Умирая за мнимые грехи, Анна Болейн не была безгрешна. Перед смертью она послала к принцессе Марии, чтобы вымолить ее прощение. Наверное, расставаясь с жизнью, она больше всего думала о том, какая участь постигнет ее единственную дочь Елизавету.
Анна Болейн навсегда останется одной из самых драматических героинь истории и первой англичанкой, воспетой в качестве Дамы сонетов английскими поэтами (английский сонет родился в 1530-е годы). Джордж Патнэм, автор «Искусства английской поэзии», одной из первых англоязычных поэтик, называл отцами английского сонета сэра Томаса Уайетта (ок. 1503–1542) и Генри Говарда, графа Сарри (ок. 1517–1547). Оба поэта были тесно связаны с Анной Болейн: Сарри приходился ей кузеном, а Томас Уайетт в ранней юности полюбил ее с первого взгляда и пронес это чувство через всю жизнь. Свой самый благозвучный сонет он посвятил Анне:
Охотники, я знаю лань в лесах,
Ее выслеживаю много лет.
Но вожделений ловчего предмет
Мои усилья обращает в прах.
В погоне тягостной мой ум зачах,
Но лань бежит, а я за ней вослед
И задыхаюсь. Мне надежды нет,
И ветра мне не удержать в сетях.
Кто думает поймать ее, сперва
Да внемлет горькой жалобе моей.
Повязка шею обвивает ей,
Где вышиты алмазами слова:
«Не тронь меня, мне Цезарь – господин,
И укротит меня лишь он один»[49].
Этот сонет представляет собой довольно точный перевод сонета CXC Петрарки, но конец стихотворения изменен, чтобы приспособить его к той ситуации, в которой оказались поэт и Анна.
Реформация
Поводом для разрыва Англии с папским Римом послужил развод Генриха VIII с Екатериной Арагонской и его женитьба на Анне Болейн. Вначале эта перемена не затронула ни догматическую, ни обрядовую сторону веры. Английская церковь оставалась католической, сохранялся епископат. Парламентским «Актом о верховенстве» (1534) король объявлялся главой церкви в Англии, а это означало, между прочим, что все платежи, поступавшие в Рим от английского духовенства, теперь шли в королевскую казну.
Далеко не все верующие принимали подобные изменения, но инакомыслящих ждала ужасная смерть. Процессы по делу епископа Рочестерского Джона Фишера и экс-канцлера Томаса Мора были использованы в пропагандистских целях, чтобы запугать непокорных. В 1534 г. все тот же «реформационный» парламент принял «Акт о государственной измене», по которому под это обвинение, неизменно каравшееся смертью, подпадало не то что действие, но даже одно пожелание чего-либо дурного королю или его семейству. Изменой считалось также называние короля «еретиком, схизматиком, тираном, неверным или узурпатором короны». Такое постановление хорошо согласовывалось по стилю с папскими филиппиками в адрес Генриха VIII, который неоднократно подвергался церковной анафеме римским первосвященником.
Наиболее трудно было подчинить воле Генриха духовенство, и в 1536 г. в Англии началось беспрецедентное гонение на монастыри. Помимо причин идеологического характера монастыри разгонялись в силу того, что владели значительными средствами и земельными угодьями, которые переходили в казну короля. Генрих охотно дарил и продавал экспроприированные земли своим верным друзьям и нетитулованному дворянству, джентри, на которое он старался опираться во внутренней политике, желая уменьшить амбиции титулованной знати. Крупные монастыри разгонялись под предлогом того, будто они представляли собой осиные гнезда папистов, мелкие – потому что их объявляли притонами разврата. Оба повода приносили неизменно хороший результат в пополнении государственной казны. Так, в 1536–1540 годах в Англии и Уэльсе было ликвидировано около 800 монастырей, что принесло Генриху около 90 тыс. фунтов стерлингов ежегодной прибыли.
Осенью 1536 г. в Линкольншире начались массовые выступления в защиту монастырей – не все монахи были мздоимцами и распутниками, зато среди насельников обителей было множество людей, готовых поделиться с ближними имением своим; при монастырях действовали бесплатные больницы-лазареты и дома призрения. Выступления в Линкольншире получили название «Благодатного паломничества». Паломники требовали восстановления власти папы над церковью Англии.
Выступление носило столь массовый характер, что его не решились подавить силой. Королю пришлось даровать прощение всем паломникам-бунтовщикам (их действия подпадали под закон о государственных изменах) и обещать обдумать их требования. Однако Генрих VIII нарушил свое слово: в церковной политике все осталось по-прежнему, а многие участники паломничества были впоследствии арестованы и приговорены к смерти.
В 1538 г., в разгар разгона монастырей, начались и нападки на традиционные католические реликвии и святыни. Из церквей были убраны богато украшенные изображения святых, в том числе и те, которым приписывали чудотворные способности. Лишь огромная популярность спасла от уничтожения гробницу св. Томаса Бекета в Кентерберийском соборе.
Среди наиболее отважных защитников церкви от посягательств короля были его дальние родственники, семейство Полей. Племянница короля Эдуарда IV Маргарет, графиня Солсбери, была замужем за сэром Ричардом Полем. Их сыну Реджинальду в 1532 г. пришлось покинуть Англию, поскольку он не пожелал присягнуть на верность «Акту о верховенстве». В эмиграции он неустанно выступал с критикой действий Генриха VIII, чем заслужил благодарность папы, в 1536 г. сделавшего его кардиналом, но в то же время навлек гнев короля на своих оставшихся в Англии родственников.
