— Надо бить именно туда, — сообщил мне Эмри, и не подумавший спуститься с седла и помочь мне встать. — Многие намерено целят в грудь, но так можно только выбить противника из седла, убить наверняка, так чтобы потом не встал, достаточно сложно.
Я поднялся на ноги, подобрал копье и забрался в седло. Тренировка только начиналась.
— Теперь потренируйся на мне.
Мы вновь разъехались и рванулись навстречу друг другу. Я честно попытался выполнить трюк Эмри, однако конь заупрямился, не желая подниматься на дыбы и едва не выкинул меня из седла. Граф промчался мимо, отсалютовав мне копьем.
— Неплохо, Зигфрид, — усмехнулся он, останавливая скакуна. — Многие впервые попробовав выполнить этот прием оказываются на земле. Самое сложное в нем то, что выполнить его можно лишь на полном скаку. Как только окажешься на расстоянии удара, вернее чуть раньше, дергай поводья, как когда поднимаешь коня на дыбы, и одновременно — в сторону, чтобы развернуть. Ну а после подаешься вперед, опуская наконечник.
Я кивнул ему, снова дав коню шенкеля. Во второй раз я сумел поднять жеребца на дыбы, однако ударить не смог. Разворачиваться конь не пожелал, попросту врезавшись передними копытами в мерзлую землю, а я подпрыгнул в седле, пребольно ударившись об него задом. Потом был третий раз, четвертый, пятый… Наконец, я смог выполнить прием полностью и Эмри вылетел-таки из седла. Я едва удержался от того, чтобы не зааплодировать самому себе.
Граф поднялся с земли, поправил сбившийся на сторону шлем, усмехнулся, запрыгивая в седло.
— Отлично натренировал тебя граф Роланд. Давай еще раз, для усвоения навыка.
Усвоения, как же. Когда я во второй раз вздернул коня на дыбы и развернул для атаки, Эмри остановил своего, упер «пятку» копья в заднюю луку седла, нацелив навершие мне в грудь. Закрыться щитом я успел, вот только мало это мне помогло. Я остался в седле, но от этого не легче. Казалось, в грудь мне врезался кузнечный молот, сокрушая ребра, немилосердно плюща внутренности — и это было всего лишь мешок с песком! Даже подумать страшно, что бывает когда на его месте полноценный стальной наконечник.
Уставший жеребец с радостью перешел на шаг, а после, не понукаемый и вовсе встал, тяжело дыша. Я же был способен лишь, скрючившись в седле и прижав руку к груди, надсадно кашлять. Ко мне буквально подлетел Эмри, схватил за плечи.
— Зигфрид, Зигфрид! — кричал он. — Ты жив?! Зигфрид! Я тебя не зашиб, Зигфрид!
— Н… кх… — Я сплюнул под копыта коней. — Не…ет! Я… кх-кх… жи…вой… вро…де.
— Прости, Зигфрид, — пробормотал Эмри, — прости. Не подумал. Проклятье! Проклятье мне за мою глупость! Три тысячи демонов!
Он тряс меня за плечи, а я все никак не мог прокашляться и отплеваться. Но жив был и жить буду хотя бы до завтра.
…Мы ехали боевым порядком, готовясь к сражению, в которое нам предстоит вступить прямо с марша. Тело болело, однако тренировкам Эмри я был благодарен и чувство это усилилось после того, как я увидел войско Юбера де Лейли. Парадоксально, но обе армии шли в бой под императорскими штандартами, только рядом с их полотнищами вились разные знамена, раньше не раз реявшие по одну линию фронта. Над нами — трепетали нейстрийский, аквинский и астурийский флаги, вкупе с вымпелами наиболее благородных происхождением сеньоров, вроде герцогов де Клодийак и да Соареш. Напротив, билефелецкое и фиарийское знамена, но выше их — флаг сенешаля герцога Юбера де Лейли, и не с родовым, а личным гербом — дело, большому счету, невиданное. Многие рыцари да и простые солдаты укоризненно качали головами, интересно как на это отреагировали во вражеском войске?
— Юбер старается изо всех сил для того, чтобы потерпеть поражение, — усмехнулась Гретхен, кивая на знамена. — Он еще более глуп и горд, чем я думала.
— Да уж, — покачал головой Ганелон. — Я опасаюсь, что нам придется бежать гораздо быстрее. По нам вполне могут ударить свои же рыцари. Твои джагассары могут нам пригодиться.
Темный Паладин оглядел приготовившуюся к сражению армию. Юбер предоставил командование ею своим опытным воинам. Ганелон не стал претендовать на руководство, понимая, что слушаться его будут скрипя зубами и готовя кинжал для удара в спину. Что перед таковым благородные сэры не остановятся, не смотря на свое благородство, воин Баала не сомневался. Ну да и ангел с ними всеми, ему теперь на передовую ехать не надо, а удирать с поля боя куда легче, находясь в тылу, да еще и под прикрытием демонов и джагассаров Гретхен Черной.
— Началось, — прошептала ведьма.
И вправду, из-за горизонта показалось войско принца Маркварта, идущее также под императорским штандартом, но у врагов он реял куда всех остальных флагов и знамен.
— До начала еще далеко, Гретхен, — покачал головой Ганелон, — но от этого не легче.
— Рысью! — разнеслось по войску. — Копья к бою!
