3.1. Причины неприятия евреями идеи «воплощения Бога в Иисусе»
Выше мы говорили о том, почему евреи не могут согласиться с христианской концепцией Иисуса как Мессии. Однако при всех различиях взглядов, не эта проблема является центральной. Главной проблемой, наиболее радикально разделяющей иудаизм и христианство и делающей для евреев совершенно неприемлемым христианский подход, является христианская концепция Иисуса как воплощения Бога и поклонение Иисусу как Богу в образе человека.
Ниже мы рассмотрим сначала сущностные, а затем и теологические аспекты этой проблемы.
Иудаизму свойственно представление о величии человека — самого совершенного из творений Всевышнего, создавшего человека по Своему образу и подобию. Человек неизмеримо выше остальных творений вселенной, ибо только он наделен Божественной душой, внутри которой сияет Божественная искра, непосредственно связанная с Творцом. Тора называет человека (всякого человека!) «сыном Божьим», подчеркивая этим его особую близость к Создателю. Человек должен стараться увеличить эту близость, подражая Всевышнему в своих делах («Будь милосерден, ибо Он милосерден; будь свят, ибо Он свят…»). Более того, на человека возложена обязанность быть как бы сотворцом мироздания. Согласно учению иудаизма, Всевышний создал мир незавершенным — именно для того чтобы человек мог, выполняя свое Божественное предназначение, исправить этот мир и завершить Творение, заслужив Спасение как награду за этот труд.
И при всем этом неизмеримая пропасть лежит между Творцом и творением, между Богом и человеком. Нам дано в какой‑то степени постигать лишь связь Всевышнего с миром, Божественное воздействие и руководство мирозданием (т. е. проявления Бога в мире), но никак не Его Самого. Нам не дано описать Самого Бога в словах — потому что любой язык приспособлен к явлениям и категориям этого мира и не может ухватить Его абсолютности и трансцендентности. Именно в этом состоит еврейская концепция «незримого Бога» — мы должны сосредоточиться на постижении путей Бога, на постижении того, что Бог от нас хочет, а вовсе не на постижении «Самого Бога», — ибо у нас нет даже слов, чтобы описывать или обсуждать Бога Самого.
Поэтому любая попытка представить Бога в каком бы то ни было образе, воплотить Его в каком бы то ни было существе является, с точки зрения иудаизма, примитивизацией Божественности и граничит с идолопоклонством.
Ощущение непреодолимой дистанции между Богом и человеком не должно приводить нас в отчаяние — напротив, оно позитивно и конструктивно. Сознание того, что Бог неизмеримо выше человека, является источником возвышенного трепета перед Богом. В то же время сознание того, что человек создан по образу и подобию Бога — а потому может и даже обязан установить через эту пропасть непосредственную и прямую связь со своим Творцом и небесным Отцом — сознание этого возвышает человека и является проявлением любви Бога к человеку. Если Бог желает, чтобы я предстоял перед Ним без всяких посредников, то это свидетельствует о моих возможностях, о моем собственном величии. А кто велик — с того много и спросится; и потому в этом прямом предстоянии перед Богом состоит источник моей ответственности перед Ним и созданным Им миром.
Для того чтобы мы осознали меру этой ответственности, Тора заповедует нам обращаться в наших молитвах и просьбах непосредственно к Творцу Вселенной — и только к Нему. Иудаизм запрещает обращаться с молитвой к ангелам или к святым; мы должны вести Диалог только с Богом, напрямую. Бог добр и велик Своей милостью — но не всепрощающ, ибо «всепрощение» развратило бы человека, не дало бы ему возможности духовно продвигаться — чем была бы разрушена сама цель создания Мира. Бог наделил человека огромными возможностями, и потому требует от него реализации этого потенциала, а за пренебрежение им — карает. Человек, предстоящий перед Создателем и Господином мироздания, должен знать, что Его невозможно ни задобрить, ни подкупить. Поэтому, обращаясь к Нему с молитвой и просьбой, нужно сначала ответить самому себе на вопросы: используешь ли ты сам достаточно ответственно тот потенциал, который Он тебе предоставил; реализуешь ли ты сам свою ответственность по отношению к Богу и к миру. Такова психологическая основа еврейского монотеизма, не терпящего посредников и «сопутствующих образов».