Мать Реджинальда, графиня Солсбери, до последнего вздоха боролась против королевского произвола. Приговоренная к смертной казни пожилая женщина отказалась опускаться на колени и класть голову на плаху. С возгласом: «В моей голове никогда не было мыслей об измене, и если она вам нужна, то придется ее поймать!» – седовласая дама начала бегать по эшафоту, не даваясь в руки палачам. И даже тогда, когда графиню схватили и насильно заставили положить голову на плаху, она продолжала биться, не желая подчиняться убийцам.
Отмежевавшись от Рима, Генрих не стал углублять реформацию, а его нерешительность породила раздоры не только в народе, но и при дворе, где образовались две враждующие партии. Католиков возглавляли герцог Норфолк и Стивен Гардинер, епископ Винчестерский, во главе протестантской партии стояли епископ Кентерберийский Томас Кранмер и граф Хартфорд. Обе партии стремились оказать влияние на короля, который, соответственно, впадал из одной крайности в другую.
Людей казнили и за то, что они были чересчур ревностными католиками, и за то, что они в большей степени, чем нужно, склонялись к протестантизму. Вся сложность заключалась в том, что независимая от Рима английская церковь сохранила пышность богослужения и епископальный строй, а ее догматы мало расходились с католицизмом. Однако при этом король получил право определять вероучение, а богослужение стало вестись на английском языке. В связи с этим началась работа над созданием английского перевода Библии.
Как Библия «заговорила» по-английски
В истории англоязычной Библии почетное первое место принадлежит Джону Уиклифу, которого называют первым поборником Реформации в Англии. Выполненный Уиклифом перевод Библии на английский явился практическим шагом на пути к предложенному им переходу церковных служб с непонятной большинству верующих латыни на родной язык. Как известно, деятельность вдохновленных Уик лифом лоллардов способствовала размаху крестьянского движения в конце XIV в., и состоявшийся на следующий год после крестьянского восстания 1381 г. собор английских епископов осудил учение Уиклифа как вредное и еретическое.
Осуждению подверглись не только взгляды Уиклифа, отвергавшего папство, монашество, епископат и ратовавшего за упрощение церковных служб, возвращение к преданным забвению раннехристианским традициям богослужения, но и его литературный труд. Впрочем, несмотря на запрет, наложенный на еретический перевод, рукописная Библия Уиклифа пользовалась широкой популярностью вплоть до середины XVI в.
Причину падения популярности перевода Уиклифа следует искать не в стремительной эволюции английского языка. В это время владельцы типографий продолжали печатать «Кентерберийские рассказы» Чосера без модернизации текста, из чего следует, что и через полтора столетия после создания английской Библии Уиклифа язык ее должен был оставаться по-прежнему доступным пониманию, хотя, разумеется, не мог не казаться несколько архаичным. Дело заключается в появлении печатных изданий новых переводов священных текстов.
Несмотря на церковный запрет, в 1526 г. Уильям Тиндл опубликовал свой перевод Нового Завета. Спрос на эту книгу был очень велик: к 1530 г. в Англию было ввезено (из соображений предосторожности издание печаталось на континенте) и распродано около 15 тыс. экземпляров. Ободренный успехом, Тиндл приступил к переводу Ветхого Завета. В 1530 г. он опубликовал английский текст Пятикнижия, а еще год спустя – Книгу пророка Ионы. В отличие от Уиклифа, выполнявшего перевод с латинской Вульгаты, Тиндл, владевший древнегреческим и древнееврейским языками, пользовался исходными текстами. Следуя не только их букве, но и духу, он не стремился писать напыщенно и красиво; напротив, язык перевода был простым и понятным. Энергичный стиль перевода Тиндла был взят за образец более поздними переводчиками. По времени работа Тиндла совпала с началом Реформации, проводимой Генрихом VIII, и судьба переводчика наглядно отражает ее непоследовательный характер: в 1536 г. за свою подвижническую деятельность он поплатился головой, а год спустя после гибели Тиндла его труд был предан анафеме.
Большая Библия
Казалось бы, годы, когда пресловутый «Акт о шести статьях» Генриха VIII стал основанием для казни сотен безвинных людей, должны были положить конец опасной деятельности по переводу священных текстов. Однако именно тогда, когда Тиндл находился под следствием, в 1535 г., был издан первый полный перевод Библии. Его выпустил Майлз Ковердейл, хорошо знакомый с арестованным Тиндлом. При сравнении текстов Тиндла и Ковердейла можно заметить множество совпадений. Это позволяет предположить, что в своей работе Ковердейл пользовался не только каноническими текстами, но и переводом Тиндла. Последнее отнюдь не принижает его заслуг перед английской культурой: он также был тонким стилистом, а его перевод выполнен ритмизированной прозой. По-видимому, именно последнее обстоятельство обусловило долгую жизнь переведенных им псалмов: в такой форме они были наиболее пригодны для исполнения во время богослужений. Впервые Псалтирь в переводе Ковердейла была включена в Книгу общей молитвы в 1549 г., в последний раз – в 1662 г.