Уже в XIV в. англо-норманнские лорды стали принимать ирландские имена, старались держаться независимо от английской короны. Мы помним, сколько волнений и беспокойств причинили ирландские бароны Генриху VII, однако и после того, как граф Килдэр был помилован и возведен в сан генерал-губернатора Ирландии, положение на острове ничуть не изменилось. Там по-прежнему царила баронская вольница, кельтские вожди вели междоусобные войны, ирландцы грабили англичан и наоборот. Даже королевский наместник позволял себе решать личные проблемы именем короля, расправляясь с неугодными людьми.
Джеральд Фитцджеральд, граф Килдэр, сын и преемник правителя Ирландии, назначенного Генрихом VII, не раз вызывал недовольство Генриха VIII. Ему дважды приказывали явиться в Лондон и дважды отправляли в Тауэр по обвинению в государственной измене (в 1526–1529 и 1533–1534 годах). Первый раз король помиловал ирландца, второй раз графу был вынесен смертный приговор.
Постигшая генерал-губернатора участь вызвала негодование у всех представителей клана Фитцджеральдов. Сын пострадавшего, Томас Фитцджеральд, унаследовавший титул отца, поднял в Ирландии восстание против власти английской короны. Восстание под руководством Фитцджеральдов (1534–1535) было подавлено новым генерал-губернатором Ирландии Скеффингтоном, который привез из Англии пушки, превратившие в руины стены замков, где укрывались мятежники. Томас Фитцджеральд был взят в плен и осужден на смертную казнь. Восстание было подавлено с крайней жестокостью. Достаточно сказать, что была истреблена вся мужская половина рода Фитцджеральдов, кроме двух малолетних мальчиков.
После восстания Фитцджеральдов был взят курс на англизацию Ирландии. Местным жителям вменялось в обязанность говорить по-английски, носить английское платье. Английские обычаи насаждались огнем и мечом. Не миновала Ирландию и церковная реформация, в процессе которой были уничтожены ирландские монастыри, практически единственные культурно-образовательные центры на острове.
Писатели тюдоровской эпохи сравнивали очертания Ирландии с яйцом, что свидетельствует о слабой изученности острова и весьма поверхностных представлениях даже о его береговой линии. В те далекие годы Ирландия была не только Изумрудным островом, но и настоящим комариным царством: ее болота и озера были намного обширнее, чем сейчас, леса, ныне почти вырубленные, казались поистине бескрайними; в них водились волки и находили прибежище разбойники.
Ирландия делилась на пять провинций – Ольстер, Коннахт, Манстер, Ленстер и Мит, позднее слившийся с Ленстером. По мнению английских путешественников XVI – начала XVII веков, жители Ирландии не слишком заботились о приумножении достопримечательностей острова. Норманнские замки были могучими и надежными фортификационными сооружениями, но об их красоте и удобстве никто и не помышлял. Многие постройки в результате войн лежали в руинах. Частые войны наносили ущерб и крестьянским селениям: гибли люди, земля плохо обрабатывалась. Английский писатель Барнаби Рич в книге «Новое описание Ирландии» рассказывал о местных крестьянах, которые привыкли крепить плуг… к лошадиному хвосту. Когда прочный конский волос перетирался, пахота, естественно, прекращалась. Еще менее, чем земледелие, было развито скотоводство, хотя именно крупный рогатый скот являлся основой ирландского хозяйства.
В Ирландии было всего сорок три обнесенных стенами города, дороги оставались непроезжими большую часть года (здесь в свое время не потрудились римские строители), совершенно отсутствовали мосты через реки, так что при переправах приходилось пересекать их вброд. Лучше всего была налажена жизнь в городах Лимерике, Корке, Голуэе и Дублине. Там было много двухэтажных каменных домов, крыши которых покрывала черепица. Горожане говорили и по-английски, и по-ирландски, но везде, кроме Дублина, вопреки королевскому указу, предпочитали объясняться на родном языке.
Население тогдашней Ирландии можно было бы условно разделить на три основные группы: коренные ирландцы, англо-ирландцы, многие из которых были потомками англо-норманнов, и, наконец, «новые англичане» – недавно прибывшие в Ирландию авантюристы, чиновники, колонисты и т. п., вызывавшие большие опасения у англо-ирландцев, считавших, что «новые» прибыли с целью отнять привилегии у «старых». Впрочем, дело обстояло именно так. «Новые», в свою очередь, ненавидели «старых ирландцев», не без оснований полагая, что те создают серьезные трудности в управлении страной.
Английский поэт Эдмунд Спенсер, долгое время живший в Ирландии и принадлежавший к «новым ирландцам», писал, что «старые» нуждаются в более серьезной перековке, чем коренное население, и ведут себя более враждебно к англичанам, чем местные кельты.
Серьезную проблему представляло собой насаждение английских обычаев среди коренного населения. В тюдоровские времена бытовала поговорка, что скорее десять англичан станут ирландцами, чем один ирландский кельт – англичанином. Самобытность кельтского населения привлекала английских путешественников, и они оставили любопытные описания тогдашних коренных ирландцев. История как бы повторялась: в свое время римляне увековечили нравы британских кельтов, теперь англичане запечатлевали быт кельтов ирландских.
