я которых впоследствии веками передавались из уст в уста, но которые сегодня забыты. Обитатели лесов воровали скот у жителей равнин, а те, в свою очередь, поджигали лесные угодья охотников. Оседлые земледельцы юга строили ограждения и форты, чтобы защититься от кочевников, и жадно ожидали новостей о настроениях кочевников: к чему они в данный момент склонны – к миру или войне.
Но ни одна из наций не была единственной, исключительной, и вдоль границ они смешивались. Несомненно, существовали сложные правила заключения браков, подобные существующим среди кочевников и охотников сегодня. Были какие-то шаблоны, например: жену следует выбирать из своей нации или строго ограниченной группы родственников – кузенов и т. д. Однако всегда были отдельные люди, которые забывали о законах своего народа ради прелестного личика. И на границах возникало много семей, в которых дети были «полукровками».
И по всей земле странствовали торговцы, причем с годами их становилось все больше.
В этой книге торговому люду уделено особое внимание. И это вполне уместно, поскольку в середине второго тысячелетия до н. э. наблюдался такой взлет международной и межконтинентальной торговли, которого не было в следующие пятнадцать веков. Но пора уточнить термины, поскольку торговля может быть очень разной. Даже в наиболее самостоятельных примитивных общинах есть некоторая специализация, и охотник, пастух или земледелец всегда стремится получить излишек продукции, который можно обменять в рамках общины на топор, жену, раба или благословение племенного шамана. Это торговля. Когда одна община встречается с другой, ведущей иной образ жизни, когда кочевники на переходе проходят мимо земледельческих поселений или охотники встречаются с кочевниками, возможностей для обмена становится намного больше. Каждая община может иметь излишки своей продукции – зерна или шкур, сушеного мяса, рыбы или мехов, – которой нет у другой общины. Поэтому стали необходимы сезонные ярмарки для крупномасштабных обменных операций, и для этих ярмарок каждая община накапливала излишки. Это тоже торговля. Более того, на эти ярмарки собирались и специализированные общины, занятые изготовлением каменных топоров, добычей кремня, меди или соли.
Третья стадия начинается, когда кочевники, посетившие ярмарку, покупают товары не для собственного потребления, а чтобы отвезти на другую ярмарку и продать их там с выгодой для себя другим людям. Так появились профессиональные посредники – отдельные люди, семьи или племена, живущие за счет получаемой от перепродажи выгоды.
Теперь начинается настоящее движение товаров. Стоимость предмета обычно напрямую связана с его редкостью, а редкость пропорциональна расстоянию до места его производства. Товары начинают двигаться с ярмарки на ярмарку, а потом и на другую ярмарку, сначала по цепочке посредников, а потом посредством специально организованных караванов (или каравелл, поскольку товар может перемещаться не только по суше, но и по морю).
Эта организованная торговля на большие расстояния к началу второго тысячелетия до н. э. была хорошо развита между центрами цивилизованной городской жизни на Ближнем и Среднем Востоке, между Критом, Египтом, Месопотамией и долиной Инда. И она уже протянула свои «щупальца» при посредстве древнейших миссионеров к берегам Европы. Мы видели, как в первой трети тысячелетия люди культуры колоколовидных кубков распространили использование и торговлю бронзой по Европе со своих баз в Испании.
А в последних пяти главах сквозь паутину войн и интриг, завоеваний и смен династий мы сумели разглядеть распространение деятельности организованных торговых домов и судоходных компаний, которые продвигались все дальше и дальше и имели дело со все более разнообразными товарами.
Это период повсеместного распространения бронзы, и нет сомнений в том, что бронза была той приманкой, которая заставляла людей даже в самых отдаленных уголках мира производить и накапливать продукты, которые можно продать на производящих бронзу территориях.
В это время бронза вполне могла распространиться далеко на юг Африки. Периодические пограничные войны между Египтом и Суданом не должны заслонять от нас того факта, что между войнами эти страны активно торговали друг с другом. Золото, страусиные перья, слоновая кость и рабы шли на север, а в обратном направлении – металлы и произведенные в Египте товары. В это время также имели место спонсируемые государством морские экспедиции в Пунт. Но в Черной Африке, похоже, так и не появились центры по выплавке бронзы. Предметы из этого сплава, несомненно поступавшие время от времени на юг Африки, вероятно, использовались до полного износа. Во всяком случае, на известных местах археологических раскопок южнее Судана бронзовых предметов не находили. А то, что торговля велась и южнее Судана, подтверждается единственным шариком из расплавленного кварцевого стекла, известного под названием фаянс, найденным в Накуру в Кении, то есть в шестнадцати сотнях миль к югу от южной границы Египта. Фаянс – прочное и легко узнаваемое вещество, которое было известно на Среднем Востоке на протяжении двух тысяч лет. Но характерные для середины второго тысячелетия до н. э. формы – звездочки и сегментированные цилиндры – находят не только в Египте и Леванте, но и почти во всем Старом Свете. Бусинка из Кении пока является самой южной находкой. А самой северной являются бусы на сибирской реке Тобол, которая впадает в Северный Ледовитый океан, то есть в двадцати пяти сотнях миль от Египта. Бусы в большом количестве находят в Европе, особенно в верховьях Дуная и в Англии. Сами по себе они не являются ценными предметами, но доказывают, что товары из Египта, возможно, через вторые или третьи руки действительно попадали в сердце азиатских степей и в самые глухие уголки Африки.
