Было бы заблуждением считать Макдональда большим другом Советов. Он был вынужден учитывать в своей политике по отношению к России настроения британских трудящихся, неоднократно выступавших в защиту республики. К тому же мир с Россией был единственной альтернативой враждебному противостоянию, которое Британия не могла себе позволить, стоя на пороге разразившегося осенью 1929 г. мирового экономического кризиса. Как-никак Россия все еще оставалась важным рынком сбыта.
1920-е годы были десятилетием промышленных конфликтов. Самая мощная забастовка – Всеобщая стачка – прокатилась по стране с 3 по 13 мая 1926 г. Выход из послевоенного кризиса сопровождался снижением уровня жизни большинства населения. Стремление промышленников сэкономить на зарплате и заботе об условиях труда вызвало категорический протест шахтеров, которых поддержали механики и работники транспорта. Для предотвращения серьезных волнений правительству пришлось на время предоставить владельцам шахт субсидии, которые позволили бы поддержать зарплату на прежнем уровне. День принятия этого постановления, 31 июля 1925 г., стал «красной пятницей» для британских рабочих.
Прекращение субсидирования девять месяцев спустя подтолкнуло угольщиков к объявлению всеобщей забастовки. Шахтовладельцы решили нанести упреждающий удар, объявив 30 апреля 1926 г. всеобщий локаут в расчете запугать рабочих и сделать их более сговорчивыми при новом поступлении на работу. Однако шахтеров поддержали работники других отраслей промышленности. Фактически Всеобщая стачка не была абсолютно всеобщей, но в ней приняли участие около 6 млн человек. Не желая допустить перерастания стачки из экономической в политическую, профсоюзы отдали распоряжение о ее прекращении. Несмотря на это решение, горняки продолжали бастовать до конца года, после чего им пришлось принять условия работодателей. В дальнейшем забастовочное движение было подорвано принятием закона «О промышленных конфликтах и тред-юнионах» (1927), запрещавшего проведение не только всеобщих стачек, но и забастовок солидарности.
Разразившийся в 1929 г. мировой экономический кризис больно ударил по Великобритании. В 1930 г. объем промышленной продукции снизился на 7,6 %, в следующем году падение производства составило уже 10 %, а безработица перешла за отметку в 3 млн человек. Особенно сильно экономическая депрессия ударила по традиционным центрам угольной промышленности в северной Англии и Уэльсе, текстильным регионам Ланкашира и судостроительным верфям на Клайде. В разгар кризиса безработица среди угольщиков достигала 34 %, в сталелитейной промышленности – 47 %, а в судостроении – 62 %. Выплаты пособий по безработице не спасали от голода, и в стране начались грозные «голодные марши» отчаявшихся людей. Самая мощная манифестация безработных состоялась в 1934 г. Несмотря на более чем скромный размер пособий, их выплата съедала значительную долю национального бюджета, остродефицитного из-за резкого снижения налоговых поступлений, вызванного экономической депрессией.
Большие надежды в борьбе с безработицей правительство возлагало на создание центров профессиональной переподготовки. Однако их появление не вызвало энтузиазма у безработных, которые, учитывая условия, в которых проходила переподготовка, назвали эти центры «концентрационными». Лишь с 1934 г., когда правительство перешло к политике протекционизма и имперских преференций, начало наблюдаться некоторое оживление в строительстве, электротехнической и автомобильной промышленности, позволившее Великобритании выйти из кризиса.
Не только социалистическая революция в России, но и приход к власти фашистов в Италии и Германии оказали мощное влияние на жизнь Великобритании. Если в 1920-е годы в стране появились силы, активно выступавшие в поддержку Советской России, то в следующем десятилетии на политическую арену вышли доморощенные фашисты, образовавшие в 1931 г. «новую партию», которая годом позже была преобразована в Британский союз фашистов. Во главе этих объединений встал Освальд Мосли (1896–1980), который с 1918 по 1931 г. был депутатом парламента сперва от консервативной, а затем и лейбористской партии, где он занимал довольно важные посты, будучи избранным в состав ее исполнительного комитета и войдя во второе правительство Макдональда. Еще в 1931 г. британские фашисты посылали свою делегацию в Германию для заимствования «передового» опыта немецких национал-социалистов. По немецкому образцу в 1932 г. в Англии были созданы группы штурмовиков, а в 1933 г. партия построила специальные казармы для чернорубашечников.
Методы британских фашистов не отличались оригинальностью: насилие, террор, погромы. Врагами были прежде всего коммунисты и евреи. Особенно распоясались фашиствующие молодчики в лондонском Ист-Энде, где компактно проживали их идеологические противники. Самые агрессивные формы принимал фашистский антисемитизм. Лишь в 1936 г. чернорубашечников призвали к порядку, а с началом Второй мировой войны задумались о запрещении партии фашистов. В мае 1940 г. она была объявлена вне закона, а ее лидера на три года упрятали за решетку.
Коммунизм и фашизм представляли собой равную опасность для британских государственных устоев. Это определило внешнеполитический курс британского правительства в 1930-е годы. Британия стремилась остаться в стороне от возможных драматических конфликтов на континенте и выиграть в случае войны между двумя тоталитарными системами.
