Английский народ, давними узами связанный с герцогством Бретонским, был готов в любой момент выступить на защиту независимости Бретани. Что касается короля Карла VIII, он в тот момент совершенно не был заинтересован в войне с Англией, поскольку, получив Бретань, стремился теперь к завоеванию Италии. Желая избежать войны, французский король оказывал всемерную поддержку самозванцу, грозившему доставить серьезные неприятности Генриху Английскому.
Действительно, узнав об опасном развитии событий в Ирландии, Генрих счел за благо поскорее заключить мир с Францией при условии, что Карл выплатит ему солидную денежную субсидию. Теперь французский король мог спокойно заниматься итальянскими проблемами, а Генриху пришлось расхлебывать новую заваренную йоркистами кашу.
Мнимый Ричард испугался возможной войны с Генрихом один на один и отправился искать поддержки у герцогини Бургундской, которая признала в нем сына Эдуарда IV. Притязания Лжеричарда[46] на английский престол были поддержаны также Шотландией, всегда выступавшей политической союзницей Франции, и Австрией.
Когда в Ирландии объявился мнимый Эдуард Плантагенет, Генриху VII легко было успокоить народ, публично демонстрируя настоящего Эдуарда, которого продолжали держать в Тауэре. Но показать людям живого сына Эдуарда IV было невозможно, поэтому королю осталось одно: послать в Европу своих шпионов и доподлинно узнать, кем является новый самозванец. Так выяснилось, что авантюриста звали Перкин Уорбек. Родом он был из Турне, где его отец занимал должность сборщика налогов. Родители Перкина были людьми зажиточными, и объяснить, почему он рано покинул отцовский кров, трудно. Агенты английского короля установили, что молодой человек поступил учеником к скорняку, затем попробовал заняться другим ремеслом, а потом стал моряком. Добытые сведения были преданы гласности в Англии, и в результате почти никто не верил в «истинность» мнимого Ричарда Йорка. Этим во многом объясняется та неудача, которую потерпел Уорбек при попытке высадиться в Англии.
В 1495 г. Уорбек отплыл в Англию вместе с небольшой армией, снаряженной на деньги герцогини Бургундской. Строго говоря, его войско по численности не уступало тому, с которым десятью годами ранее направился на родину Генрих Тюдор. Однако в Англии Перкина Уорбека ждал неожиданно суровый прием. Во-первых, сработала пропаганда, но еще важнее было то, что жители королевства порядком устали от внутренних распрей и были благодарны своему королю за наводимый в стране порядок. Едва высадившись в окрестностях Дила, войска претендента были перехвачены местным ополчением. С непрошеными гостями разделывались, как с обыкновенными морскими пиратами: вздергивали на виселицу без суда и следствия. Между тем самому Уорбеку удалось избежать печальной участи своего воинства, и он отправился в Ирландию, надеясь, как и в первый свой визит, обрести там дружескую поддержку йоркистов. Но тщетно – Ирландия стала другой. Пришлось ему искать убежища в Шотландии.
Король Шотландии Яков IV оказал радушный прием Лжеричарду и даже женил его на своей родственнице Кэтрин Гордон. Яков подумывал о военной интервенции в Англию, но его начинания вызвали массовые протесты. Королю пришлось усмирять своих подданных – многие шотландские лорды получали денежное содержание от английской короны и вовсе не желали лишаться этого блага из-за какого-то Уорбека.
Претенденту пришлось покинуть Шотландию – в противном случае уже Якову понадобилось бы оборонять свои владения от вторжения англичан, возмущенных его поддержкой Лжеричарда. Уорбек попытался высадиться в Корнуолле. Там в июне 1497 г. вспыхнуло восстание против налогов, которые были введены Генрихом VII, не исключавшим возможности начала войны с Шотландией. Восставшие, которых подстрекал Уорбек, двинулись на Лондон, но были разгромлены королевскими войсками в окрестностях Блэкхита. Остатки людей Уорбека направились к Таутону, но уже не могли сражаться с армией Генриха. После капитуляции Перкина Уорбека Генрих VII послал своих людей в замок на горе Св. Михаила у побережья Корнуолла, где в это время находилась жена самозванца. Ее красота и благородство тронули королевское сердце. Молодую женщину оставили при дворе, определив в штат прислужниц королевы Елизаветы.
Англия, Ирландия и Шотландия на рубеже веков
На протяжении всего XV в. власть Англии над Ирландией носила чисто символический характер. И местные правители, и английские лорды действовали совершенно бесконтрольно. Генрих VII положил конец этой ирландской вольнице. В 1494 г. в Ирландию прибыл наместник Генриха сэр Эдуард Пойнингс. В его распоряжении была хорошо вооруженная и многочисленная армия, при помощи которой удалось навести порядок и на Изумрудном острове. Во время этих операций был арестован и известный смутьян граф Килдэр, поддержавший в свое время претензии Ламберта Симнела. Ирландские йоркисты были вынуждены признать власть Генрика VII. Верный своей политике, сочетавшей последовательность с милосердием, король простил Килдэра. Хроники гласят, что кто-то из королевских министров ворчал по поводу графа, что с ним не может справиться вся Ирландия. Генрих среагировал мгновенно: «Так пусть же теперь он справляется со всей Ирландией», – пошутил и назначил Килдэра своим представителем в этой стране. Следует отметить, что этим поступком король обрел себе преданнейшего из слуг.
