— Можете, — не задумываясь, разрешил тот.
Я повернулся к автобусу.
— Девочки, аккуратно укладываем все оружие в сумки. Галя, кинь мне сумку для своего пулемета.
Когда Антоненкова появилась в проеме автобусной двери, кидая мне сумку, на нее практически никто не обратил внимания. Но когда она сняла с себя пробковый шлем и грациозным движением откинула его за спину в салон автобуса, а потом небрежным движением стянула с головы шемах и, потрясая гривой своих волос, распушила ее и поправила изящным жестом, закинув их за спину, то все патрульные невольно ахнули.
А пулеметчик с баррикады у браунинга бросил свой тяжелый пулемет и дико заверещал, подпрыгивая и размахивая руками во все стороны, как чирлидер:
— А-а-а!.. Это же «Мисс Седьмой месяц» с календаря Зорана!!! Вау!
Новая Земля. Британское содружество. Валлийский принципат. Город Нью-Портсмут.
22 год, 34 число 5 месяца, суббота, 13:22.
Правосудие в Уэльсе действительно было быстрым. Тут под них не подкопаешься.
От КПП, или как его тут называли — «Северных ворот», нас за пять минут доставили к офису мирового судьи Северного округа города Нью-Портсмута под охраной патрульных, которые оказались ни много ни мало — княжескими гвардейцами. Впрочем, внешне от орденских патрульных их отличал только темно-зеленый, почти изумрудного цвета берет с кокардой в виде усеченной разлапистой стрелки лука-порея. Как пояснил мне сопровождающий нас капрал, эта эмблема есть символ сопротивления Уэльса английским захватчикам и ведет свою историю с тринадцатого века.
Особо много информации за те пять минут, что мы ехали от КПП до суда, я от капрала не выяснил. А то, что узнал, касалось только военной тайны.
Вооруженные силы Валлийского принципата состоят из бригады княжеских гвардейцев, которые не покидают территории анклава, и полка валлийских стрелков, оперативно входящих в армию Британского содружества и по ротации воюющих где-то на южном берегу Залива. А также немногочисленной полиции, которая принадлежит не принцу, а городу. Город же ее и содержит: впрочем, как и тюрьму.
Ну и по традиции есть самостоятельно за свои средства вооруженное городское ополчение, которое раз в год перед сезоном дождей проводит военные учения на природе. С барбекю. Большой праздник для города. И оружейная ярмарка для всей округи.
Полки, как выяснилось, — это очень громко сказано. Личного состава там — от силы человек четыреста — пятьсот. И в каждом полку всего по четыре роты. Батальон, если по староземельному, но традиция…
Твою маман! Красиво жить не запретишь.
В гвардии каждая рота имеет еще свое отдельное название, знамя и парадную форму, отличную от других, и сама считается полком. Но полевая униформа у всех одинаковая. Разве что армейские стрелки носят не береты, а кепи с длинным козырьком. Да и то лишь потому, что береты цвета хаки носят английские вояки, которых тут не любят.
Получалось, что княжеская гвардия тут, кроме охраны дворца и особы монарха, выполняет еще функции внутренних войск. И гонять дорожных бандитов — одна из ее задач.
Вот все, что удалось узнать про этот новоземельный Уэльс за пять минут.
Офис мирового судьи был до неприличия похож на московский (староземельной Москвы, новоземельной я пока еще не видел) и также располагался в полуподвальном этаже жилого дома, рядом с полицейским участком, который тоже, если судить по староземельным меркам, был мизерабельным.
Мировой судья Северного округа Нью-Портсмута, сидящий под гербом в традиционной судейской мантии и в белом барашковом парике одутловатый мужик лет сорока пяти, с большим фиолетовым носом запойного алкоголика, убедившись, что мы оба христиане, привел меня и Семена Штепу-Чоловика, который представлял в судебном присутствии всю банду хохлов, к присяге на Библии. Затем выслушал наши версии случившегося.
Блондинистый Штепа, размахивая кулаком с татуировкой — трезубцем, напирал на то, что мы — «кляти москали» — ни за что ни про что, «з лютой нинависти», первыми обстреляли их на дороге из пулемета, когда они мирно себе катили на север в Порто-Франко. А развернулись за нами они только затем, чтобы нас за это наказать. Ибо нельзя спускать такое хулиганство, которое может в одночасье перерасти в дорожный разбой.
Я же свои показания начал с того, что мы просто ехали в Русские земли по Южной дороге с севера из Порто-Франко, подверглись нападению дорожных разбойников на двух джипах, которые нас преследовали до самых ворот города. Умолчал я лишь о том, что на саму Южную дорогу мы выкатились с Плоскогорья. Лишняя это для них информация. И никакого вранья под присягой. Всего лишь некоторое умолчание деталей, о которых меня не спрашивали. Спросили бы — ответил бы честно. А так самому выдавать свои тайны я не нанимался.
