- Послушай, а зачем тебе видеть их ночью.
- Мало ли... Слышь? Птица.
Глава прислушался. Какая-то птица посвистывала однообразно.
- Ну, свистеть-то она могла бы и получше. Ушастый задумался.
- Здесь живет моя сестра Ящерица.
- Да что ты такое говоришь! Ее уж нет в живых давно!
- Она жила здесь, под этими деревьями. Ей трудно будет ходить ко мне далеко.
- Зато ей будет приятно знать, что ты жив и здоров, что тебе там хорошо.
- Мне не будет там хорошо! Там- это будет все равно как будто после жизни, как будто я уже умру! Меня уже не будет! А будет кто-то другой! Я даже не знаю, какой он будет! Здесь я вместе со всеми! Пускай даже мне не верят! Пускай даже надо мной смеются! А там - они так и будут они, а я так и буду я!
- Ты привыкнешь к ним. Человек ко всему привыкает. Если будет жив. А здесь - я ничего не знаю наверняка, но я боюсь, что здесь тебе не жить... Тебе надо уходить, Ушастый. Ничего не поделаешь, надо уходить...
- Здесь зима хорошая. Когда... холодно и льет дождь. И когда... льет дождь и холодно. Глава посидел молча, поднялся.
- Как знаешь, Ушастый, как знаешь... Я хотел тебе добра. И заковылял из пещеры.
Черепашка появилась в пещере так незаметно, словно была здесь все время.
- Ты один?
- Это ты?.. Я один, один!
- Знай, Ушастый, я не осуждаю тебя.
- За что?
- За то, что ты убил его.
- Кого?
- Как кого? Длинного! Он не хотел, чтобы ты женился на мне! Ты правильно поступил, что убил его!
- Но я не убивал его!
- Им ты так и должен говорить. А от меня ты можешь ничего не скрывать. Я тебя только уважаю за это. Ты решил отдать за меня свою жизнь!
- Я еще не решил отдать свою жизнь! Может быть, все еще обойдется, и с меня только возьмут обещание!
- Нет, Ушастый, не обойдется... Я ничего не понимаю, я ничего не знаю. Но я чувствую! Тебе грозит беда. Ты заметил, у людей становятся другие глаза? Ты не заметил? А я заметила. Я боюсь, что они решили с тобой покончить. Они высунули языки, они уже бегут по следу!.. Но мне страшно даже думать об этом, у меня начинают путаться мысли. Давай лучше говорить о чем-нибудь другом. Давай лучше говорить о тебе...
Черепашка
Ушастый, по сравнению с тобой
У всех такие маленькие уши!
Сказать, зачем тебе такие уши?
Чтоб лучше слышать нежные слова,
Я для тебя их много сочинила.
Вот это слово "милый" - для тебя.
Они тебя убить решили, милый!
Они уже бегут по следу, милый!
Но что с тобою ни случится, милый,
другим оставим это слово - "милый"!
Пусть женщины отныне шепчут: "милый"!.
своим мужьям любимым по ночам...
Ушастый
Ушастый я для шуток и насмешек,
А глуп я для того, чтоб совершать
дурацкие поступки!
Черепашка
Замолчи!
Ни одного дурацкого поступка
я за тобой еще не замечала.
Ты только нерешителен, мой милый.
Что делать, кто из нас без недостатков.
Ушастый
Скажи прямей: я попросту труслив.
Я трус. Я потерял в бою колчан!
Черепашка
Я и не думала об этом, милый.
Ушастый
Нет, думала! Все думают об этом!
Они - пускай так думают. Но ты!
Я виноват стыднее, но в другом...
Кто знает, встретимся ли вновь?
Так знай же все, моя любовь,
Когда мы гнали летом Скорпионов,
и я, как все, свистел и улюлюкал,
вдруг вижу - за кустами притаился
отставший Скорпион. Едва успел
я натянуть тугую тетиву,
как понял: это мальчик! Просто мальчик!
Уж посвященный в воины, но мальчик!
От страха спрятался в кустах, дрожит,
и вместе - куст дрожит листочком каждым.
Тогда со мною это и случилось.
Я повернулся и швырнул колчан.
И долго шел куда глаза глядят.
В тот миг я не испытывал стыда,
не думал ни о чем еще тогда...
- Но теперь все это уже не имеет значения. Если ты не будешь жить, все перестанет иметь значение.
И неудачи, и удачи,
и развлечения вечерние,
и плачу я или не плачу
перестает иметь значение.
И неба светлое свечение,
и речек сильное течение
перестает иметь значение,
перестает иметь значение...
Ушастый обнял ее, и они лежали на земле. Она хотела стать его женой сейчас, здесь, пока он жив. В пещеру заглянул Долгоносик.
- Ушастый! Кто с тобой?
- Никого нет! Никого нет! - воскликнула Черепашка. Долгоносик влез в пещеру.
- Как никого? Ты здесь.
- Я здесь все время, так что ты давно уже виноват. Уйди отсюда!
- Ушастый, зачем ты меня подводишь? - укорил Долгоносик.
- Да, да... Мы его подводим...
- Не прогоняй меня, милый! - попросила Черепашка.
- Но мы его подводим, милая!
- Может быть, мы с тобой говорим в последний раз. Что тебе важнее?
- Конечно, говорить с тобой в последний раз!
Долгоносик страдал.
