Выглядел князь неважно. Одет он был элегантно, но его жёлтое лицо, воспалённые глаза и вся фигура говорили о большом истощении и нервном расстройстве.
Капитан, улыбаясь, сказал, что очень сожалеет, что он не доктор, а то наверняка предписал бы постельный режим не жене, а мужу. Я уверил князя, что И. непременно зайдёт, но вряд ли это может случиться сегодня, так как и вечером у него дела.
Посидев с нами около часа, князь попросил разрешения зайти завтра утром, чтобы узнать, в какое время И. мог бы навестить его жену.
Не успели мы обменяться впечатлениями, как снова раздался стук в дверь и две синьоры Гальдони с букетами роз вошли к нам. Обе сияли радостью. Последовало приглашение навестить их в прекрасном посольском особняке. Капитан сказал, что состоит при мне сиделкой, заменяя верзилу, потому что И. уверяет, будто мне ещё пару дней нужно полежать, но что потом он обещает доставить меня к ним.
От итальянок повеяло хорошим тоном, хорошим обществом. А прелестные, бездонные глаза молодой барышни будили в сердце лучшие чувства, проникая в самую его глубину очарованием женственности.
— Вот чего не хватает бедной милой Жанне, — сказал я. — Она лучше многих и многих; а только не умеет владеть собой, так же как и я. Именно потому, что я так плохо воспитан, что я почти постоянно чем-нибудь раздражён, я понимаю Жанну.
— Нет, друг. Ничего общего у вас с ней нет. Ты только неопытен и ещё не умеешь владеть ни своим темпераментом, ни своими мыслями. Но твои желания, идеи, мир высоких стремлений, в котором ты живёшь, — вводят тебя в круг тех счастливых единиц, кто достигает на земле уменья принести пользу собратьям. Рано или поздно ты найдёшь свой, индивидуальный, неповторимый и невозможный для другого путь и внесёшь в жизнь что-то новое, — я уверен, — большое и значительное. Что же касается Жанны, то дай-то Бог, чтобы её беспредельное личное страдание раскрепостило в ней хотя бы материнскую любовь и помогло бы ей стать матерью-помощницей и защитницей своих детей, а не тираном. Есть много случаев, где выстраданное матерью горе обращается в тиранию и деспотизм по отношению к детям! При этом женщина убеждена, что любовь её — высочайший подвиг.
Я смотрел во все глаза на капитана. Лицо его было прекрасно. На нём лежала печать той глубокой сосредоточенности, которую я видел только на лицах И., Флорентийца, Али.
Моё молчание заставило его повернуться.
— Что ты так смотришь на меня, мой мальчик, мой «брудершафт»? Что нового увидел ты во мне? — сказал он, мягко и нежно касаясь моего плеча.
— Я не только что-то новое увидел в вас, но и понял, что вам необходимо познакомиться с моим другом Флорентийцем. Это самый великий человек, которого я до сих пор видел. Даже И., которого вы выделяете среди прочих, не может быть с ним сравним. Хотя И., - я признаю всем сердцем, — для меня недосягаемый идеал высоты и доброты. Не зная моего друга Флорентийца, вы произнесли уже дважды те слова, которые я слышал от него. О, как бы я был счастлив привести вас к нему.
Незаметно для нас на балкон вошёл И.
— Ну, кажется, вы не скучаете в обществе друг друга. Но почему я не вижу здесь Жанны? Мы условились, что она подождёт тут, и я расскажу, где и как состоится её свиданье в связи со шляпным делом. Неужели такие элегантные кавалеры были не в состоянии рассеять тоску одной-единственной дамы? — спросил он, пожимая нам руки и улыбаясь.
— Нет, — ответил капитан. — Дама вынудила меня вспомнить о смирении. Даже цветы мои отвергла. А хитро обдуманное меню и вовсе не имело успеха. Думаю, что я-то и лишил даму аппетита и хорошего настроения. Если бы не ваше распоряжение не покидать Лёвушку, — я бы, пожалуй, сбежал с поля брани.
— Жанна очень огорчила меня, И. Я снова не сумел проявить такт и расстроил её, вместо того чтобы принести ей мир. Должно быть, только чёрным женщинам может улыбаться перспектива радостных и простых отношений с таким ротозеем, — иронически заметил я.
— Это ещё что за чёрные женщины? — вскричал капитан.
— Первая, очень памятная встреча Лёвушки с темнокожей женщиной в Б., - сказал И. — Он впервые увидел элегантную и образованную негритянку не на картинке, а в семье моего друга и был потрясён, — ответил ему И. — Ты что-то бледен, Лёвушка? Я очень хотел бы, чтобы ты осторожно сошёл с капитаном в сад подышать в тени. Как мне тебя ни жаль, но при разговоре моём с Жанной — до прихода купца — тебе надо присутствовать. Я бы и вас просил побыть с нами, капитан, так как предвижу, что Жанне будет очень тяжело перестраиваться для жизни одинокой работающей женщины. К сожалению, о её дяде пока ничего не узнал. Есть, правда, сведения, что он заболел и уехал к родственникам в провинцию. Но дальше никаких следов.
Капитан с радостью согласился посидеть со мною в саду. И. спросил, как мы смотрим на то, чтобы пропустить обед и поужинать поздно вечером. Мы согласились и, спускаясь в сад, встретили обоих турок. Молодого мы захватили с собой, а старший прошёл к И.
Ибрагим ходил ещё плохо, опирался на палку, но сильной боли в ноге и спине не испытывал. Он составил для нас целый план ознакомления с Константинополем. Я пришёл в восторг от названий ряда исторических мест, но подумал, что и половины этого, вероятно, осмотреть не успею.