Поклонение Иисусу как Богу имеет иную психологическую природу. Для того, кто обращается в молитве к Богу в человеческом образе, Он предстает более человечным, более доступным и снисходительным к человеческой слабости и ограниченности. В сознании христианина, Иисус — это заступник за человека перед Богом — Творцом, покровитель нашего несовершенного мира. Так смягчается экзистенциальное напряжение контакта между Творцом и творением, снижается сознание неизмеримой личной ответственности.
Еще более проблематична ситуация, когда некоторые христиане обращаются с молитвами к ангелам или святым, «заступникам» и т. д. Такое обращение к посредникам между человеком и Творцом, вместо прямого обращения к Создателю, создает психологическую атмосферу, близкую к идолопоклонству. Посредник более снисходителен к человеку, его легче «задобрить», чтобы уже он — а не я сам — обращался ко Всевышнему с просьбами за меня, ибо его молитвы «будут более действенны». Такое мироощущение — разрушительно для этики.
Иудаизм — это подход к миру, базирующийся на ответственности человека перед Богом за самого себя и за все Творение. Поэтому концепция Иисуса как человеческого воплощения Бога, доходящая иногда до представления о посредничестве Иисуса между миром и Богом — экзистенциально и психологически неприемлема для еврея, который обращается непосредственно к Богу и ведет с Ним личный диалог.
3.2. Различие требований к форме монотеизма, предъявляемых к евреям и к народам мира
Тора — Божественное Откровение — обращена не только к евреям, но ко всему человечеству. Тора не призывает неевреев становиться евреями, но она считает, что на всех людей распространяются базовые религиозно — этические обязанности «Семь заповедей сыновей Ноевых». Эти базовые принципы включают требования справедливости судебной системы, запрещают убийство, воровство, прелюбодеяние, а также богохульство и идолопоклонство. Согласно представлениям иудаизма, не только те, кто принадлежат к иудаизму, но также и все неевреи, соблюдающие эти законы, удостаиваются удела в Мире Грядущем.
Таким образом, Тора налагает строжайший запрет на идолопоклонство, считая его одним из самых тяжких грехов — как для евреев, так и для неевреев. Однако уровень требований Торы к тем и к другим в этом вопросе неодинаков. От евреев — народа, которому Бог Сам открылся, кому Он передал Тору, Свое послание миру, — требуется строгий монотеизм. Еврей в своих отношениях со Всевышним должен искать прямую, личную связь с Творцом Мира, без каких‑либо заслоняющих или замещающих Его посредников. Но требования Торы к неевреям в этом вопросе гораздо мягче. Конечно, каждый человек, будучи сотворенным по образу и подобию Творца, в состоянии установить с Ним прямую и непосредственную связь — именно таковы правильные отношения с Богом для всех людей. Однако Тора считает невозможным требовать такой формы монотеизма для всех и поэтому запрещает народам мира лишь прямое поклонение идолам. Соответственно, такой вид религии, в которой люди поклоняются Всевышнему с помощью образов, воплощающих Бога (этот вид религии называется «шитуф» буквально — «компаньонство», «сопутствие»), рассматривается в иудаизме как допустимый для народов мира вид монотеизма.
Христианство, основанное на догмате о Троице, в которой Бог — Творец соединен в единое целое с человеческим воплощением, зримым образом Иисуса, относится именно к этому типу религий. Соответственно, христиане — неевреи являются монотеистами. Но к евреям, народу Откровения, предъявляются более жесткие требования. Для них поклонение каким бы то ни было «образам Бога» или чему‑либо, «присоединенному к Богу» (т. е. «шитуф»), уже считается нарушением монотеизма. Поэтому с точки зрения иудаизма, в то время, как христиане — неевреи являются монотеистами, евреи — христиане приравниваются к идолопоклонникам.