В подавляющем большинстве те избегали англичан и построенных ими городов: им было привольнее там, где не было военных гарнизонов и чужеземных колонистов. Все авторы отмечают, что коренные жители имели приятную внешность и отличались хорошим сложением. При этом, с точки зрения англичан, ирландцы были ленивы и весьма спесивы. Те, кто мог вывести свое происхождение от главы-основателя клана, попросту гнушались повседневной работы, считая ее ниже собственного достоинства. Ирландские воины были печально известны буйным нравом и праздным образом жизни.
Среди положительных черт ирландских кельтов английские авторы называют отвагу, великодушие, гостеприимство, умение терпеливо переносить тяготы. На англичан производила впечатление простота мышления и доверчивость коренного населения страны. В религиозных верованиях ирландских кельтов христианство странным образом сочеталось с язычеством: например, при виде луны они падали на колени и читали «Отче наш», дабы уберечь себя от ее мистической власти.
Быт ирландских кельтов был предельно простым. Питались они преимущественно молочно-растительной пищей – молоком, сыром, овсяными лепешками. Любимыми национальными напитками были эль и виски. В торжественных случаях подавались блюда из мяса. Один из очевидцев рассказал о том, как проходил кельтский пир: участники празднества усаживались на солому, поглощали мясо и виски и в почтительном молчании внимали декламации барда и игре арфиста.
В одежде ирландских кельтов англичанам особенно бросались в глаза два элемента: просторные, доходящие до земли рукава и широкие теплые накидки, которые в случае необходимости могли служить и подстилкой, и одеялом. В ходу у кельтов была и весьма оригинальная прическа: волосы собирались в пучок, но не на затылке, а надо лбом, и спадали на лицо. Особо красивым считался золотистый, завитый и длинный пучок. Казалось бы, мало приятного в том, что волосы постоянно лезут в глаза, рот и нос. Однако определенный смысл в такой прическе был: она скрывала лицо, следовательно, с ней было легче заниматься воровским промыслом; у ирландских кельтов, как и у их шотландских сородичей, воровство считалось бесспорной добродетелью. Видимо, этим же объясняется и странный покрой национальной одежды – в ее складках можно было спрятать украденное. Однако самым почетным мужским занятием считалась война. У кельтов была конница, вооруженная копьями, пехота, рубившаяся тяжелыми боевыми топорами и мечами или же стрелявшая из луков.
У ирландцев была иная культурная история, чем у англичан, и они не желали упразднения своих национальных традиций. В царствование Генриха VIII возникла серьезнейшая идеологическая распря, не утратившая остроты и в наше время: если Англия начала продвижение по пути реформации, то ирландцы сплошь, за редчайшим исключением, были католиками. Этническая рознь, таким образом, усилилась религиозными разногласиями.
Интенсивная англизация Ирландии проходила в 1536–1539 годах, когда генерал-губернатором острова был лорд Леонард Грей, а в 1541 г. парламент в Дублине признал Генриха VIII королем Ирландии. До этого времени английские монархи именовались лишь «повелителями» этой страны.
Войны с Шотландией и Францией (1542–1546)
Шотландия продолжала беспокоить Генриха VIII, подобно тому, как она служила источником головной боли для его предшественников. В истории Шотландии не было войны Роз, знать вела себя в своих вотчинах, как мелкие корольки, и племянник Генриха VIII шотландский король Яков (Джеймс) V предпринимал отчаянные попытки обуз дать непокорных феодалов при поддержке церкви. Церковь была готова помочь короне, однако не забывала при этом и собственные интересы. Якова принудили пойти на разрыв с Англией, поскольку его царственный дядя разорвал отношения с папой римским.
Этот шотландский демарш привел к войне 1532–1534 годов, вялотекущему пограничному конфликту, но и после ее окончания Яков представлял собой угрозу спокойствию Англии. В 1542 г. война вспыхнула с новой силой. Герцог Норфолк со своим войском пересек реку Твид и опустошил приграничные шотландские графства. Шотландцы ответили вторжением в Камберленд, графство на северо-западе Англии, известное благодаря своему живописному ландшафту как Озерный край.
Яков, не доверявший шотландским аристократам, поставил во главе армии своего фаворита Оливера Синклера, оказавшегося бездарным полководцем. Сразу же после перехода границы шотландцы были атакованы английской кавалерией, порядком потрепавшей их ряды, а в сумерках нападение повторилось. Маленький отряд англичан, действовавший внезапно и быстро, обратил в бегство солидную армию: не доверяя своему полководцу, солдаты Якова предпочли позор смерти.
Горечь поражения была так велика, что свела короля в могилу. Он уже лежал на смертном одре, когда у него родилась дочь, которую назвали Марией (1542–1587). У любвеобильного Якова V было несколько внебрачных детей, в том числе сыновей, он был дважды женат, но наследницей престола оказалась именно эта крохотная девочка. Согласно преданию, умирающий думал о том, что женщина-наследница династии Брюсов принесла шотландскую корону Стюартам, а теперь настало время, когда суждено угаснуть и династии Стюартов, последней представительницей которой оказывалась Мария.