А вот это уже крайне интересно: в нагрудном кармане куртки у жмурика обнаружилось несколько сложенных листков распечатки цифровых фотографий с лазерного принтера. Черно-белые, однако. Принтер, видать, офисным был.
На первом листе — наш автобус. Причем как еще в дореформенном виде, до Олегова рукоприкладства, так и в новой его ипостаси пожирателя пространств Новой Земли. Сфоткан на стоянке в «Арарате», судя по фону.
На другом листе — вся наша группа на Базе «Европа» у отеля. Какой свежачок, однако! И суток не прошло. Несколько штук фотографий с разных ракурсов. Лица девчат вполне различимы и узнаваемы. Красивые они, даже в мешковатой американской камуфле.[167]
А на третьем листе — наш знаменитый флеш-моб у фонтана на Базе «Россия» в первый день.
И что это значит? Только то, что эти гаврики в таком глухом месте, удаленном от всех проезжих дорог, специально по наши души шарились, по хорошей наводке, а не выскочили на нас дуриком.
Никакой ошибки.
Никаких недоразумений.
И положили мы их, будучи полностью в своем праве. С души отлегло.
Но кто вот их на нас навел?
Арам?
Саркис?
Борис?
Флориан?
Орденский патруль?
Русская армия? Последнюю, впрочем, исключим. Вроде не те люди.
У Флориана есть мотив — месть, допустим так, но тут совок рулил, а не Европа. Не складывается пазл.
Арам знал про мои деньги. Большие деньги, по местным меркам. А что знал Арам, знал и Саркис. А что знают двое армян… Знает в банде мертвый петян? У-у-у! Как все запущено…
И Беляева знала.
И знала Майлз.
И еще три бабы с регистрации на базе «Россия».
И из Банка орденского могла утечка пойти… Как два пальца об асфальт.
Ой, как быстро круг подозреваемых ширится. Со скоростью урагана.
Вот, блин, всегда так: у них одна дорога, а у меня сорок.
Так, курточку расстегнем, внутри карманов нет. Маечку ножичком подденем, распорем.
Ого! Вот это иконостас. По всей груди жмура шли шикарные партаки,[168] характерные такие, которые только в тюрьмах и колют. В центре — собор с тремя куполами. Три ходки в зону. Только купола вместо крестов венчают ажурные могендовиды.[169] И на ключицах шестиконечные звезды,[170] только граненые как бы. Целый вор в законе. Охренеть, не встать. Нас тут не было, и этого жмура мы в глаза не видели. Никаких фоток не делаем. За премией в Орден не обращаемся. Во избежание. Эти семь тысяч при случае нам могут и поперек глотки встать. Перышком.[171] Прикроем пока эту Третьяковскую галерею, чтоб девчата не увидали и ненароком где-то о ней не проболтались.
Руки посмотрим. Пальцы, как и ожидалось, все в «перстнях».[172] Все правильно, они у урок[173] за айдишки работают.
Кстати, а где айдишка у жмурика? Опять нетути. Как и денег.
Подошла Роза, придерживая рукой карабин, висящий на плече. Ну хоть одна обучена: с оружием не расставаться. Увы, не мной. Однако вовремя я жмуру грудь прикрыл.
— Что тебе надо, милый? Дать тебе прямо здесь, среди наглядной картины победы? Нет проблем, — смеется, стерьвь.
— Можешь определить национальность этого кадра, — показал я на предполагаемого атамана, пропуская мимо ушей ее шутливое предложение секса на крови.
— Легко.
— Определяй.
— Это еврей. Ашкеназ.[174]
— Точно?
— Тебе еще и его фамилию сказать, чтобы поверил?
— Скажи, — хмыкнул я, едва не хихикнув.
Отходняк бурный у меня прошел и руки трястись перестали, а тихий отходняк, судя по всему, только приближался. Скоро меня от всего будет пробивать на хи-хи, как с косяка с анашой.[175]
— Паперно его фамилия.
— Откуда взяла? Телепатия? Или гадаешь на чем?
— Просто меня с ним знакомили на Базе «Западная Европа». На танцах.
— Дела… Ладно, уговорила, речистая, потом об этом обязательно перетрем подробнее. А сейчас лезь на крышу этого «ленд ровера», будем разбираться, что они там навалили нам полезного.
Роза по лесенке залезла на крышу джипа. Мы втроем помогли ей отцепить от крючков тонкий канат, который этот брезент придерживал.
Под брезентом были видны какие-то ящики.
— Давай снимай их, мы тут подхватим, — сказал я.
— Умные нашлись, — возмутилась Роза. — Я тут одна корячиться должна, а вы там втроем подхватывать будете, что я одна тягаю. Это, между прочим, уже эксплуатация человеком человека. — Роза встала на крыше во весь рост и уперла руки в боки, приготовившись митинговать.
— Роза, не возникай, — сказала начавшая сердиться Анфиса. — Всем тяжело.
— Ты только на бортик его поставь, а мы уже стянем, — успокаивала Розу Наташа Синевич. — Вот увидишь, что ничего страшного.
— Чего разгалделись! — крикнул я на них на всех. — Ждете второй группы бандюков по ваши души? Или собранный с них склад кондомов вас не впечатляет? Нужен натурный показ?
