дорожил внешностью. В двенадцать лет осознав свою привлекательность, стал гордиться собой. Не раз слышал от девушек и даже от взрослых женщин:
– Надо же, какой красивый мальчик. Вырастет, будет для кого-то горем.
Почему именно горем он не понимал, но догадывался – это признание его исключительности. Внешне он очень походил на мать в молодости, Арина тоже взяла её черты, но глаза получила отцовские: тёмно-серые, дымчатые. Это единственное, что ему нравилось в сестре, и как он считал, добавляло загадочности необщительному ребёнку. Ему же достались ясные голубые материнские глаза. На его взор невинного ребёнка сначала покупались девочки, а потом и женщины.
Юрий вспомнил: сестра, будучи младенцем, на первых порах много плакала, надоедала всем своим криком, но потом замолчала и стала орать лишь, когда была сильно голодна. Маленький ребёнок, будто сообразил, что всё равно никто к нему не подойдёт и перестал тратить зря силы. Так она и росла, тише воды ниже травы и стараясь не попадаться на глаза. После их похода на море, Арина стала самостоятельно выходить из квартиры во двор, теперь на улице она проводила всё свободное время. Потом Юрий узнал, сестра и на море ходила в одиночестве по тропе, показанной им. Он застал её, плавающей в море, и сильно удивился.
– Ты ещё маленькая, тебе нельзя сюда ходить без взрослых.
– А с кем я могу ходить?
Юрий смутился. Действительно, кто будет её сопровождать?
– Раз некому, то не ходи одна на море. Поняла? А то ещё утонешь.
– Поняла, – кивнула Арина.
Он посчитал свою братскую миссию завершённой, а дальше пусть родители беспокоятся. Почему он должен думать о младшей сестре? У него своих дел полно.
Юрий тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Он обрадовался, когда под своё покровительство Арину взяла учительница. Сестрёнка вскоре из шелудивого ребёнка превратилась в симпатичную девочку, всегдашние болячки, портившие внешность, исчезли.
Он выпил вторую рюмку, отставил в сторону: достаточно помянул. Арина коснулась пальцем ломтика лимона, в её животе заурчало.
– Ты теперь всегда будешь со мной?
Юрий взлохматил свои густые русые волосы, слегка стушевался.
– Не всегда. Сестрёнка, ты уже большая девочка, летом исполнится одиннадцать лет, тебе часто придётся быть одной. Дело в том, моя работа состоит из постоянных разъездов и отлучек. Но официально я стану твоим опекуном и тебя не загребут в детдом. Ты умница, никому не скажешь, что я редко нахожусь дома? Надеюсь, не боишься? Справишься сама? – он заглянул сестре в лицо, та не отвела глаза.
– Я не трусиха. Справлюсь.
Юрий снял пиджак, повесив на спинку стула, сел на него верхом.
– Молодчина! Не волнуйся, я позабочусь обо всём, – он скептически оглядел зал. – Сначала надо выбросить весь хлам и сделать ремонт. Эту жуткую нору надо превратить в нормальную квартиру. Не стану откладывать надолго, завтра же и начну, – он поднялся, набросил пиджак на плечи. – Сегодня я переночую на прежней хате, не могу тут оставаться. – Юра похлопал сестру по плечу. – Ты сказала, что не боишься, поэтому я пойду. Увидимся завтра.
Арина хотела попросить его побыть с ней сегодня, но видя, что брат решительно настроен уйти, промолчала. В белом льняном костюме, кремовой шёлковой рубашке, галстуке в тон, он выглядел незнакомым и чужим, словно пришёл из другого мира, где главенствует красота и веселье. Ей редко попадались люди, одевающиеся, как её брат. Юрий выглядел принцем из сказки так, словно он сию минуту собирался делать предложение своей даме сердца. Светлые длинные волосы он завязывал в хвост, его лицо всегда было тщательно выбрито, кожа ухожена и сияла здоровьем. Брат часто улыбался широко и обаятельно, но его улыбка не грела, в ней не ощущала тепла. Она интуитивно догадалась, даже если будет умолять, не оставлять её одну этой ночью, он откажется под любым предлогом с улыбкой на губах. На самом деле её душевное состояние совершенно его не заботило, Юрия волновали лишь свои чувства, он не хотел быть в квартире, где ещё витал запах, прокисшей еды, едкого пота и спиртного от долгих гулянок.
