Они были женаты уже семь лет – во дворце Агамемнона росло трое ребятишек, а у Менелая была только одна дочь, сказочная красавица, когда Менелаю, гостившему у брата в Микенах, сообщили о похищении жены. Вне себя от гнева, не в силах понять, как рейд за рабами мог добраться до Спарты, расположенной довольно далеко от побережья, Менелай безжалостно гнал лошадей по шестидесятимильной каменистой дороге, соединяющей Микены и Спарту. Рядом с ним был его брат.
Услышав рассказ о случившемся, Менелай от ярости лишился дара речи. Оказывается, это был вовсе не обычный набег пиратов за рабами. Елена была похищена (и многие поговаривали, что вовсе не против ее воли) гостем Спарты, нарушившим все законы гостеприимства – принцем Парисом, сыном Приама из Трои.
Преследование было нецелесообразным. У Париса была двухдневная фора. Да и командир гарнизона, как только стало известно о похищении, уже отправил отряд в погоню. Так или иначе, братья, сменив лошадей, проскакали двадцать миль до побережья и выяснили, что Парис два дня назад отплыл на Крит и далее в Малую Азию.
В гавани был царский домик, и два царя устроились там, чтобы решить, каким должен быть следующий шаг. Такое оскорбление невозможно было проигнорировать, и была ли согласна Елена на похищение, значения не имело. Не только честь братьев была поругана, но и нарушены священные законы гостеприимства, а значит, оскорблению подверглись сами боги. И за такое святотатство должен был понести наказание любой человек, когда-либо пользовавшийся гостеприимством Спарты. И уж тем более ахейским царям следовало отомстить за обиду, нанесенную их семье. Но все это Парису было хорошо известно. И, если только он не потерял голову от безрассудной страсти, у похищения были более глубокие мотивы.
Чем больше размышлял Агамемнон, тем яснее становилось, что действия троянского принца были задуманы как вызов. А значит, речь могла идти только об одном – об ахейских владениях в Малой Азии.
Тогда все становилось на свои места. В Малой Азии происходили серьезные изменения. Моски и фригийцы, пришедшие из Фракии, в последнее время вторглись на хеттскую территорию, и хеттам пришлось вывести свои гарнизоны из внешних провинций, чтобы разместить людей на оборонительной линии, расположенной к западу от их столицы – Хаттусаса. Княжества западной части Малой Азии, прежде платившие дань Хаттусасу, объединились в союз, причем Троя, никогда не подчинявшаяся хеттам, была его самым влиятельным членом.
Но в сердце союза находилась ахейская Лидия. В предстоящей войне между жителями Пелопоннеса и Троянским союзом, которой уже было не миновать, победитель получал не только царицу Спарты, но и ахейское царство в Малой Азии.
В 1193 г. до н. э. ахейская армия отплыла в Трою. Менелаю исполнилось тридцать семь лет, его брату было на пару лет больше. Еще никогда столь могущественная армия и такой сильный флот не отплывали из Греции. Там были не только жители Пелопоннеса, но и союзники из других княжеств. Грозный Одиссей, сын Лаэрта с западных островов, привел своих воинов, и юный Ахилл, считавшийся изнеженным и скрытным, возглавил отряд северян, боевые качества которых никогда и никем не подвергались сомнению. Своих людей отправил ахейский царь Крита и многие правители эгейских островов.
Они отплыли в 1193 г. до н. э., а в 1183 г. до н. э. все еще стояли лагерем у стен Трои. В армии не было опытных осадных инженеров, и стены Трои оказались такими же неприступными, какими выглядели. Специалисты по ведению осадной войны были только у хеттов и у египтян, не выступавших союзниками ахейцев. В 1192, в 1190, а потом и в 1186 г. до н. э. цари Ливии организовали нападение на Египет. Но, несмотря на то что Египет был ослаблен десятилетием гражданской войны, нападающие не смогли даже создать плацдарм, не говоря уже об оккупации, и дело ограничилось набегами. Сетнахт, опытный военачальник из Таниса, снова объединил страну, нанеся поражение претенденту из Фив, и основал новую династию – Двадцатую по египетскому исчислению.
План раскопанной части Трои. Видны городские стены и некоторые постройки. Ничего не сохранилось от центральной части города, где должен был находиться дворец Приама. Там все было уничтожено, когда тысячелетием позже на этом же месте был построен греческий город
И теперь его сын – очередной Рамзес – был царем, причем достаточно сильным, чтобы дать отпор любым захватчикам. Даже вторжение 1190 г. до н. э., когда ливийцы и их морские союзники объединили силы со своими родичами, филистимлянами ханаанского побережья и опытными воинами пустыни – израильтянами внутренних районов Палестины, – было отбито. Атака началась из Палестины – была организована совместная наземная и морская операция – через Синайскую пустыню. Атакующие дошли до перешейка между Суэцким заливом и Средиземным морем. Но в Арваде – на восточном краю дельты – армии было нанесено решающее поражение войсками Рамзеса, и она отступила в беспорядке.