- Не имею права оставить пост.
- Скажи ему, милый!
- Но с другой стороны, милая. Если он уйдет с поста, ему придется отвечать!
Черепашка
Ушастый мой! Что сделал ты со мной!
Не став невестой, сразу стать вдовой!..
Она поднялась, дала пощечину Долгоносику, потом дала пощечину Ушастому и ушла, не оборачиваясь более.
Стоял туман. Скалы вырастали прямо из тумана, словно висели в воздухе. Слышался плеск воды. Но и она была в белом тумане, и нельзя было понять, где кончается берег и начинается вода.
Долгоносик достал из-под шкуры глиняный кувшинчик.
- Погреемся?
- Выпьем и забудемся.
- Забудемся, и все будет в порядке. Они по очереди хлебнули настойки.
- Умирать страшно, - сказал Долгоносик. - Неизвестно, в кого потом превратишься. Вдруг в шакала. Или в змею.
- Это возможно.
- Мой тебе совет - беги, Ушастый!
- Но тогда получится, что я признал свою вину.
- Зато ты будешь жить. А здесь тебе не жить.
- Погреемся еще, - сказал Ушастый.
- Погреемся. Они выпили.
- Я маленький человек, меня можно не слушать. Но ведь Глава тоже тебе говорил: беги!
- Откуда ты знаешь, что он мне говорил? Ты подслушивал?
Долгоносик обиделся, смотрел на Ушастого с пьяной укоризной.
- Ты уж всех начал подозревать. Обижаешь. Тебе вот обязательно надо поставить себя выше других. Ты вот честный, а я хитрый. Ты вот смелый - "как это я убегу". А я вот трус, подбиваю тебя бежать. И во всем ты хочешь показать: вот какой я! Наконечники у всех круглые, а у тебя вот почему то плоские...
Ушастый взял его за голову и повернул к себе.
- Ты что? Ты что? - оторопел Долгоносик.
- Откуда тебе известно, какие у меня были стрелы?
- Про стрелы я сказал для примера. Дело не в одних только стрелах.
- Вот эти стрелы с плоскими наконечниками, когда ты их видел? Когда, когда?
- Мало ли когда, не помню.
- А ты припомни. Где, где ты их видел?
- Ну в праздник, в праздник я их видел, когда стреляли в цель.
- Ты не мог их видеть в праздник. Я насадил эти наконечники перед самым боем. Припомни, Долгоносик, поточнее, это очень важно!
Долгоносик разозлился.
- Да объясни ты мне попросту, в чем дело?
- Я тебе потом объясню, сначала скажи.
- Ну, когда все, тогда и я увидел, когда нашли убитого Длинного.
- Не мог ты, не мог ты их тогда увидеть!
- Почему? Почему?
- Потому что они были внутри, внутри!
- Где внутри, где внутри?
- Да в нем же, в нем, в Длинном!
- Когда же я, по-твоему, мог их увидеть?
Ушастый молча смотрел на него. Долгоносику показалось, что этот взгляд прошел сквозь него, сквозь камни пещеры и затерялся в лесу.
- Не пугай меня, не смотри так.
- Знаешь, когда ты мог видеть наконечники моих стрел?
- Когда?
- Перед тем.
- Перед чем?
- Перед тем, как Длинный был убит. Долгоносик согласился.
- Перед тем, перед тем, ты прав.
- Перед тем, перед тем, я прав. Ты мог увидеть их, если бы сам стрелял. Я задам тебе один вопрос. Не ты ли пристрелил Длинного?
- Какого Длинного?
- Того, того. Ведь может статься, ты в него и стрелял?
- Как же я мог стрелять, когда т ы в него стрелял?
- Да почему ты думаешь, что я в него стрелял?
- Да потому что стрелы-то были твои!
- Но ведь я их потерял!
- Ну и что...
- Значит, они могли попасть к кому угодно?
- Ну и что?
- Значит, они могли попасть и к тебе?
- Ну и что?..
- Значит, этими стрелами ты мог его и прикончить!
- Зачем мне твои стрелы! Что, у меня своих нет?
- А затем, чтобы на тебя не подумали. Долгоносик, после долгого молчания, проговорил:
- А тебе никто не поверит.
- Почему?
- Потому что все равно они с тобой покончат.
- Кто - они?
- Скоро узнаешь.
Тем временем начинался рассвет. Сначала засветился край неба, потом озеро, потом листва деревьев. Да так быстро, словно утро знало, что оно будет ясное и яркое, и торопилось показаться людям.
В селении уже не спали. Кто на каменной наковальне отесывал кремень, кто рубил мясо костяным топориком. Женщины и дети собирали земляные орехи.
Глава рода вышел из жилища и стоял, щуря на солнце единственный глаз. Жалко было отрывать людей от дела, но надо.
Глава махнул рукой вдове, она нетерпеливо закричала:
- Со-вет! Со-вет!
Люди оставили свои дела и двинулись на поляну.
Толкаясь, втираясь поближе, они усаживались полукругом. Глава открыл совет.
- Красноречивый, напомни людям, на чем мы остановились вчера.
- Дорогие сородичи! Напоминаю вам содержание вчерашнего совета. Ушастый безо всякой причины, лишь по собственной прихоти, лишил жизни нашего сородича. И вот давайте задумаем-ся, что начнется, если каждый из нас станет колотить людей направо и налево.