Конница медленно начала набирать разбег для могучего удара в строй врага. Противник в ответ также двинулся нам навстречу, опуская копья. Это будет страшный удар, тут приходится надеяться лишь на крепость доспехов. Трюк, показанный Эмри, годится для индивидуальной схватки, в строю его не провернешь. Оставалось лишь пригнуться пониже, да закрыться таким в сущности небольшим и не очень-то прочным щитом. Будь моя воля, без хорошей павезы в драку бы не полез. Но, увы, правила устанавливаю не я.
Мне повезло. Мое копье угодило в шлем какого-то фиарийского, судя по цветам, рыцаря и даже не сломалось. Он откинулся назад, потешно взмахнув руками и рухнул под копыта коней, над дальнейшей его судьбой я решил не задумываться. Древко копья уцелело и я без сожаления всадил его наконечник в грудь следующего противника — тоже в цветах Фиарийского герцогства. Рыцарь покачнулся, выронив копье и схватившись за грудь, напомнив мне недавний инцидент на тренировке. Воспользовавшись его замешательством кто-то из наших рыцарей опустил ему на голову зловещего вида булаву, впечатав шлем фиара в плечи. Следующий враг ловко отвел мое копье щитом и нацелился мечом в смотровую щель моего шлема. Я дернул головой — сталь проскрежетала по стали, звук неприятно отдался в ушах. Мы были слишком близко, чтобы атаковать копьем, да и топор выхватывать поздно, поэтому я толкнул его всем телом, выводя из равновесия. Противник, на сей раз это оказался билефелец, покачнулся в седле, едва не упав, и я врезал ему защитным щитком, закрывавшим ладонь, ему в лицо, не защищенное ни забралом, ни маской-личиной, ни даже нащечниками с наносником. На новинку доспешного дела — горжет, брызнула кровь из разбитых носа и губ. Мы разъехались, битва развела, к счастью.
Круговерть боя носила меня, крутила и лупила, но не сломала и даже копья не вырвала. Благодаря этому, я и остался жив, ну и конечно, благодаря последней тренировке графа Эмри. Один из рыцарей взметнул коня на дыбы, развернул его и попытался обрушиться сверху, точно так же как и д'Абиссел прошлым вечером, я же подставил копье, уперев «пятку» заднюю луку седла. Этот прием был куда проще, но куда действенней. Растерявшийся враг не успел закрыться щитом — хотя это навряд ли бы помогло — и его, буквально, нанизало на мое копье. Не спасла ни добротна кольчуга, ни зерцало на груди — оно раскололось, граненый наконечник прошил рыцаря насквозь, выйдя из спины. Да уж, отличное у меня было копье, раз не сломалось даже в этом случае. Теперь я, конечно же, выпустил его древко и взялся за топор. Чисто рефлекторно, потому что сознание мое погрузилось в практически полный ступор.
Не знаю точно, сколько я так отмахивался, практически ничего не осознавая, не заметил даже нескольких ран. Когда же пришел в себя, оказалось, что я замер в самой гуще сражения, да еще и опустил топор. А в меня уже целил мечом громадных размеров рыцарь-фиар. Щит я умудрился где-то потерять — опять же не припомню где, — поэтому я попытался уклониться. Отличный оказался клинок, его конец распорол лицевую часть моего закрытого шлема, словно та была бумажной. Однако и доспех моего врага не сумел противостоять широкому лезвию топора гномьей работы. Я ударил его в живот — кольчуга разлетелась отдельными звеньями, а лезвие глубоко вошло в его внутренности. Фиар дернулся, постаравшись зажать распоротое брюхо и одновременно продолжить атаковать меня. Его не слишком ловкий удар я отвел без труда, раскроив череп противнику. Пришлось срочно избавляться от поврежденного шлема, мешавшего мне, иначе я рисковал прозевать атаку врага.
Беззащитная голова моя словно послужила неким маяком для всех врагов, они, казалось, старались врезать только по ней и никак иначе. Я крутился, отбиваясь изо всех сил, раздавая удары направо и налево, а также получая их буквально отовсюду. Раз за разом приходилось встряхивать головой, потому что в глаза текла кровь из рассеченного лба, и я постоянно смаргивал ее.
Ганелон внимательно оглядывал поле боя с высоты холма, где расположились союзники Юбера де Лейли, пока что не собиравшиеся вступать в сражение. Сошлись в лихой рукопашной схватке два конных строя — глупое и совершенно ненужное, в общем-то, занятие. Рыцари сейчас активно гробят друг друга, а пехота мнется в тылу, посылая надо головами благородных воинов редкие стрелы и болты. В основном старались аквинцы — прирожденные лучники, без труда выцеливавшие щели в доспехах непрестанно движущегося противника, крутящегося где-то среди своих и врагов.
— Проклятье! — вдруг хлопнул кулаком по ладони Темный Паладин, углядев какое-то изменение в разворачивающейся картине боя, совершенно непонятное ведьме, стоявшей тут же. — А принц умнее чем я думал!
— Что стряслось? — спросила Гретхен.
— Видишь вон тех конников, — объяснил ей Ганелон, — что заходят во фланг Юберу. Правую руку отдам — это аршеры, конные стрелки. Сейчас там начнется Долина мук.
Длинная стрела с петушиными перьями врезалась в горло ближайшего фиара. Горжет не спас, граненый наконечник вышел где-то в районе основания черепа, пробив заднюю стенку шлема. Еще двое рухнули с такими же стрелами — у одного в груди, у другого в смотровой щели. Я неожиданно оказался в полном одиночестве, тут и там падали смертоносные стрелы, пускаемые аквинскими аршерами, зашедшими во фланг вражьего войска.