События 1497 г. побудили Генриха VII активно искать средства для нормализации отношений с Шотландией. Королю указывали на опасность задуманного союза, полагая, что Шотландия может попытаться присоединить к себе Англию. «Большее всегда поглощает меньшее», – проницательно изрек тогда Генрих, имея в виду размеры королевств. Для осуществления задуманного он устроил брак своей дочери Маргариты с шотландским королем Яковом I V. В 1502 г. Тюдоры породнились со Стюартами, и мир на северной границе Английского королевства был обеспечен.
Брачным союзом решил Генрих укрепить и отношения с Испанией – это было особенно важно из-за резкого усиления Франции, одинаково беспокоившего и Генриха Английского, и испанских правителей Фердинанда Арагонского и Изабеллу Кастильскую. Создатели нового королевства Испания были рады отдать свою дочь Екатерину за наследника английского престола Артура.
Этот брак, заключенный в 1501 г., повлиял на судьбу Перкина Уорбека и Эдуарда Плантагенета. Генрих VII сохранил жизнь обоим претендентам на престол: и авантюристу, и законному наследнику английской короны. Испания же настаивала на физическом устранении этих молодых людей, представлявших собой потенциальную угрозу для перехода престола к Артуру и Екатерине. В результате последний из Плантагенетов и его мнимый родственник были обвинены в государственной измене и отправлены на эшафот.
Новый принц Уэльский
Всего через четыре с половиной месяца после женитьбы на принцессе из Арагона юный принц Уэльский Артур умер. Желая упрочить дружественные связи королевств, родители Екатерины Арагонской предложили устроить ее брак со вторым сыном Генриха VII, принцем Генрихом, ставшим теперь наследником английской короны. Этот союз, антифранцузский по сути, был выгоден не только Англии, но и Испании: Фердинанд Арагонский оспаривал право владеть южной Италией у Карла VII Французского. Соображения политического характера взяли верх над религиозной моралью: и их католические величества Фердинанд и Изабелла, и глубоко религиозные принц и принцесса пошли на нарушение христианского правила, по которому брат не может взять в жены вдову брата. Против этого брака возражал и папа Юлий II, однако победы Испании в южной Италии вынудили святого отца стать гораздо более уступчивым.
Дольше всех колебался Генрих VII. Он не желал отказываться от испанского брака для своего второго сына, стремясь не выпустить из рук богатое приданое Екатерины. С другой стороны, свадьба Генриха и Екатерины ухудшила бы отношения между Англией и Францией, а отказ от брака означал бы полный разрыв с Испанией. В 1503 г. принц Уэльский был обручен с Екатериной Арагонской, продолжавшей оставаться в Англии, однако свадьба их состоялась только в 1509 г., когда молодой Генрих стал королем Англии.
Парламенты, Тайный совет и «Звездная палата»
При королях династии Ланкастеров парламент обладал большой властью. Чтобы удержаться на престоле, Генрих IV должен был жить в мире со своим парламентом и во всем спрашивать его согласия и советов, а также отчитываться в своих расходах. С этого времени палате общин всегда представлялись отчеты казначейства. При Генрихе V палата общин начала добиваться, чтобы ни один закон не издавался без ее согласия: «Исконным правом палаты общин было, чтобы ни единый закон не мог издаваться без ее согласия; ей всегда принадлежало право не только ходатайствовать, но и заявлять свое согласие. Посему она просит, чтобы к ее петициям и впредь ничего не прибавлялось, а также и не выкидывалось», – гласила представленная королю петиция общин. Король был вынужден пойти на компромисс, отразившийся в следующей резолюции: «Пусть впредь те законы, которые будут издаваться без согласия палаты общин, ни в коем случае не будут обязательными для общин».
При Генрихе VI общины стали вносить в парламент уже не петиции, а законопроекты – билли. Получившие одобрение в палате общин билли передавались в палату лордов, которая была вправе их принять, изменить или отклонить. Изменения, в отличие от отклонений, обсуждались с палатой общин, а принятые обеими палатами билли представляли королю. Если король их одобрял, билли становились законами. Если нет – парламент мог снова представить их королю.
При королях династии Ланкастеров палата общин приобрела практически те же права, что и палата лордов. Прежде палату общин называли «бедные, покорные общины». При Генрихе VI название изменилось, превратившись в «высокомудрые, высокочтимые, достойные и осмотрительные общины».