Боже, он мог бы всю ночь смотреть, как она идет, чуть покачивая бедрами, как развеваются ее волосы.
Сегодня он предполагал только поговорить с Элоизой, не больше. Джон собирался действовать неторопливо. Не так, как тогда, в Испании.
Беда в том, что в запасе у него было мало времени. Потом надо будет приступать к выполнению нового реставрационного проекта. Он работал архитектором в разных странах, удовлетворяя тем самым свою потребность в перемене мест.
И вот теперь Перу. Через две недели.
А что, если к тому времени не удастся решить дело с Элоизой? Сможет ли он просто повернуться и уйти?
Джон не хотел даже думать о поражении. Они опять лягут вместе в постель. И исправят ситуацию, возникшую год назад.
Он засунул руки в карманы и пошел за Элоизой. Совсем недалеко волны с шумом набегали на берег.
Она жила в таунхаусе, четвертом в ряду. Дома новые, но построены в стиле начала века. И каждый окрашен в свой цвет — желтый, персиковый, синий, зеленый. Элоиза направилась к желтому дому и, обернувшись, бросила:
— Спасибо, что проводил меня. Теперь можешь идти.
— Не спеши, дорогая женушка.
Джон остановился рядом с Элоизой у двери лимонного цвета. Ключи свисали с ее пальца, но он не взял их. Джон хотел, чтобы она сама пригласила его войти, однако давить на нее он не собирался.
Элоиза посмотрела ему в лицо и вздохнула:
— Ты целый год прожил без разговоров со мной. Так что, я уверена, сможешь обойтись без меня еще одну ночь.
— Элоиза, я действительно не связывался с тобой, но это не означает, что я не думал о тебе. — Это была истинная правда. — Нам еще многое надо сказать друг другу. Разве я поступаю плохо, настаивая на том, чтобы мы, прежде чем расстаться, разобрались в наших отношениях? У нас есть две недели.
Элоиза задумчиво изучала цепочку, на которой кроме ключей висели разные вещицы, вроде детской свистульки и мелких сувениров.
— Почему две недели? — поинтересовалась она.
Черт! Признание в том, что его время ограничено, вряд ли послужит хорошим стимулом. Брак его брата, Себастьяна, распался, потому что он слишком много времени отдавал работе.
— Мой адвокат говорит, что именно столько времени потребуется для разрешения нашей проблемы. — Джон только теперь обратился за помощью к Себастьяну, хотя это надо было сделать год назад. — И ты не можешь осуждать мой страх того, что ты снова исчезнешь.
Да, проснувшись утром, они оба решили, что совершили ошибку. Ну, если быть точным, решили после того, как Элоиза влепила ему пощечину. Потом она вскрикнула от ужаса и, пошатываясь, пошла к двери. Джон надеялся, что она остынет и они смогут все обсудить.
Но Элоиза, покинув его дом в Испании, больше не общалась с ним. Только прислала по почте документы. Так что они погрязли в бумажной волоките по ее вине.
Впрочем, и по его вине тоже. Этого Джон не мог отрицать. Он должен был преодолеть гордость и сразу посоветоваться со своим братом-юристом.
Джон отобрал у нее цепочку с ключами и взвесил на руке. Одна вещица показалась ему знакомой. Он вгляделся внимательнее и узнал замок, реставрацией которого занимался прошлым летом. Интересно. Обнадеживает.
— Забавная цепочка для ключей.
— Я храню ее как напоминание о том, что импульсивные поступки опасны.
Элоиза отняла у него ключи и сжала так, что ее пальцы побелели.
— Опасны? — Джон пришел в ярость. Это она его бросила, а не он ее. — А мне казалось, что ты ушла от меня без тени сожаления. И если бы не юридические закавыки… — Не говоря уже о том, что она лгала ему. — Ты давным-давно была бы свободна, как птичка.
— Как птичка? — Даже в лунном свете было видно, как побледнела Элоиза. — Неужели ты думаешь, что все это меня не задело? Ты даже представить себе не можешь, как больно мне было от того, что мы натворили, от нашей ошибки.
Джон смутился. Элоиза уехала. Ни разу не позвонила. Почему же она пряталась от него, если время, которое они провели вместе, так много для нее значит?
— Ну, Элоиза? Как ты смотришь на то, чтобы предпринять все возможные усилия для завершения нашего дела? Следующие две недели я буду твоей комнатной собачкой.
Она открыла рот от удивления:
— Но ты не имеешь права просто так врываться в мой дом.
— Конечно нет.
Джон посмотрел на сувенир, болтающийся на цепочке с ключами — знак того, что она все помнит, — дал ей успокоиться немного, потом сказал:
— Если хочешь, я позвоню шоферу. Мы можем поехать ко мне.
Элоиза мотнула головой и вставила ключ в замочную скважину:
— Ты наглец.
Он ударил себя кулаком в грудь и ухмыльнулся:
— Ты меня обижаешь. Я-то был уверен, что считаюсь с потребностями моей супруги.
— До смерти хочется узнать, как ты сумел прийти к такому выводу.
Молодая женщина покачала головой, открыла дверь и вошла в дом, даже не кивнув ему.
Джон воспринял это как приглашение и вошел следом за ней, обуреваемый радостью победы. Он стал оглядывать ее жилище в надежде, что оно расскажет ему о своей хозяйке. Чем больше он будет знать об Элоизе, тем лучше. Он не повторит прежнюю ошибку. Не позволит ей держать его в неведении.