Мне очень хотелось услышать о брате, узнать, как будет складываться паша судьба, но… не в первый раз за эти дни я проходил урок терпения и самообладания.
Приближался вечер, когда слуга от имени И. пришёл звать нас пить чай. Чай был сервирован с не меньшей тщательностью, чем завтрак, заказанный капитаном. В большой комнате И. стол сиял серебром и всевозможными восточными сластями.
Как только мы вошли, И. отправился за Жанной. Он не возвращался довольно долго, я начинал уже беспокоиться и раздражаться, когда, наконец, они вошли, продолжая начатый разговор, очевидно, не очень для Жанны радостный.
Она теперь была в скромном синем платье, выделявшем особенно резко её бледность. Кивнув мне и капитану, она поздоровалась с обоими турками и села на указанное ей место. Сам И. сел рядом, мы с капитаном напротив, турки по краям стола, а место по левую руку от Жанны было пусто.
Не успели мы усесться, как раздался лёгкий стук в дверь и в комнату вошёл высокий старик, совершенно седой, худой, красивый, с довольно резкими чертами лица.
И. встал навстречу, познакомил со всеми и указал на место рядом с Жанной. Он был представлен как Борис Фёдорович Строганов.
Приглядевшись к Строганову, я никак не назвал бы его русским. Типичное лицо турка с горбатым носом, большими чёрными глазами и бровями, бритое, скорее похожее на лицо актёра, чем купца.
Завязался общий разговор, в котором Жанна не принимала никакого участия. На её лице были заметны следы слез, которые она пыталась запудрить, веки покраснели. Всем сердцем я сострадал бедной женщине и печалился, что трудно передать энергию из одного сердца в другое. Все сидевшие за столом, я был уверен, собрались только для того лишь, чтобы помочь ей. И всё же общая воля не помогла ей совладать с собой.
Я так пристально впивался взглядом в лицо Строганова, что он, смеясь, сказал:
— Бьюсь об заклад, что вы, молодой человек, писатель. Все рассмеялись, а я с удивлением спросил:
— Почему вдруг вы сделали такой вывод?
— Да потому, что за мою долгую жизнь я много перевидал людей. И только у очень одарённых писателей мне приходилось видеть этакие глаза-шила, от которых на душе делается неспокойно. Не могу и не хочу сказать, что оказываемое вами внимание мне неприятно. Хочу только вас уверить, что я отнюдь не таинственная личность, и преступлений, ловко укрытых от правосудия, за мной не числится. А потому я не слишком интересен, — сказал он, улыбаясь и протягивая мне портсигар.
— Благодарю покорно, но я ещё не научился курить, — уклонился я. — Что же касается пристальности моего взгляда, то приношу вам извинения за свою невоспитанность. Я необычайно рассеян и с детства ношу кличку "Лёвушка-лови ворон". Надеюсь, вы меня простите и не отнесётесь ко мне слишком строго, — ответил я, огорчённый тем, что так нелепо обратил на себя внимание нового гостя.
Он привстал, слегка поклонился и вежливо ответил, что его замечание не носило характера вызова, а было неумелым комплиментом, и что теперь мы квиты.
И. спросил, давно ли он живёт в Константинополе.
— Очень давно. Я здесь родился, — сказал Строганов. — Мой отец был капитаном торгового судна и часто бывал в Константинополе. В одну из стоянок он познакомился с полурусской, полутурецкой семьёй и женился на одной из дочерей. Я очень похож на мать; отсюда это несовпадение между фамилией и внешностью. Все остальные члены моей семьи блондины плотного сложения. Я ведь и родился в том доме, где у меня сейчас свободен магазин. Вы для кого собираетесь снять помещение?
— Для вашей соседки, под шляпное дело, — ответил И.
Видя, что сосед повернулся к Жанне, И. сказал ему, что Жанна француженка и говорит только на своём языке.
Строганов перешёл на французский. Говорил он свободно, несколько с акцентом, но совершенно правильно.
У меня забилось сердце. Я так боялся, что нелюбезное поведение Жанны вынудит Строганова передумать. Но Строганов, точно ничего не замечая, очень деловито и любезно объяснил ей все удобства расположения улицы, магазина и квартиры. Это, по его словам, небольшой особняк; внизу магазин и передняя, а наверху квартира из двух комнат и кухни, выходящих во двор с хорошим садом.
Видя, что Жанна молчит, он предложил заехать завтра утром за нею и показать ей дом. Если понадобится ремонт, то сделать его недолго.
И. горячо поблагодарил Бориса Фёдоровича, объяснив ему, что Жанна — племянница того человека, о котором он наводил утром справки в его присутствии, и что ей предстоит остаться в Константинополе одной с двумя маленькими детьми, так как все мы едем дальше.
Строганов повернулся к Жанне, по лицу которой побежали слезы.
— Не горюйте, мадам, — сказал он ей. — В жизни всем приходится бороться, и почти все мы начинаем с очень малого, чтобы заработать себе кусок хлеба. На ваше счастье, вы встретили замечательных людей, которые о вас заботятся. Это редкостное везение. Быть может, вы чем-то заслужили особое расположение судьбы, поскольку и я буду рад помочь вам. Дело в том, что у меня есть 25-летняя дочь, потерявшая жениха и не пожелавшая более выйти замуж. Я очень хотел бы пристроить её к какому-нибудь делу. Если вы можете обучить её вашему мастерству, а потом взять в компаньонки, т