Незамедлительно потребовал высокий суд связаться в Порто-Франко со следователем Ширмер, которая в курсе как уже произошедшего нападения на нас с целью похищения девушек в сексуальное рабство, так и того, что подобные нападения готовились криминальными кругами в будущем. И естественно, что мы такого развития событий опасались. О радиопереговорах между машинами напавших на нас бандитов, которые разворачивались на дороге именно с целью нашего захвата в рабство, также не преминул сообщить. На этом и построил обвинение хохлов в дорожном бандитизме.
Потом был допрос свидетелей.
Возник, правда, некоторый затык с присягой Розы, но секретарь суда, выяснив, что она иудейка, куда-то вышел и быстро вернулся, неся в руках красиво оформленный томик кошерной Торы, на котором и предложили Шицгал дать присягу.
Таежницы, ничтоже сумняшеся, спокойно клялись на Библии.
Огромным нашим упущением было то, что Роза не записала эти разговоры на компьютер, а только слушала. Поэтому все уперлось в наше слово против их слова. Такой вот юридический тяни-толкай.
Девочки мои все были в балахонистой полевой форме и впечатления на судью не произвели.
Публики, которая бы поддержала бы нас по симпатиям к календарю Зорана, в этот маленький зал не допустили. И так битком.
Судья вообще, казалось, полностью забил на службу и слушал наши показания вполуха, мечтая о чем-то своем.
Я начал бояться, что ввязываюсь в бесконечную судебную тяжбу, которая может длиться годами. Однако уже через полчаса после опроса последнего участника инцидента мы выслушали вердикт мирового судьи.
В начале его речи было много важности и всяческого бла-бла-бла на диком наречии работников юстиции, зародившемся в далеком древнем Риме. Почему-то у любого народа судьи и прочие прокуроры совсем не могут говорить по-человечески. Адвокаты могут, хотя и знают в совершенстве эту подвесовую мову.[218] Если надо будет — протрындят на ней сколько нужно. Хоть два часа, хоть пять.
Ну наконец-то судья перешел к сути вопроса:
— …и так как налицо создание правового казуса, которого нет ни в «Книге испытания судей», ни в валлийском прецедентном праве, я передаю это дело на решение принца Уэльского, ибо только в его праве решать вопросы, не имеющие прецедентов, как и создавать оные.
И деревянным молотком по столу ударил, как водится в голливудских фильмах.
Потом здоровенный пристав, тоже в буклях, стучал длинной палкой по полу и орал глухим басом:
— Встать, суд идет.
Все встали, и мировой судья скрылся от нас навеки за простой офисной дверью. Больше мы его не видели.
Новая Земля. Британское содружество. Валлийский принципат. Город Нью-Портсмут.
22 год, 34 число 5 месяца, суббота, 14:00.
— Думаю, надо сначала пообедать, — сказал я сопровождающему нас капралу, одновременно наслаждаясь зрелищем того, как банду дорожных бандерлогов гвардейцы передают по описи полицейским и те, сковав им запястья наручниками — все же обвиняемые и гвардией арестованные — уводят их в соседнюю от суда дверь полицейского участка. Скорее всего, в обезьянник. До княжьего суда. В передержку.
Приятно, черт возьми, быть победителем. Упиться унижением врага. Хотя бы и на промежуточном этапе.
— Надо немного подождать, — ответил капрал и, отойдя на пару шагов, стал что-то бубнить в портативную рацию на неизвестном мне языке; как я догадался — валлийском.
Мои девчата скучковались около автобуса и что-то активно перетирали между собой, не повышая голоса, скорее даже понижая его.
— Сейчас из княжеского дворца подъедет ваш новый сопровождающий, и на этом моя миссия закончится. Какие-нибудь еще пожелания у вас будут, док? — И смотрит на меня этот синеглазый брюнет, словно ожидает чуда.
— Да. Мне нужно наставление по стрелковому делу для немецких пулеметов MG-42 и их клонов — на русском или английском языке. А то я не знаю, как его разбирать, а после боя на дороге его чистить надо.
— Должны быть, — пожал капрал узкими плечами. — Если найду, то как вам его переслать — сегодня?
— Буду очень благодарен, — ответил я нейтрально.
— И каков будет вид благодарности? — Ехидный парень явно набивался на халявную выпивку.
— Календарь Зорана, — ответил я с таким видом, будто награждаю его высшим орденом.
Капрал оживился.
— Считайте, что эта брошюрка у вас уже есть. Даже если в городе она в единственном экземпляре, — поспешно заверил он меня. — Только никому об этом не говорите. Я не хочу ни с кем делиться календарем. Тот экземпляр, что нам прислали по почте, весь разорвали на отдельные листы и повесили в разных кубриках казармы. И то армейцы нам завидуют: им-то никто ничего не присылал. Не только даром, но даже и за деньги.
— Что, такой страшный дефицит? — удивился я.
— Не то слово, док. На почте запись на месяц вперед и очередь не кончается.
Вот так вот: в погоне за хлебом насущным люди тут позабывали о таких примитивных радостях, как красочные календари с полуголыми красотками, которые на Старой Земле есть обязательная принадлежность каждой солдатской казармы. Порнофильмы тут производят массово, а вот до такой малости не дотумкали. Ладно, я себе что-нибудь еще придумаю, а календарем пусть Зоран кормится. Хороший он мужик, не жалко.