Правда, как уже говорилось, отдаленные уголки Африки в то время совершенно необязательно были глухими. Если дальнейшие исследования подтвердят вывод ботаников о том, что в этот период в Западной Африке выращивали тыквы, сорго и земляные орехи, будут основания предположить, что идея возделывания земли пришла к ним из долины Нила.
История Америк – более тонкий вопрос. За пределами тропиков на севере скитались охотники равнин и столовых гор[34], на юге охотники джунглей и пампы. Между ними, не только в Перу, но также в Центральной Америке и Мексике, существовали оседлые земледельческие общины. В то время они, похоже, были изолированными друг от друга. В Мексике сельскому хозяйству уже было два или три века. Основной культурой был маис. Там также изготавливали хорошие гончарные изделия. В Перу и маис, и гончарное дело были неизвестны, зато выращивали тыквы, бобы и перец.
Что касается мексиканского гончарного промысла, то должны ли мы считать, что мексиканцы изобрели и земледелие, и гончарное ремесло, не зная, что и то и другое уже было изобретено (с интервалом в двести лет) тысячелетиями раньше в другой части света, о существовании которой они не подозревали? Или мы должны сделать другой вывод: каким-то образом новость о том, как обрабатывать землю и делать глиняные горшки, достигла Мексики примерно в этот период из другой части света, где это умели делать (а ближайшая к ней такая часть света – это Португалия, до которой пять тысяч миль)? Обе гипотезы настолько маловероятны, что их хочется с ходу отвергнуть. Останавливает одно: если отвергаешь одну, это означает, что автоматически принимаешь другую.
К счастью, мы вовсе не должны в этой главе, где излагается широкий взгляд на события, а не проблемы отдельных людей, занимать определенную позицию в подобных вопросах. Это не история и даже не попытка ее написать, а скорее некий эксперимент, проводимый, чтобы увидеть, в какой степени возможно описать историю при существующем уровне знаний о втором тысячелетии до н. э. Мы не обязаны делать вид, что упомянутая проблема уже благополучно решена. В действительности проблема даже не рассматривается: существует слишком мало данных, чтобы начать ее рассмотрение. Но когда-нибудь они появятся, и придется принять какое-нибудь решение. Когда же этот день настанет, решающую важность будут иметь два ряда фактов.
Первый – это вопрос о добыче меди и производстве бронзы в Центральной Америке. С увеличением масштаба археологических исследований ранних цивилизаций в Мексике, Гватемале и Никарагуа дата начала использования бронзы в Америке все больше отодвигается назад. Если окажется, что добыча и обработка меди действительно началась во втором тысячелетии до н. э., гипотеза контактов через Атлантику будет существенно подкреплена.
Второй – это поиски связующих звеньев вдоль морского пути между входами в Средиземное море и в Мексиканский залив. Необходимо самым тщательным образом исследовать северо-западное побережье Африки, Канары (где найдены наскальные изображения бронзового века), Азорские острова и Венесуэлу. Даже отрицательный результат раскопок в этих районах будет иметь большую важность: до тех пор, пока эти районы не будут исследованы и не будет однозначно сказано, что ничего из второго тысячелетия до н. э. не найдено, вопрос о контактах между Старым Светом и Новым останется открытым. А пока я могу сказать лишь одно: если в этой книге и можно выделить самую главную мысль, проходящую от начала до конца, то эта мысль следующая: во втором тысячелетии до н. э. люди путешествовали на более далекие расстояния, чем раньше; товары для торговли путешествовали еще дальше, чем люди, а идеи – даже дальше, чем товары. И если до нашей эры существовал период, когда Америка могла была быть открыта из Европы или Африки, этот период – 1650–1300 гг. до н. э.
В любом случае в эти века в Центральной Америке существовали земледельческие общины, выращивавшие маис. И их вполне могли посещать, хотя и не часто, галеры из восточных морей. Если верить легендам, тысячелетиями передававшимся этими людьми из уст в уста, так оно и было.
В Европе мы чувствуем себя увереннее. Триста пятьдесят лет назад, когда мы в последний раз окидывали широким взглядом континент, мы видели смешение людей, имевших самое разное происхождение и ведущих совершенно несхожий образ жизни, которые пытаются приспособиться друг к другу. Торговцы бронзой из Испании, кочевники со стадами скота и колесницами с юга русских степей, люди, живущие вдоль побережья у общих каменных гробниц, впервые появившихся в восточной части Средиземноморья… А еще были земледельческие общины, обосновавшиеся во внутренних частях материка две тысячи лет назад или даже больше, лесные охотники, жившие в лесах всегда. Все эти люди вступали в контакт друг с другом и оказывали друг на друга влияние.