3.3. Позитивные аспекты концепции «Богочеловека», ее представления в иудаизме и в христианстве
У этой темы есть еще один важный аспект — сама идея «Богочеловека».
Понятие «Богочеловека» подразумевает парадоксальную и мистическую связь и единство Божественного и человеческого. Конечно, Бог на небе, а человек на земле; Бог — это Творец мира, а человек — это только одно из сотворенных в этом мире; Бог велик, трансцендентен, непредставим, абсолютен; между Богом и человеком — гигантская пропасть. Но совершенно парадоксальным образом вся эта пропасть преодолевается — тем, что над нею перекинут мост единства, превосходящий всю логику мироздания, все рациональные соображения, по которым человек должен быть от Бога бесконечно далек. И этот мост единства, который для христиан персонифицируется в образе Иисуса и в термине «Богочеловек» — является, безусловно, одной из важнейших (и глубоко гуманистических) основ христианства, акцентирующей Божественность человека и стоящей в центре христианского мироощущения.
Однако совершенно неправильно было бы думать, что эта концепция появилась именно в христианстве. Понятие, которое потом стало в христианстве называться «Богочеловек», т. е. понятие глубинной неразрывной связи Божественного и человеческого — является, конечно, понятием сугубо еврейским. Тора начинает свой рассказ о сотворении человека (Быт, 1:26) с того, что сказал Бог: «Сделаем человека по образу Нашему и по подобию Нашему», — и дальше: «И сотворил Бог человека по образу Своему и по подобию Своему, по образу Бога сотворил его, мужчиной и женщиной сотворил их». И это сотворение человека по образу и подобию Бога — концепция, которая с логически — рациональной точки зрения была бы абсолютно невозможна и непонятна, этот мост через бесконечную пропасть — укоренено в самых основах иудаизма, является изначально еврейским.
На том, что «человек создан по образу и подобию Бога», основано все понимание человека в иудаизме. Из этого вытекает как этика (когда человек должен стремиться в своих делах стать подобным Богу), так и еврейская мистика (когда самая главная страсть — это страсть к слиянию с Божественностью). Из этого вытекает глубокое чувство связи с Богом и любви Бога к человеку — идея того, что Бог заинтересован лично во мне, что Бог хочет лично моего духовного развития, моего спасения, моего приближения к Нему — потому что каждый из нас носит частицу Бога в самом себе.
Соответственно, идея о том, что каждый человек является «сыном Бога», не относится в иудаизме к кому‑то одному (как, например, в христианстве это относится, прежде всего, к Иисусу). Это сказано про каждого человека — потомка Адама, каждый человек по самой своей сути — сын Бога, и «Богочеловек». Однако, в отличие от других народов мира, иудаизм не нуждается в зримом символе этой «Богочеловечности», который столь важен для христианства.
Для христиан символом «Богочеловечности» является Иисус, который персонифицирует этот высший идеал человека. По сути дела, вектор всей христианской идеи направлен на то, чтобы каждый человек приблизился к Иисусу. Зримо персонифицируя цель развития человека, ее направленность и ее задачу, Иисус помогает христианам ощутить понятие «Богочеловек», сделать его более наглядно — живым. Но евреи — это такой народ, который способен воспринять подобные концепции сам, способен читать книгу и без иллюстраций. Т. е. от евреев Тора требует более высокой степени монотеизма, требует «не присоединять» к Богу какие‑либо образы — при том, что другие народы Тора к этому не призывает. И в этом смысле евреи не нуждаются в зримом символе, чтобы ощущать идею «Богочеловека», — слов Торы о том, что человек создан по образу и подобию Бога, для них достаточно. Для других же народов, если они в таких образах нуждаются, — это не является отходом от монотеизма. Таким образом, понятие «Богочеловека», на внешнем уровне разделяя иудаизм и христианство, на внутреннем уровне является их общим фундаментом.