В этих атаках принимали участие некоторые союзники Агамемнона. Хотя их силы несли постоянный дозор у стен Трои, оставшийся флот регулярно участвовал в других операциях, нанося удары во многих пунктах побережья Малой Азии и не только. Было очевидно, что осада Трои будет длительной. Без сомнений, уморить этот город голодом будет непросто. Похоже, фермеры на многие мили вокруг нашли в нем убежище. Шпионы рассказывали о бесчисленных амбарах, загромоздивших некогда широкие городские улицы. Кстати, хотя рабы и пленники ахейцев теперь сеяли и убирали урожай, чтобы дать хлеб насущный осаждающим, продовольствие продолжало поступать в город. В условиях преобладания северовосточных ветров греческие суда не могли полностью блокировать побережье Дарданелл к северу от города, и небольшие суденышки, прижимаясь к берегу, регулярно подходили туда и доставляли припасы. Впоследствии они поступали в город или тайком, или благодаря открытым дерзким вылазкам.
Именно во время таких вылазок происходили самые отчаянные сражения. Потери были огромными у обеих сторон. И Агамемнон, и Менелай были ранены. Ахилл, оказавшийся великолепным стратегом и не имевший себе равных в ближнем бою, был убит. У троянцев были убиты принц Гектор и сам Парис. Но до падения города все равно было далеко, и некоторые союзники, особенно чувствовавшие себя относительно свободно северяне, стали выступать за снятие осады, поскольку Парис уже заплатил за оскорбление жизнью. Положение было тупиковым. Трою невозможно было взять ни штурмом, ни измором.
Выход указал побочный результат большой войны на Востоке. Моски и фригийцы, два великих племени из Европы, которые много лет назад пересекли Геллеспонт[39] и создали для себя царства в западных провинциях Хеттской империи, давно сражались с хеттами, проводя одну летнюю кампанию за другой. Теперь они нанесли поражение основным силам хеттов в поле и начали наступление на Хаттусас. Через некоторое время прошел слух, что Хаттусас пал и был сожжен. Великий царь Суппилулиума, у которого не было ничего общего со своим легендарным предком, кроме имени, погиб в своем дворце, и империя хеттов перестала существовать.
Значительная часть великой хеттской армии ушла на юго-восток, в уцелевшие хеттские провинции вокруг Алеппо. Но все равно в Малой Азии осталось очень много «блуждающих» солдат – остатки некогда огромной армии. И среди тех, кто вышел к Эгейскому морю, было немало офицеров и солдат хеттского инженерного корпуса.
Одиссей предложил нанять их для постройки осадных машин. А они были рады получить работу по специальности. И с помощью корабельных плотников ахейцев была построена грандиозная деревянная машина. Она была установлена на колеса, имела покрытую шкурами крышу для защиты солдат, а внутри был спрятан обитый железом таран. Обладающие живым воображением ахейцы нашли в ней сходство с конем и назвали машину деревянным конем.
При поддержке лучников, обеспечивавших огонь прикрытия, деревянный конь был выдвинут вперед, и весь день по округе разносились глухие удары тарана о стены города. К вечеру часть стены начала осыпаться и в конце концов рухнула, исчезнув в клубах белой каменной пыли. И сразу Агамемнон дал сигнал к атаке. В городе начались пожары. Их пламя освещало маленькие группы отчаянно сражавшихся защитников, мечущихся в панике женщин и детей, опьяненных победой нападавших. Сопротивление вскоре было сломлено, и началось разграбление богатого города.
Когда над объятым пламенем городом поднялся рассвет, из ворот выводили пленных, нагруженных сокровищами одного из старейших и самых богатых городов мира. Там было бесчисленное множество сосудов из золота и серебра, сундуки и мебель с инкрустациями из слоновой кости, бронзовые мечи с эфесами и ножнами, украшенными золотом и янтарем, роскошные гобелены из золотой парчи. А еще были меха, великолепная одежда и украшения, самое разнообразное оружие, в том числе почти сто железных мечей, колесницы и прекрасные троянские лошади. И не было числа пленным, полураздетым, мечущимся от одной группы к другой в надежде воссоединиться с остатками своих семей. Пленных собрали на площадке за стенами, а в это время ахейцы снимали ворота и рушили могучие стены.
К Менелаю, мрачно созерцавшему сцену своего триумфа, подошел отряд локриан Аякса, не слишком хорошо понимавших, кем они являются – эскортом или стражей. Они привели к мужу Елену. Менелай сразу не нашелся что сказать. Но Елена посмотрела ему прямо в глаза и молвила: «Наконец-то». И после этого они никогда больше не упоминали о десяти годах войны и разлуки. Конечно, думал Менелай, всем будет проще, если официально признать, что похищение Елены произошло против ее воли. Однако у него было неприятное чувство, что потомки будут вспоминать его супругу не как Елену Спартанскую, а как Елену Троянскую.
К тому же он чувствовал, что по прошествии всех этих лет не сможет спокойно отнестись к насмешкам придворных и горожан, которых не избежать, когда он с триумфом вернется в Спарту с блудной царицей. И после дележа трофеев он взял свою долю и свою жену и отплыл на юг – в направлении Крита и Египта.