Трестолт Камнекрушитель без устали рубил топором, а рядом падали один за другим его товарищи-гномы. Люди ударили им в спину и он очень сильно сомневался в том, что им удастся не то что выжить, даже выполнить приказ тана танов. Принц Маркварт останется жив, а значит ни один из них не попадет на Гору Воителей. Будь проклят тан танов! Трестолт в очередной раз взмахнул топором, перерубая древко алебарды. Стоявший слева гном рухнул, пронзенный длинным наконечником копья. Всего на несколько секунд он остался без прикрытия его щита, пожалев о том, что действие снадобий Видомина, делающего его кожу такой же прочной, как камень, закончилось. Арбалетный болт ударил в грудь тана — доспех его был поврежден и уже не мог спасти его от болта, пущенного почти в упор. Трестолт упал навзничь и последним, что он видел в жизни — сапоги воина, перешагнувшего через него, чтобы закрыть дыру в строю.
Гномы дрались до последнего, ни один не бросил оружия, сдаваясь на милость победителей, да мы и не предлагали пощады. Все знали — битва идет до последнего воина. Я буквально свалился с седла и если бы не помощь Эмри — граф, казалось, не ведал усталости, — наверное, так и остался бы сидеть до Второго Исхода.
— Идем, — сказал мне д'Абиссел. — Надо заглянуть в шатер его величества и принца Маркварта, туда будет стекаться вся информация.
— Для чего мне это? — устало спросил я. — Да, я рыцарь его величества и в бой пойду, на сей раз без нытья и глупых препирательств, однако полководцем становиться мне поздновато.
— Теперь все мы должны учиться этому делу, — вздохнул граф. — У тебя есть все задатки хорошего стратега, что бы ты ни говорил, и я намерен сделать его из тебя.
Осталось лишь, подражая графу, тяжело вздохнуть и последовать за ним. В шатре короля присутствовали почти все командиры, многие были ранены, правда ни один не снял доспехов, лишь для того, чтобы перевязать раны, да и то лишь детали.
— Мы потеряли больше половины наших воинов, — докладывал как раз в тот момент, когда мы вошли, граф де Витт. — Почти все Рыцари Креста погибли в первой атаке на хирды, уцелел лишь небольшой процент Мастером клинка и Защитников Веры. Шевалье де Пенмуа тяжело ранен и хирурги еще не могут точно сказать будет он жив или нет, а если и выживет, то не останется ли калекой на всю жизнь. Он сильно ранен в левую руку и обе ноги.
— Да пребудет с ним Господь, — вздохнул новый глава Изгоняющих Искушение, отец Дитер, — как со всеми теми, кто борется сейчас со смертью.
Он и сам стоял, опираясь на плечо клирика рангом пониже, из-под алого берета выглядывала перевязка со следами крови, а кожаный доспех был изрядно изрублен.
— Есть ли вести от аквинцев? — спросил принц, словно и не слышавший о потерях.
— Они в двух днях пути отсюда, — отрапортовал молодой рыцарь. — Герцог Арно де Клодийак ведет с собой две тысячи рыцарей с оруженосцами и «копьями», а также около пяти тысяч пехоты и стрелков. Отдельно упомянули о полутора тысячах аршеров королевской гвардии.
— Великолепные вести, — воскликнул король Людовик, видимо, услышавший эти вести впервые, как и все мы. — Мы останемся здесь, зализывать раны и ждать подкреплений аквинцев.
— Но есть и дурные вести, ваше величество, — вздохнул все тот же рыцарь, который, похоже, был кем-то вроде посредника между гонцами и королем Людовиком. — Герцог Рауль Фиарийский не признал принца Маркварта, назвав его самозванцем, — я заметил, что лицо наследника едва заметно дернулось при этих словах, — и полностью признал власть Юбера де Лейли. Фиары уже выдвинулись к билефелецким рубежам, где собирает войска сенешаль.
— Прискорбно, — вздохнул король Людовик, — но иного от своенравного герцога Рауля я, признаться, и не ожидал. Род герцогов фиарийских и де Лейли дружны с давних пор и родители Рауля и Юбера плечом к плечу сражались с Каролусом, когда тот огнем и мечом утверждал свою власть, строя империю. К тому же, фиары ненавидят нас, нейстрийцев, еще с весьма давних пор, наши народы всегда были смертельными врагами. Пожалуй, встань я под знамена сенешаля де Лейли — герцог не задумываясь наплевал бы на дружбу их родов ради давней ненависти народов.
— Итак, — подвел итог граф Эмри. — Два королевства против королевства и герцогства, мало чем королевству уступающего.
— Не стоит забывать и том, насколько сильно потрепала нас война с демонами и предательство гномов, — заметил граф де Витт. — Армия обескровлена, потери огромны, а против нас выступят два свежих войска, включая императорскую гвардию. Победить нам будет очень тяжело.
— Но у нас есть одно преимущество перед врагом, — заявил принц, — мы можем быть уверены в каждом из своих рыцарей, в отличие от Юбера де Лейли. Не всякий рыцарь, особенно гвардеец, не станет сражаться против меня — плоть от плоти императора.
— Быть может и так, — вздохнул король Людовик, — но мы можем лишь предполагать это. Пока же мы можем рассчитывать только на имеющиеся у нас силы.