Раздалась трель звонка. Юрий уже стоял на пороге – первым отворил дверь.
– Кто тут у нас?
Саша поднял голову.
– Я одноклассник и друг Арины. Она дома?
Юрий, засунув руки в карманы брюк, насмешливо оглядел мальчишку. Тот выглядел старше сестры и значительно крупнее.
– Одноклассник?
Арина протиснулась в щель между братом и дверным косяком.
– Да. Мы учимся в одном классе.
Саша протянул руку незнакомому мужчине.
– Александр Фламер.
Юрий вытащил руку из кармана, окинул мальчика одобрительным взглядом.
– Юрий Рудаков. Брат Арины. Приятно познакомиться. Ну я пошёл, сестричка. До завтра.
Саша с некоторой робостью вошёл в квартиру Рудаковых, ведь недавно здесь умер человек. Он волновался за Арину, знал, что она не пошла в школу из-за похорон родителей.
– Ты как? – Саша положил руку ей на плечо и чуть сжал.
– Нормально, – Арина стеснялась сказать, что сильно проголодалась. Она не ела с утра, не нашлось времени, а брат не подумал купить что-то кроме бутылки коньяка и лимона. Она сглотнула слюну.
– Ой, – вспомнил Саша. – Я же пиццу принёс, давай чаю попьём. У тебя, я вижу, и лимон есть.
Арина благодарно посмотрела на друга. В его голубых глазах светилось сочувствие, но он старался не показывать ей, что сильно тревожится и переживает, боясь напугать ещё больше. К одиннадцати годам Саша вытянулся, детская припухлость исчезла, оказалось, что у него высокие скулы, выразительные глаза и крепкий подбородок. Лишь оставшиеся яркими губы добавляли к облику мальчишки-хулигана некоторую трогательность и миловидность.
Горячий чай и болтовня Саши согрели Арину, дрожь ушла в глубину тела, сжалась маленьким ёжиком внутри, осталось лишь слабое покалывание.
– Придёшь завтра в школу? До каникул осталось три дня, будут выставлять оценки, – Саша искоса посмотрел на подругу, на её бледном узком лице сейчас выделялись лишь серые омуты глаз, в них затаилось что-то пугающее, отчего у него сжалось сердце. – Тебе плохо?
Задумавшись, Арина не сразу ответила.
– Нормально. Хочется спать.
После еды её голова стала тяжёлой, к ногам и рукам будто привесили гири, стало клонить в сон.
– Но ещё рано. Только три часа дня, – удивился Саша. – Если ты поела, пойдём во двор, немного развеешься.
Арина убрала со стола и неохотно поплелась с ним во двор. Они сели на лавочку под клёном.
– Кого мы видим? Сладкая парочка снова вместе, – послышался позади них знакомый голос.
Ким, Лин и Артём обошли лавочку и стали перед друзьями так, будто преграждали им путь.
– Пацан, мы предупреждали тебя, чтобы ты не показывался во дворе?
Саша вздохнул: «И чего эти узкоглазые на пару с толстым прицепились к нему?»
– Предупреждали. И что?
Ким сплюнул на землю, закатал рукава трикотажного батника.
– Второе вежливое китайское предупреждение. Пока просто выведем тебя со двора.
Саша поднял брови.
– Я так и подумал, что вы китайцы. А знаете насколько у вас, китайцев, интересный подход к лечению человеческого организма?
Лин с возмущением воскликнул:
– Мы не китайцы, а русские корейцы.
– Понятно, а какая у вас медицина? – полюбопытствовал Саша. – Тоже имеется иглоукалывание, лечение камнями и ароматными маслами?
Ким ухмыльнулся.
– Ты точно дебил. Причём здесь медицина, какое-то лечение, когда мы говорим, чтобы проваливал с нашего двора.