— Так бы сразу и сказал. — Роза взялась за крайний ящик и зашипела. — Тяжелый, блин.
Однако с кряком, воем и чьей-то матерью все же снесли с крыши все четыре ящика и отнесли их к разложенной пленке.
В двух ящиках были ручные гранаты. Советские. РГ-42.[176] Больше похожие на консервные банки, чем на убойную взрывающуюся машинерию. Наступательные. Осколки мелкие, разлет реальный пять метров, как помнится со службы, хотя производитель заявлял, что не меньше двадцати пяти. В каждом ящике было их по два десятка штук. И в каждом же ящике было еще по два небольших цинка запаянных. На крышке цинка была надпись «УЗРГМ[177] 10 шт». Запалы, значит, к гранатам. Знать бы только, в кого ими бросаться. Но, по всякому, лучше путешествовать с плохими гранатами, чем вовсе без них. Помню, на Базе, в арсенале, мне цена в 75 экю за такую колобашку очень дорогой показалась. А сейчас вот не кажется. И жаба сама ведомость на подпись подсовывает.
Подошла Ингеборге. Увидела на расстеленной пленке кучу коробок с презервативами, сложенных отдельно от остального хабара, и присвистнула.
— Вижу: программа на вечер определилась. Жорик, какие еще идеи будут?
— Если бы меня этот криминальный интернационал тут завалил, то у них было бы о-о-очень много оригинальных идей относительно тебя, — съехидничал я. — Как раз с использованием этой херомантии.
— А что это тут у вас в ящиках? — поменяла тему Ингеборге.
— Сами смотрим, — ответила Галя.
— Инга, а где твой автомат? — спросил я.
— В автобусе.
— Какого хрена он в автобусе, а не твоем плече? — Я уже сорвался на крик. — Ты, баталер отряда, какой пример рядовым подаешь?
— Жора, что ты раскричался? Все плохое уже кончилось, — уставилась она на меня честными глазами.
— Ничего еще не кончилось, пока мы не убрались отсюда, и желательно подальше! — Вот, мля, меня на истерику пробило, на дикий крик. — Вторая банда может в любую минуту появиться. У этих всех товарищей айдишек нет. Вот и придут сейчас сюда те, у кого они свои документы и деньги на хранение оставили, когда пошли в разведку. И уже нам засадят по самые помидоры, а не мы им. Бегом за автоматом! И проследи, чтобы никто без оружия не ходил. И чтобы все расстрелянные магазины тотчас по новой набили. Что стоишь? Время пошло! Бегом!
Ингеборге убежала, явно обиженная.
— Жорик, успокойся, — Анфиса погладила меня по щеке и чмокнула в нос, — сейчас все будет хорошо, — и подала мне бутылку водки «Московский стандарт». — Выпей. Тебе надо. Выпей, а на закуску я тебя еще раз поцелую.
— Откуда водка? — Удивление мое было радостным.
Вмазать сейчас — самое то, чтобы лишний адреналин в организме пережечь.
— Из «дефендера». В бардачке валялась. Там еще есть — пожала Анфиса узкими плечиками.
Я достал нож, сбил с горлышка сургуч, сковырнул картонный кружок с отверстия. Да, пробочка новоземельная сорта «пей до дна», как при товарище Рыкове после отмены в СССР сухого закона.[178]
Посмотрел на девчат.
Они стояли и ждали моих действий.
Покрутил рукой и винтом из горла умял в себя грамм семьдесят — семьдесят пять огненной воды.
И ничего не почувствовал.
Вообще.
Как вода проскочила.
Протянул бутылку обратно.
— Давайте, девчата, по глоточку причаститесь — стресс снять, и кончаем уже эту мародерку. Надоело.
Девчонки охотно приложились к пузырю по очереди. Тоже из горла, что характерно. Бутылка сразу опустела почти наполовину, и ее снова отдали мне.
Я сделал еще глоток. На этот раз водочный запах пробил нос, да вкус ощутился. Хорошая водка. В Эрефии сейчас хуже делают.
— Ну вот, — раздался из-за спины недовольный голос Ингеборге. — Как знала, что меня за ружжом не просто так отсылают.
Поставил початый пузырь на ящик с гранатами и сказал старшей жене:
— Причастись и ты.
— А что я — не люди, что ли? — Ингеборге не стала отказываться, взяла с ящика бутылку и сделала приличный глоток. — Закуски нет?
— Жору поцелуй, — засмеялась Анфиса, — оттянет.
Пора призывать баб к порядку, а то такой треп на оттяге может затянуться надолго.
— Давайте, девоньки, теперь эти ящики откроем.
В остальных ящиках оказалось в каждом по два цинка патронов 5,45x39 мм.
— Четыре тысячи триста двадцать штук. Неплохо. Неплохо. Две штуки экю, — бурчал я под нос. — Закрывайте, и пошли машину шмонать. Кстати, Инга, раз пришла — заканчивайте сортировку трофеев и упаковывайте их. Сматываться отсюда пора. Чуйка очко жмет. Похоже, черная полоса нашей жизни только начинается.