На этом совещание закончилось, все разошлись по своим палаткам или обратились, наконец, к лекарям за квалифицированной помощью, а не простой перевязкой.
Глава 7.
Гретхен сидела в мягком кресле, вытянув длинные ноги, как обычно, закованные в позолоченные поножи и затянутые в штаны для верховой езды. Ей до смерти надоел скучный Аахен и Северный двор, где то и дело приходилось сталкиваться с напыщенными придворными, а также вести бесконечные разговоры с нудным Юбером де Лейли. Противный толстяк, мерзкая тварь, продавшая душу с потрохами. Он был глубоко отвратителен ведьме-оккультистке, особенно из-за того, что почитал себя неотразимым красавцем-мужчиной и добивался внимания и ответа на свои притязания со стороны Гретхен. Ведьма сделала аккуратный глоток вина, не идущего ни в какое сравнение с тем, что она мила в Эпинале, чтобы успокоиться и отвлечься от мыслей о сенешале. Ей куда больше нравился Темный Паладин Ганелон, одним своим появлением в столице империи бросивший вызов всем. Некогда предавший верного соратника Каролуса, графа Роланда, и угодивший за это в Долину Мук Ганелон теперь расхаживал по императорскому дворцу и Аахену вполне открыто, сколько бы Юбер не увещевал его спрятать лицо. Ганелон только смеялся и отпускал довольно оскорбительные комментарии. Сенешаль злился, но ничего поделать не мог — слишком боялся Темного Паладина.
Жаль, что нельзя познакомиться поближе с Ганелоном, он был мертв, а следовательно неспособен доставить женщине удовольствия. Надо будет подумать над заклинанием, способным решить эту проблему. Что-нибудь из высших арканов некромантии, к примеру. Это ведь наука не только о том как поднимать мертвых и управлять ими, она проникает в самую глубину человеческого тела, дарует возможность изменять его, ничего подобного и не сниться врачам или магам-лекарям. Но все это после, сейчас надо думать о грядущей войне с принцем Марквартом и их с Ганелоном роли в ней.
Прихода аквинцев ждали и готовились к нему. Когда лагерь вступали сотни и сотни рыцарей в парадных доспехах, а за ними тысячи пехотинцев, вооруженных длинными вужами, отдельно скакали на резвых вороных, как на подбор, коньках аршеры[24] в легких доспехах и со смертоносными луками за спиной. Слуги ставили палатки и шатры, где разместится вся эта немалая рать, а его предводитель — герцог Арно де Клодийак, ловко спрыгнул с седла перед встречавшими их королем Людовиком и принцем Марквартом и преклонил колено.
— Господа, — обратился он, — я привел вам в помощь войска и заверения моего сюзерена, короля Генриха, в полной поддержке ваших устремлений.
Следом за ним спешился Рыцарь Креста в белоснежной рясе с алым крестом поверх доспехов. Этот коленей не преклонил, лишь коротко кивнув в знак приветствия. К ним подошел также высокий клирик в алом. Вне сомнений это были предводители воинствующих клириков.
— Мое имя Арсен де Лонгийак, — представился Рыцарь Креста. — Имею честь возглавлять орден рыцарей Святого Креста королевства Аквиния.
— Я отец Феликс, — кивнул в знак приветствия баалоборец. — Со мною прибыл отряд Изгоняющих Искушение.
Значит, кроме мирских воителей к нам в помощь прибыли два отряда воинственных клириков. Значительное подспорье в предстоящем сражении.
… А вот прибытия следующей армии никто не ждал. Когда в лагерь примчался на взмыленной лошади один из разведчиков и сообщил, что приближается армия под флагом королевства Астурия, весь лагерь всполошился, все похватались за оружие, принялись готовиться к неизбежному — по мнению многих — сражению. Так что подходящих к лагерю астуров встретил ощетинившийся копьями, алебардами и вужами частокол, треск тетив луков и арбалетов и тихий перезвон доспехов.
Однако атаковать нас никто не собирался. Войско шагало под развернутыми знаменами, рыцари и латники были в парадных доспехах, не дававших ни малейшей защиты, зато очень красивых, следом за ним тянулись многочисленные обозы.
— Так то вы встречаете союзников, прибывших вам в помощь?! — насмешливо крикнул рыцарь в отливающих серебром доспехах, на которых был отчеканен герб — арфа и морские волны, знак древнеГештехго и славного рода да Соареш.
— Вы прибыли нам на помощь? — в голосе короля Людовика звучало недоверие.
— А что незаметно? — рассмеялся в ответ отпрыск рода да Соареш. — Мы в вас из арбалетов не целимся и пиками не тычем.
— Открыть ворота! — скомандовал принц Маркварт. — Негоже держать гостей и соратников за частоколом.
Небольшое королевство Астурия было не то чтобы врагом, скорее соперником империи. Каролус не раз предлагал королю Эстебану принести вассальную присягу и войти в империю, тот неизменно отказывался. Каким-то образом это маленькое государство умудрялось, лавируя между такими гигантами, как Новая Энеанская империя и Кордовский эмират, держаться на мировой арене.
Устанавливали новые палатки и шатры, а к королю и принцу подошли два рыцаря и клирик. Первым был, конечно же, дон да Соареш, не приклонивший колен перед помазанниками Господними, однако вполне почтительно поклонившийся им.