– А на друзей, значит, плевать, на Леголаса и на меня! – воскликнул Гимли, которого так и распирало. – Ах вы мерзавцы, ах вы шерстопятые и шерстолапые лежебоки! Ну и пробежались мы по вашей милости! Двести лиг по лесам и болотам, сквозь битвы и смерти – и все, чтобы вас догнать! А вы тут, оказывается, валяетесь-пируете как ни в чем не бывало, да еще куревом балуетесь! Куревом, это ж подумать только! Вы откуда, негодяи, взяли табак? Ах ты, клещи с молотом, иначе не скажешь! Если я не лопну от радости и ярости, вот это будет настоящее чудо!
– Хорошо говоришь, Гимли, – поддержал его Леголас. – Однако мне вот любопытно, откуда они взяли вино.
– Бегать-то вы горазды, только ума не набегаешь, – заметил Пин, приоткрыв один глаз. – Видите же, сидим мы, победивши, на поле боя, среди всяческой добычи, и еще спрашиваете, откуда взялись эти заслуженные трофеи!
– Заслуженные? – взъярился Гимли. – Вот уж это никак!
Конники захохотали.
– Сомненья нет, мы свидетели встречи старых друзей, – сказал Теоден. – Это и есть, Гэндальф, твои пропащие спутники? Да, нынче наши дни исполнены чудес. Я уж их навидался с тех пор, как покинул Эдорас, а вот смотрите-ка, опять средь бела дня народец из легенд. Вы кто же, вы, что ли, невысоклики, которых у нас называют хольбитлы?
– Хоббиты, государь, с твоего позволения, – сказал Пин.
– Хоб-биты? – неуверенно повторил Теоден. – Странно изменился ваш язык; однако же имя это вполне вам подходит. Хоббиты, значит! Нет, россказни россказнями, а правда их чудней.
Мерри поклонился; Пин встал и последовал его примеру.
– Приятны слова твои, государь, – сказал он. – Надеюсь, что я их правильно понял. И вот ведь чудо из чудес! В долгом нашем странствии не встречал я никого, кто бы знал хоть что-нибудь о хоббитах.
– Недаром предки мои родом с севера, – сказал Теоден. – Однако не буду вас обманывать: мы тоже о хоббитах знаем мало. Всего-то нам известно, что далеко-далеко, за горами и синими реками, будто бы живут невысоклики, в норах под песчаными дюнами. Но о делах и деяниях ваших речи нет; говорят, не знаю, правду ли, что нечего про них и рассказывать, что вы избегаете людского глаза, скрываясь во мгновение ока, и что не имеете равных в подражании любым птичьим голосам. Наверняка можно бы и еще про вас что-нибудь порассказать.
– Можно бы, государь, золотые твои слова, – сказал Мерри.
– Вот хотя бы, – сказал Теоден, – я и слыхом не слыхивал, что вы умеете пускать дым изо рта.
– Ну, это как раз неудивительно, – заметил Мерри, – этому искусству мы не слишком давно научились. Тобольд Громобой из Длиннохвостья, что в Южном уделе, впервые вырастил у себя в саду истинное табачное зелье, и было это по нашему счисленью примерно в тысяча семидесятом году. А о том, как старина Тоби набрел на эту травку…
– Ты бы остерегся, Теоден, – вмешался Гэндальф. – Хоббитам только дай волю – они усядутся хоть на поле битвы и давай обсуждать кушанья и стряпню, а заодно порасскажут о деяньях своих отцов, дедов и прадедов, девятиюродных родичей с отцовской и материнской стороны. В другой раз послушаем, как они пристрастились к табачному зелью. Мерри, где Древень?
– Я так понимаю, где-нибудь в северной стороне, – задумчиво сказал Мерри. – Он пошел водицы испить – чистой, сказал он, водицы. И онты вместе с ним доламывают Изенгард – вон, где-то там. – И Мерри махнул рукой в сторону дымящегося озера; они прислушались – и точно, оттуда доносился дальний грохот и рокот, будто лавина катилась с гор. Слышалось протяжное хру-у-умм хуу-мм! – как бы торжествующая перекличка рогов.
– А Ортханк, стало быть, оставили без охраны? – сурово спросил Гэндальф.
– Там вода плещется на страже, – возразил Мерри. – Да и не одна вода: Скоростень и еще там ребятушки с ним – они ох как стерегут башню. Да ты погляди как следует – думаешь, это все торчат Сарумановы столбы? А Скоростень, по-моему, – вон он где, возле скалы, у подножия лестницы…
– Да, там стоит высокий серый онт, – подтвердил Леголас, – застыл и руки свесил, не отличишь от воротного столба.
– Уже изрядно за полдень, – сказал Гэндальф, – а мы, в отличие от вас, с раннего утра ничего не ели. Однако же мне бы надо сперва повидаться с Древнем. Он ничего мне передать не просил – или у тебя за питьем и кушаньем память отшибло?
– Он как раз очень даже просил, – сказал Мерри, – и давно бы я тебе это передал, если б меня не перебивали посторонними вопросами. Мне велено сказать вам, что ежели повелитель Ристании и Гэндальф соизволят съездить к северной окраине Изенгарда, то они там имеют встретить Древня, и он будет очень рад с ними свидеться. Смею ли прибавить, что там для них приготовлена отличная трапеза из припасов, отысканных и отобранных вашими покорными слугами. – И он опять поклонился.
– Давно бы так! – рассмеялся Гэндальф. – Что ж, Теоден, поехали со мной, поищем, где там Древень! В обход придется ехать, но все равно недалеко. Зато, увидевши Древня, многое уразумеешь. Ибо он – Фангорн, древнейший и главнейший из онтов; переговоришь с ним – и услышишь первого из ныне живущих.