Гостиная просторная, потолки высокие. Все, как и сам дом, выполнено в стиле начала века. Элоизе явно нравятся четкие линии. Белые стены, деревянный пол, мягкая мебель с голубыми, кремовыми и светло-коричневыми подушками. И везде книги — на столах, на полках, в застекленном шкафу. Она и в Испании всегда носила в сумочке книгу и в перерывах читала.
Тростниковые жалюзи скрывали интерьер от посторонних глаз. Стеклянная дверь вела во внутренний сад, где рос папоротник и стоял шезлонг. Может быть, Элоиза садится в него, чтобы загорать и читать одновременно.
Он все отдал бы за то, чтобы увезти ее в свой пентхаус с бассейном и лежаками на крыше. Там они могли бы загорать, не обременяя себя тесными купальниками.
Джон снял пиджак и повесил его на вешалку, сделанную из весла для каноэ:
— У тебя очень хорошо.
— Не сомневаюсь, что ты привык к гораздо большей роскоши, но мне мой дом нравится.
— Это очень приятный дом. Не стоит объявлять меня плохим мальчиком только для того, чтобы легче было от меня отделаться.
Элоиза обернулась. Ее сумочка соскользнула с плеча и упала на столик, стоящий между гостиной и кухней. Она бросила ключи в сумку:
— Очень мило с твоей стороны!
Джону не раз доводилось спать в палатках и трейлерах во время первых этапов реставрационных работ, но он не собирался оправдываться перед ней.
— Ты хотела бы жить в большей роскоши? — спросил он.
Его братья осыпали своих жен разнообразными подарками, и, хотя те клялись, что им ничего не нужно, Джон заметил, с каким удовольствием они пользовались всем, что получали.
Он указал на толстую серебряную рамку с фотографией Одри и ее жениха.
— Ты говорила, что должна заниматься подготовкой свадьбы. — Джон постучал по рамке. — Если мы будем жить у меня, тебе не придется убирать или готовить. Ты сможешь принимать спа-процедуры. Хороший массаж снимет стресс в конце дня. Ты, твоя сестра и все подружки невесты могут посетить салон в день свадьбы. Это мой подарок невесте.
Элоиза сняла босоножки на высоких каблуках и поставила их на коврик у двери в сад:
— Тебе не удастся купить меня, как не удалось моему отцу.
Джон последовал ее примеру: снял туфли и поставил рядом с ее босоножками. Интересно, как далеко продвинутся они по пути раздевания?
— Меня воспитали в уверенности, что дело не в том, сколько стоит подарок, а в том, насколько он приятен и нужен, — заметил он.
— Это хорошо. — Элоиза присела на стул.
— Тогда возьми какие-нибудь вещи и поедем ко мне в пентхаус.
Она похолодела:
— Я никуда не поеду.
— Тогда, я полагаю, мне придется устроиться на твоем диване.
Джон внутренне содрогнулся при мысли о том, что ему придется спать на ложе сантиметров на тридцать короче чем нужно.
— Неужели ты действительно хочешь, чтобы мы были вместе? — Ее глаза расширились от шока. — Все женщины в Мадриде знали, какой ты плейбой.
— Был когда-то. А теперь я — женатый человек. — Их обручальные кольца лежали в его номере. Джон сам не понимал, зачем привез их.
Элоиза покачала головой и тяжело вздохнула:
— Сегодня я слишком устала, Джон. Возвращайся к себе в отель. Мы поговорим завтра, когда оба хорошо выспимся.
— Я тебе не доверяю.
— Что? — возмущенно выкрикнула молодая женщина.
И вдруг нечто странное мелькнуло в ее глазах. Сознание своей вины?
— Ты не рассказала мне о своем отце, я почти ничего не знаю о твоем прошлом. Тебе, возможно, удавалось скрывать правду все эти годы. Но когда мой адвокат, начав заниматься разводом, сравнил то, что ты вписала в церковную книгу, с тем, что значится в твоем паспорте, всплыли некие несоответствия. Он копнул глубже и нашел твое свидетельство о рождении. Настоящее, а не то, которое выписали, когда Гарри Тейлор тебя удочерил. — Джон не забыл, какое потрясение он тогда испытал. — Частный детектив, поработав немного, сложил вместе все кусочки мозаики, касающиеся твоего настоящего отца. Удивительно, как ты могла морочить людям голову так долго.
— Ты не имел права позволять частным детективам копаться в моей частной жизни.
Ее слова только подогрели и без того ярый гнев Джона.
— Я — твой муж. Думаю, это дает мне некоторые права. Подумай сама, Элоиза, что было бы, если бы я женился опять, считая, что мы разведены?
— Ты с кем-нибудь встречаешься?
Ух ты, она говорит сурово, как чопорная библиотекарша. Такой тон может напугать целую армию.
— Нет, черт возьми. Я ни с кем не встречаюсь. — Джон постоянно сравнивал других женщин с Элои- зой, и сравнение было не в их пользу. — Дело в том, что я тебе не доверяю. Однажды ты уже убежала от меня. Так что теперь я собираюсь находиться рядом с тобой, пока мы не завершим это дело.
Элоиза указала на фотографию в рамке: