Фродо посмотрел на Сэма.
— Да, уж простите, — сказал Сэм. — У меня это слово вырвалось, когда я вдруг проснулся и увидел его около вас. Я извинился, но если так дальше пойдет, могу свои извинения назад забрать.
— Лучше забудем об этом, — сказал Фродо. — Слушай, Смеагол, надо поговорить. Скажи мне, а мы не сможем дальше сами найти дорогу? Перевал отсюда видно, тут уже недалеко; если мы дальше сами отправимся, можешь считать наш уговор выполненным. Ты сдержал слово и свободен, возвращайся в края, где хватает еды, иди куда хочешь, только не к слугам Врага. Может быть, я потом смогу тебя наградить, а если не я, то кто-нибудь из моих друзей, кто обо мне не забудет.
— Нет, нет, еще рано! — взвизгнул Голлум. — Еще нельзя! Хоббиты сами не найдут дорогу, нет! Еще будет туннель. Смеагол пойдет с вами. Ему нельзя спать. Нельзя есть! Еще нельзя.
Глава девятаяПЕЩЕРА ШЕЛОБЫ
Может быть, день и настал, как утверждал Голлум, но большой разницы между днем и ночью хоббиты не заметили, разве что низкое небо стало не таким черным и теперь напоминало слой густого дыма, и вместо сплошной тьмы, которая понемногу уползала в трещины и щели, в окружающем их каменном мире наступил серый мутный полумрак.
Голлум шел впереди, хоббиты за ним, и так они снова долго взбирались вверх между столбами и колоннами старых выветренных скал, торчавших, как нелепые статуи. Тишина была полная. Примерно в миле перед ними встала серая стена, последняя громада горной цепи, преграждавшей им путь. На сером фоне неба эта стена была сначала расплывчатым, темным пятном, потом, по мере того, как они к ней приближались, она вырастала и наконец заслонила собой полсвета. Глубокая тень залегла у ее подножия. Сэм сморщил нос.
— Фу, какая вонь! — заворчал он. — Чем ближе, тем сильнее.
Перед ними оказался вход в пещеру.
— Туда надо, — тихо шепнул Голлум. — Это вход в туннель.
Он так и не сказал названия, а была это пещера Торх Унгол, или Логово Шелобы. Смрад, исходивший из нее, был хуже запаха мертвечины на луговинах Моргула.
— Это единственная дорога, Смеагол? — спросил Фродо.
— Да, да, — ответил Голлум. — Туда надо идти.
— Ты правда ходил через это подземелье? — спросил Сэм. — Тебе-то, конечно, вонь не мешает.
У Голлума глаза сверкнули.
— Хоббит не знает, что нам мешает, Прелесть моя! — заныл он. — Он обижает Смеагола. Но Смеагол все вытерпит. Да-да, он здесь проходил на ту сторону. Это единственная дорога, другой нет.
— Что это так воняет? — с удивлением и отвращением говорил Сэм. — Это похоже на… нет, лучше промолчу. Наверное, это отвратительная орчья пещера, куда они навалили всякой дряни и сотни лет не убирали.
— Ладно уж, — сказал Фродо. — Есть там орки или нет, а раз это единственная дорога, придется идти.
Они набрали воздуху в легкие и сделали первый шаг. А через несколько шагов оказались в кромешной тьме. Фродо и Сэм в жизни не попадали в подобную темень. Даже в копях Мории мрак не был таким давящим. Там были сквозняки, отзывалось эхо. Здесь — только неподвижный тяжкий мрак. Звуки заглушались, воздуха не хватало. Хоббиты двигались в черных испарениях, а когда при дыхании втягивали их в себя, им казалось, что у них не только глаза, но и мысли слепнут, и воспоминания о красках, звуках и огнях глохнут и стираются в памяти. Для них наступила ночь; ничего не существовало, кроме ночи; ночь никогда не кончится.
Но всех ощущений они не потеряли. Осязание в пальцах рук и в ступнях, наоборот, заострилось почти до боли. К удивлению своему, они обнаружили, что стены в туннеле гладкие, а дно, по которому они ступают, ровное и довольно круто поднимается вверх. Иногда попадались ступени. Туннель оказался широким, вытянутыми руками они с трудом доставали до стен, и почему-то их не покидало чувство, что идут они совсем отдельно, каждый в своей темноте, хотя шли рядом, бок о бок.
Голлум понемногу отрывался от них. Сначала они чувствовали, что он всего в нескольких шагах, и пока еще были в состоянии замечать окружающее, слышали его свистящее дыхание и бульканье совсем рядом. Через некоторое время их мысли словно бы одеревенели, и даже осязание стало не таким чутким, они ступали и двигались только благодаря усилиям воли, которая заставляла их идти, выдержать, выбраться к перевалу. Счет времени и способность ориентироваться в пространстве они потеряли.
Вдруг Сэм правой рукой вместо стены нащупал пустоту: от основного отходил боковой ход. На секунду оттуда пахнуло более свежим воздухом, но он не остановился, а машинально продолжал идти вперед.
— Здесь много переходов, — зашептал он с усилием, потому что добыть звук из горла оказалось нелегко. — Точно, орчья пещера.