– Да, я поеду с тобой, – сказал Теоден. – До свидания, холь… хоббиты! Может, еще увидимся у меня во дворце. Вы тогда мирно усядетесь рядом со мною и расскажете обо всем, о чем душа пожелает: и о деяниях ваших предков, обо всем, что памятно из них; поговорим заодно и про старину Тобольда, про его ученье о травах. До свидания, государи мои!
Хоббиты низко поклонились.
– Вот он, значит, повелитель Ристании! – вполголоса проговорил Пин. – Старик хоть куда. А учтивый какой!
Глава IXХлам и крошево
Гэндальф и конунг с дружиной отправились на поиски Древня в объезд разрушенных изенгардских стен, а Леголас, Гимли и Арагорн отпустили коней щипать, какую найдут, травку и уселись рядом с хоббитами.
– Догнать мы вас, голубчиков, догнали, но как вас сюда занесло – это уму непостижимо, – сказал Арагорн.
– Вот-вот, – подхватил Леголас, – пусть сильные мира сего обсуждают великие дела, а мы, охотники за хоббитами, возьмем-ка их в оборот, раз попались. Ведь что получается – мы их, можно сказать, проводили до самого леса, и все равно загадок не оберешься.
– А нам, наоборот, про вас, охотничков, интересно, – возразил Мерри. – Древень – это который самый старый онт – нам кое-что поразъяснил, теперь очередь за вами.
– За нами? – возмутился Леголас. – Кто за кем гнался? Мы за вами – вот давайте вы сперва и рассказывайте.
– Не сперва, а потом, – сказал Гимли. – После еды оно лучше пойдет. У меня голова с голодухи побаливает, да и время, кстати, самое обеденное. Соберите-ка вы нам, бездельники, какой ни на есть обед: хвастались ведь добычей. Поем-попью – глядишь, и подобрею.
– Сейчас мы тебя задобрим, – пообещал Пин. – Пить-есть-то где будете – здесь или все-таки, для пущего уюта, в Сарумановой бывшей караулке, вон там, под аркой? Мыто здесь расположились, чтобы вас не проморгать.
– И проморгали, ротозеи! – сказал Гимли. – Но я в гости к оркам, даже к мертвым, не пойду и не стану подъедать за ними объедки.
– А кто тебя зовет в гости к оркам? – осведомился Мерри. – Нам они и самим, знаешь ли, слегка осточертели. В Изенгарде всякой твари было по паре: у Сарумана и у того хватало мозгов не очень-то доверять оркам. Ворота люди стерегли – похоже, это его лейб-гвардия. Ну, так или иначе, а кормили их не худо.
– И табачным зельем снабжали? – ехидно спросил Гимли.
– Нет, не снабжали, – рассмеялся Мерри. – Но это уже другая, послеобеденная история.
– Ладно, уговорили, ведите обедать! – согласился гном.
Следом за хоббитами они прошли под арку налево в широкую дверь за лестницей и очутились в просторном покое с большим очагом и двумя маленькими дверцами в дальней стене. Окна его глядели в туннель, и обычно здесь, должно быть, царила темнота; нынче, однако, свет проливался сквозь разломанные своды. В очаге пылал огонь.
– Это я разжег, – сказал Пин. – Как-никак, все веселей у огонька, тем более в тумане. Только вот хворосту маловато и дрова сыроваты. Спасибо, дымоход треснул, и тяга такая, что лучше некуда. А теперь огонек очень даже пригодится – я вам сделаю гренки. Хлебушек-то, извините, черственький, третьегодняшней выпечки.
Арагорн и спутники его присели к длинному столу, а хоббиты скрылись за дверцами.
– Там у нас ихняя кладовка, ее, по счастью, не залило, – пояснил Пин, когда они вернулись с мисками, кружками, плошками, столовыми ножами и съестными припасами.
– И нечего нос воротить, сударь ты наш Гимли, – сказал Мерри. – Это тебе не оркская жратва, а самая настоящая людоеда, как говорит Древень. Хотите вина или, может, пива? Имеется здоровенный бочонок – и недурное, знаете, пивцо. А это, изволите видеть, отличнейший окорочок. Не угодно ли поджаренного бекону? С гарниром, правда, плохо: последнюю неделю, представьте, никакого подвозу не было! Кроме мясного, могу предложить только хлеб с маслом и медом. Устроит?
– Ай да хоббиты! – сказал Гимли. – На славу задабривают!
Все трое ели так, что за ушами трещало, но и хоббиты от них, как ни странно, не отставали.
– Хочешь не хочешь, а гостям надо составить компанию, – вздохнули они, усаживаясь.
– Фу-ты, ну-ты, какие гостеприимные хозяева! – захохотал Леголас. – Чего дурака-то валяете, не было бы нас, вы бы и друг другу компанию составили.
– А что, почему бы и нет, – ответствовал Пин. – Орки нас чуть не уморили, раньше тоже знай пояс подтягивай. Давненько живем впроголодь.
– Изголодались, бедняжки, а по вам и не скажешь, – заметил Арагорн. – Вид у вас цветущий.
– Да уж, – сказал Гимли, выхлебнув кружку в один глоток и оглядывая их. – И волосы у вас вдвое гуще и кучерявее, чем прежде, и сами вы, помнится, были пониже – выросли, что ли? Расти-то вам вроде уж поздновато. Но Древень этот вас, видать, голодом не морил!
– Чего не было, того не было, – признался Мерри. – Но онты – они только пьют, а ведь иной раз и пожевать что-нибудь не мешает. Даже путлибы и те приедаются.