— А по какому поводу пир? — насторожился господин Львович. — Мама о чем-то хотела меня попросить?
— Дед, в следующий раз я заеду, когда будет больше времени, и привезу тебе календарь. И мы там красным фломастером отметим все праздники, а то ты совсем ничего не помнишь, заработался, что ли? У мамы вчера день рождения был.
— Как день рождения?! — всполошился старик. — А я же…
— Позабыл, бывает. Но не переживай, я скажу, тебе нездоровилось. Внучок тебя прикроет!
Племянник уже взялся за дверную ручку, а его двоюродный дед, испытывая некоторую неловкость, быстро соображал, как же ему наименее накладно выйти из положения: подобно всем богатым людям, он был патологически скуп. Он всплеснул руками, потом сунул их в карманы — и спасение пришло само собой.
— Детка, ты уж передай маме от меня поздравления на словах и вот, возьми колечко. Пусть носит на здоровье!
На улице внучатый племянник господина Львовича посмотрел на кольцо и от души усмехнулся, представив себе, какими словами встретит этот подарок его мать, которой уже порядком надоело непонятное старье, которое с завидным упорством дарил ей дядя. Она не видела в этом никакого толка, не любила и не носила украшений, и была бы счастлива, если бы он просто подарил ей газонокосилку или новое пальто. Парень подбросил кольцо на ладони и пошел вниз по улице к ближайшей ювелирной лавке. Дверь была заперта, но он трижды нажал на кнопку звонка, и через некоторые время ему открыл владелец лавки, который уже давно встречал его как старого знакомого.
— Мне сказали, что вы это можете.
— Кто сказал?
— Человек, который дал мне ваш адрес.
— Я всё-таки по-прежнему думаю, что вы ошиблись адресом. Это недоразумение.
— Нет, я уверен, мне нужны именно вы, и только вы мне поможете.
— Кто дал вам адрес?
— Вот, у меня с собой визитка, посмотрите сами. Он ваш клиент, вы ему помогли. Он сказал, что только вы… Что вы сможете! У меня совершенно безвыходное положение, отчаянное! Пожалуйста, прошу вас!
— Допустим, этот человек мне знаком. Но он не мог не сказать вам, что я никого не принимаю без предварительного звонка и договоренности. Мое время слишком дорого стоит. И мое спокойствие тоже.
— Если вы о деньгах, то этот как раз не проблема. Я знаю, что ваши услуги очень дороги, но я не в том положении, чтобы спорить.
— Я сейчас говорил не о деньгах, хотя это неплохо, что вы осведомлены о стоимости услуг. Я о том, почему вы не позвонили. Я не принимаю людей с улицы. Мне не нужны посторонние: ни клиенты, ни посредники, ни свидетели.
— Прошу вас, прошу. Я не знаю, как мне умолять вас. Мой знакомый предупредил, что надо звонить, конечно же, непременно надо звонить, но мое дело совершенно не терпит отлагательства, поэтому я выпросил у него ваш адрес и поехал сразу сюда. Вот, у меня тут записан номер вашего телефона, я не обманываю, поверьте. Если хотите, я могу позвонить моему знакомому, он подтвердит! Он обещал, что поручится за меня, если это потребуется.
— Если потребуется, я сам позвоню ему.
— Конечно. Разумеется. Только не отказывайте мне, пожалуйста. Это важно. Я прошу вас, вы должны меня спасти. Это дело жизни и смерти.
— Само собой, раз уж вы здесь.
— Спасение моей жизни… И моя репутация…
— Хорошо, я выслушаю вас. Присаживайтесь.
— Благодарю вас! Я знал, что вы мне поможете.
— Этого я пока не сказал. Я должен знать, о чем именно речь. Чего вы хотите?
— Мне нужно…
— Средство.
— Да-да, именно. Мне нужно средство. Понимаете, ситуация такова, что если вы откажетесь мне помочь, я погибну. Всё очень серьезно.
— Вы в серьезной опасности?
— Более чем. Я не преувеличиваю. И не только я. От меня зависят жизни многих людей. Они не смогут без меня.
— Я вижу, вы потеете. Давно? Только когда нервничаете?
— А, да. Вы правы, это нервы.
— Одышка при ходьбе?
— Да, и это тоже. И пальцы иногда дрожат.
— Понятно. Так какое именно средство вам нужно? Я имею в виду его действие. Какого действия вы ждете? Эффект я гарантирую, можете не сомневаться.
— Конечно, конечно, я ни в коем случае не сомневаюсь, ни тени сомнения. Я знаю, ваши средства безотказны. Я очень надеюсь…
— Результат, как я уже сказал, гарантирован, но действие моих средств может быть различным — либо мгновенным и безболезненным, либо более длительным и способным доставлять определенный дискомфорт, возможно, весьма ощутимый, если не сказать мучительный.
— И это сильно отразится на цене? Хотя, вы знаете, это не принципиально. Эффект для меня важнее. И я хотел спросить, это правда, что после того, как…
— После использования средства.
— Да-да, именно. Так вот, правда ли, что после использования в организме совсем не останется следов?
— Да, у средства полностью отсутствуют любые побочные эффекты.
— Конечно, именно так. Надо же… Вы и правда гениальный мастер… Это такая удача!
— Погодите радоваться удаче. Я еще не сказал да. Мне нужно точно знать, насколько серьезная вам грозит опасность. Что именно с вами произошло? Рассказывайте. И я очень советую вам быть убедительным.
Часть седьмая
— Это просто какая-то чудовищная глупость — бояться дохлых грачей! Если тебе так нравится бояться, иди в гостиную и пугайся моего Амедея.
— Это не грач, это была ворона.
— Ты сама сказала, что она черная. Вороны не бывают черными, к твоему сведению. Они серые. Написано в детской книжке про природу, я вчера читала от скуки, не могла заснуть. Как раз перед тем как ты примчалась и окончательно меня растормошила. Черный — это ворон или грач.
— Да какая мне разница, Марта, если у меня в доме валяются мертвые птицы! И вообще… Это дурная примета.
— Дурная примета — ходить в мороз без шапки: это к менингиту. А несчастная птица, которая разбилась о твое окно, — это грязный воздух и экология. И мобильные телефоны.
— Телефоны-то тут при чем?
— При том, что от этих телефонных станций, передатчиков или как их там, от этих волн птицы теряют ориентацию в пространстве. В тебя же ночью еще кто-то влетел, ты рассказывала — вот, пожалуйста, всё живое сходит с ума.
— У тебя всегда всему есть объяснение.
— Конечно. Рациональное, заметь, объяснение. Всегда и всему.
— Ну, хорошо. Но она не была в крови. И оранжерея не разворочена, она по ней не металась. Если бы она врезалась в окно, разбила бы его, порезалась, потом упала в оранжерею, была бы в крови, металась в агонии, переколотила горшки… А она была целехонька! Как будто кто-то кинул ее ко мне в окно уже мертвую!
— Ты что, детектив? — Марта смотрела на меня как на душевнобольную. — Тогда бросай свои картины и иди в следователи. А то, я смотрю, тебе совершенно некуда девать фантазию с дедукцией. Талант пропадает. У несчастной птицы случился сердечный приступ, вот она и рухнула вниз прямо на лету. И угодила в твое окно, оно же у тебя почти в крыше. У меня с соседкой снизу случилось ровно то же самое. Рухнула, где стояла, вот тут во дворе. Почему это не могло произойти с вороной? Мы все — твари Божьи.
— К тебе самой в окна когда-нибудь падали птицы?
— Я тебе только что сказала, что у меня под окнами падали соседки. Этого недостаточно?
Мы завтракали у Марты на кухне. Она оставила меня у себя на ночь, и я всё еще не решалась идти домой. Марта пообещала пойти со мной, но для этого нужно было дождаться прихода няни.
— Можно, я залезу у тебя в Интернет? — попросила я.
— Хочешь посмотреть статистику падения ворон в окна?
— Нет, мне нужно зайти на свой сайт, проверить, нет ли сообщений.
— Хорошо, сейчас посмотрим. — Марта развернула к себе ноутбук, который стоял тут же, на кухонном столе, и продолжила: — Любой человек может сочинить и сам себе внушить кучу беспочвенных страхов. Потому что за этим он прячет собственные проблемы. Чувство вины, комплекс неполноценности… Или просто привлекает к себе внимание, потому что в детстве его недолюбила мама.
— Хочешь сказать, что у меня комплекс неполноценности? Или у меня проблемы с мамой?! Я что, придумала себе эту ворону?
— Не кипятись. Я говорю вообще, в принципе. Просто у большинства наших кошмаров на самом деле нет никаких оснований. И сильней всего напугать нас можем мы сами. Потому что накаляем ситуацию, вместо того чтобы отпустить ее, успокоиться и наслаждаться жизнью. Тебя же никто не преследует, не шлет страшных угроз, не нападает в темных переулках. Какой у тебя адрес? Что-то сайт не открывается. — Она еще раз пробежала пальцами по клавиатуре. — Ага, вроде открывается. Так вот, о чем я хотела тебе сказать… — провозгласила Марта и вдруг запнулась. Внимательно посмотрела на экран и подвинула компьютер ближе к себе, отвернув от меня монитор.
— Я поняла. Ты хочешь сказать, что я всё себе придумала, а на самом деле у меня всё в полном порядке. И никто меня не пугает, кроме меня самой. Мне нужно пить валериановые капли и больше бывать на воздухе. На этом самом загрязненном воздухе, — добавила я.
Но Марта вдруг посмотрела на меня очень серьезно:
— Вообще-то нет, — сказала она, — у тебя не всё в порядке. И я бы поменяла тут все пароли.
Она развернула ко мне монитор. Фотография на главной станице моего сайта выглядела точно так же, как та, что пару дней назад оказалась в горчичном конверте в моем почтовом ящике.
Часть восьмая
Директор музея изящных искусств был везучим человеком. Всё сложилось как нельзя лучше. Господин Львович не подвел, свел с правильными людьми, и всё прошло спокойно и гладко. Господин Лунц даже сам летал за океан и сидел на тот самом аукционе, в дальнем ряду, не отрывая взгляда от происходящего, и ничем, как ему казалось, не выдавая своего волнения, поминутно вытирал бусинки пота с лысины огромным платком в синюю клетку. Картина из тайника обрела нового хозяина. На аукционе он, разумеется, не показывался, но «достоверные источники правильных людей» Львовича заверили, что это более чем состоятельное частное лицо с большим трепетом относится к живописи и станет беречь свое новое обретение как зеницу ока.