Потом он нащупал еще один ход справа, а Фродо обнаружил другой слева, дальше им попалось еще несколько, и узких, и широких, но в выборе пути они не усомнились — ход, по которому шли, был прямой, все время поднимался и никуда не сворачивал. О его длине они понятия не имели и не знали, сколько еще идти и хватит ли у них на это сил. Чем выше поднимался туннель, тем более душно становилось в нем, а иногда им казалось, что они не идут, а борются с сопротивлением какой-то пустой субстанции, которая заменила здесь смрадный воздух. Время от времени будто кто-то прикасался к их рукам и головам или что-то свисало с потолка, и они об это «что-то» задевали: то ли щупальца, то ли какие-то растения… Все сильнее становился смрад. Из всех чувств теперь самым острым стало обоняние, оно же стало орудием пытки. Так хоббиты шли час, два, три, может быть, больше, часы казались днями, неделями… Сэм отодвигался от стены, прижимался к Фродо, они держались за руки, боясь оторваться друг от друга.
Потом Фродо опять попал левой рукой в пустоту, даже чуть не упал, — отверстие в стене было очень большим, из него шла такая дикая вонь, что у хоббита закружилась голова. Вместе с вонью оттуда распространялись какие-то зловредные флюиды. Не успели они сделать шага дальше, как Сэм зашатался и упал лицом вниз.
С трудом преодолевая страх и тошноту, Фродо потащил Сэма за руку.
— Вставай! — зашептал он хрипло и почти беззвучно. — Здесь вся вонь собралась и опасность тоже. Быстро идем отсюда! Поднимайся!
Собрав остаток сил, он поднял Сэма на ноги и заставил себя самого идти вперед. Сэм спотыкался рядом. Один шаг, второй, третий… Шесть! Они не поняли, как миновали страшный боковой ход, но почувствовали свободу движения, будто бы их кто-то развязал или отпустил. Пошли дальше, продолжая держаться друг за друга.
И вдруг новое препятствие. Туннель раздваивался, а в потемках они даже не могли определить, которое из двух его продолжений шире и удобнее, то есть может быть главным. Куда теперь идти, вправо или влево? Никаких указаний не было, выбирать приходилось вслепую, и при этом они понимали, что ошибка означает неминуемую смерть.
— Куда пошел Голлум? — почти беззвучно шепнул Сэм. — Почему он не подождал?
— Смеагол! — попробовал позвать Фродо. — Смеагол!
Но голос ломался в горле, произнесенное имя словно упало в глухую тьму. Никто не ответил, воздух не заколебался, эха не было.
— Теперь он, кажется, насовсем удрал, — зашептал Сэм. — Еще на горе́ все рассчитал, нарочно завел, ну, Голлум! Попадись мне только, обо всем пожалеешь!
Ощупывая стены, они наконец определили, что левый ход завален — его загораживал большой камень. Может быть, это тупик?
— Туда дороги нет, — сказал Фродо. — Значит, и выбора нет, идем вправо.
— Только быстро, — попросил Сэм. — Здесь кто-то притаился, наверное, еще хуже Голлума. Мне кажется, на нас кто-то смотрит.
Они не успели далеко уйти, когда за ними раздались странные звуки, неожиданные и ужасающие в глухой тишине: протяжное сипение, клокочущее бормотание и свист. Они повернулись, но ничего не увидели. Оцепенев, не в состоянии двинуться с места, они всматривались во тьму, не зная, чего оттуда ждать.
— Это западня, — сказал Сэм и схватился за рукоять меча. Ему почему-то вспомнилась тьма в Могильниках, где он взял этот меч. «Вот если бы Том Бомбадил был близко!» — подумал он. И когда он об этом подумал, в кромешной тьме, охваченный черным отчаянием и гневом, вдруг ему показалось, что он видит свет, но видел он его не на самом деле, а глазами души: сначала его ослепило, будто солнечный луч бил в глаза после долгого сидения в подвале, потом свет преломился и заиграл зеленым, золотым, серебряным, белым… Далеко-далеко, будто на картинке, нарисованной тонкими пальцами эльфа, он увидел Владычицу Лориэна, стоящую на лугу с дарами в руках: «Тебе, Несущий Кольцо, я приготовила…» — услышал он ее голос, далекий, но выразительный.
Клокочущий звук приближался, к нему добавился скрип, будто огромное членистоногое медленно двигалось на скрипящих ногах и вдобавок гнало перед собой волну зловония.
— Господин Фродо, хозяин! Господин Фродо! — закричал Сэм, вдруг обретя голос и волю. — Дар Владычицы эльфов! Звездный флакон! Она сказала, он нам в темноте… свет! Звездный флакон!
— Звездный флакон? — повторил Фродо, как во сне, не сразу поняв, чего хочет Сэм. — Ах, да! Как я мог про него забыть? «Когда погаснут все остальные огни…» Ты прав, сейчас нам может помочь только свет.
Медленным движением Фродо вложил руку за пазуху и вынул флакон Галадриэли. Сначала стекло блеснуло тусклой звездочкой, затем стало понемногу разгораться, и одновременно в сердце Фродо проснулась и стала крепнуть надежда. Потом флакон засиял серебряным пламенем, как маленькое, но ослепительное лунное сердечко, будто сам Эарендил спустился с небесного пути с последним Сильмарилом во лбу. Тьма отступала перед светом, бьющим из середины круглого флакона, а руку, держащую его, словно обливал поток белых искр.
Фродо с удивлением смотрел на чудесный дар, который так давно носил на груди, не зная его силы. Он лишь раз вспомнил о нем в пути и ни разу не применил, опасаясь, что свет выдаст их глазам Врага.