В 1935 г. победу на парламентских выборах одержали консерваторы. Премьер-министры Болдуин и сменивший его в 1937 г. Невилл Чемберлен фактически способствовали началу фашистской экспансии. В 1935 г. с молчаливого согласия Британии фашистская Италия вторглась в Абиссинию. Однако, когда Лига Наций выразила протест против действий правительства Муссолини, Британия присоединилась к экономическим санкциям, примененным мировым сообществом к стране-агрессору. В то же время англичане не удосужились хотя бы закрыть для прохода итальянских военно-транспортных кораблей Суэцкий канал. В самом деле, победа Италии в Абиссинии устраивала Британию больше, чем поражение, которое способствовало бы росту национально-освободительного движения в Британской Африке.
Пассивная позиция ведущих западных держав – США, Франции и Великобритании – сделала возможной фашистскую интервенцию против Испании (1936–1939). Фашистские государства расценивались как сила, способная уничтожить СССР, и, отводя от себя угрозу агрессии, Британия надеялась направить фашистскую экспансию на восток. Кабинет Чемберлена называл это «политикой умиротворения». В русле такого курса лежали поддержка агрессии Японии против Китая (1937) и переговоры с Гитлером. Британия была готова пойти на создание антисоветского блока с Францией и двумя фашистскими государствами, Германией и Италией.
Политика кабинета Чемберлена имела трагические последствия; 12 марта 1938 г. гитлеровцы оккупировали Австрию, а 29–30 сентября в Мюнхене Британия и Франция подписали с фашистами пакт о ненападении, ради чего в жертву была принесена Чехословакия. Хотя Мюнхенское соглашение предусматривало лишь частичную немецкую оккупацию этого государства, гитлеровцы захватили его целиком. Успех лишь распалил аппетиты фашистской Германии, и в 1939 г. Гитлеру понадобилась Польша, отделявшая Восточную Пруссию от остальных немецких земель[105].
При этом Запад не мог пренебрегать политическими шагами СССР, в равной степени заинтересованного в ликвидации военной угрозы со стороны гитлеровской Германии. Желая предотвратить подписание пакта Молотова – Риббентропа, Англия и Франция вступили в переговоры с Советским Союзом. Московские переговоры, проходившие весной и летом 1939 г., оказались тяжелыми. От СССР требовали обязательств в случае необходимости оказывать военное содействие партнерам по соглашению, не предлагая ответной эффективной поддержки. Идеологические шоры в равной мере мешали всем договаривающимся сторонам. Взаимное недоверие перед лицом общей угрозы, желание добиться выгоды исключительно для себя, без учетов чужих интересов, предопределили провал дипломатической миссии и приблизили начало войны.
Великие войны XX столетия занимают центральное место в истории любой европейской страны, и два межвоенных десятилетия поневоле рассматриваются как короткая передышка, посвященная залечиванию старых ран и подготовке к новым битвам. На фоне двух глобальных конфликтов все иные события воспринимаются как частные и незначительные, но мы все же остановимся на некоторых эпизодах, связанных с историей британской монархии.
Нация тепло относилась к королю Георгу V, высоко оценив его патриотические поступки во время Первой мировой войны, и празднование 25-летия пребывания короля на престоле, так называемого «серебряного юбилея» 1935 г., прошло торжественно и пышно, несмотря на переживаемые страной нелегкие времена. Всего восемь месяцев спустя, 20 января 1936 г., Георг V скончался в своей любимой частной резиденции Сандрингем в графстве Норфолк.
Следующее царствование невольно побуждает вспомнить известную песенку об ограниченных возможностях монархов, которым не дозволяется жениться по любви. Эдуард VIII доказал всему миру, что настоящая любовь дороже короны Соединенного Королевства и венца императора Индии вместе взятых. Ему было сорок два года, когда он взошел на престол, и это был зрелый, многоопытный человек. В бытность принцем Уэльским Эдуард успел поучиться и в военно-морском колледже, и в Оксфордском университете, он принимал участие в Первой мировой войне, много путешествовал, его часто видели в компаниях тогдашней золотой молодежи. Принц отличался большим демократизмом, друзья запросто называли его по имени. Правда, в этом узком кругу он был не Эдуардом, а Дэвидом, т. е. пользовался не будущим тронным именем, а последним из семи, данных ему при крещении.
Несмотря на солидный возраст, «Дэвид» все еще оставался холостяком, что составляет еще одну исключительную деталь в этой королевской биографии. Между тем с 1930 г. сердце престолонаследника принадлежало американке Уоллис Симпсон. Принц прекрасно понимал, что отец никогда не допустит их союза. Этому препятствовало не только плебейское происхождение Уоллис, но и два ее предыдущих замужества. Став королем, Эдуард VIII выразил желание сочетаться браком со своей избранницей, однако оно натолкнулось на жесткое противодействие парламента и церкви, не согласных дать стране подобную королеву. Монарх, функции которого в XX в. стали исключительно представительскими, был поставлен перед выбором между любовью и короной и предпочел личное счастье. Будучи личностью весьма неоднозначной, запятнав себя симпатией к фашистам, Эдуард навсегда останется одной из самых драматических фигур британской истории XX в., и вспоминать его будут именно потому, что он пожертвовал земным величием ради любви.