эфемерном будущем оно мертво для летящих сейчас мгновений, то есть именно для истинной Жизни. Вы, бедные мои братья и сестры, вы, считающие себя живыми, несущими великий подвиг любви, вы, унылые плакальщики и плакальщицы, – вы мертвецы.
Возле вас не только люди не могут сохранять жизнерадостного вида, не только дети не могут смеяться, не только травы и цветы вянут и сохнут, но даже сама Любовь покрывается темной пеленой вашей скорби. Разве вы посланы на Землю, чтобы думать только о себе? Разве, если жизнь дана вам – допустим даже и этот эгоизм – для мыслей только о себе, то значит ли это терзать себя и ранить всех видящих вас в таком виде плакальщиков? Жизнь послала вас на Землю, дав вам эмблемой Себя Радость. Вы же, утаив Ее дар, превратились в бесполезные урны печали. Вы стоите на месте, даже не видя, как бегут дни. Вы мрачно смотрите в землю, не задаваясь вопросом: «Зачем взошло сегодня солнце?» А оно взошло, чтобы сила Света в вас не угасла, чтобы вы подняли лица к небу не с мольбой «Помоги нам!», но с улыбкой: «Мы Твоей доброте гонцы». Перестаньте видеть добродетель в оплакивании неудач личной жизни. Отрите глаза, откройте уши – и вы сможете услышать тихий голос Радости, говорящей вам: «В себе несешь Бога. Он жив в тебе. Ищи понять, что ты всегда не один, что все в тебе. Но все открывает Свой лик только Радостному». Вы живете в этом углу, за этими зарослями, и даже не предполагаете, что вблизи вас стоит часовня Радости и там живут люди, понявшие бессмысленность слез. Ни одно ваше действие не приносит и не может принести вам облегчения, так как вы отравляетесь вечным раздражением слез. Ответственность за собственную жизнь тяжело падает на каждого человека. Каждый из вас должен рассматривать себя как самоубийцу, губящего свою жизнь медленным ядом – слезоотравлением. А как рассматривать вас с общественной точки зрения? Кто вы для общества? Для ваших детей? Для всех тех, кто встречается вам в делах дня? Разве вы не понимаете, как убийственно вы действуете на встречаемых вами здоровых людей? Вы думаете, что это не преступление – прервать веселую улыбку ближнего, не подумав о нем, о его радости и равновесии, ворваться в его окружение ураганом скорби и слез? Если разорвать мир счастливого, твердого характером и самообладанием человека своими слезами преступно, то что же сказать о слабых, колеблющихся, которых так легко сбросить с их шатких лестниц гармонии? Поймите, с этого момента и навсегда, что смысл каждой прожитой вами минуты состоит только в утверждении чьих-то лучших сил. Не там вы трудились, где вы, сжав зубы, готовы были ежеминутно послать крик негодования и протеста против тяжести вашего труда и неудач вашей жизни. Если вы даже не открыли рта и не произнесли своих жалоб, то сердце ваше, заполненное мутью непролитых слез, уже соткало вокруг вас непроходимую стену дисгармонии. Развязать веревки слез, которыми вы сами себя опутали, сжечь чехол уныния, в который вы себя засадили, можете только вы сами, но не те «святые», к которым вы взываете. Чтобы получить ответ от тех, кого зовешь, надо создать чистые пути в себе и вокруг себя, по которым могли бы пройти к вам их ответы. И прежде всего надо вылезти из чехлов слез и уныния, в которых вы сейчас сидите. Как это сделать? Путь для всех единиц Света только один: Радость. Вы можете найти и войти в этот путь Света только собственным трудом духовного обновления. Надо понять, что весь ваш день труда, который начинаете и кончаете слезами, не существует как кусок вашей вечной жизни. Это только бесполезная остановка невежественности, не понимающей, что каждое летящее мгновение жизни Земли – это мгновение Вечности. Но оно только тогда им бывает, когда прожито в полном сознании своей неразрывной связи с Вечным Движением. А эта связь может выражаться только как бодрость, доброта и примиренность со своими обстоятельствами.
Можно не доходить до величайших откровений духовного мира, хотя они доступны каждому и преград к ним нет. Но если не дойти до элементарного понимания, что Земля есть место труда и бодрости, энергии в доброте и мире к ближнему, войти в путь Света нельзя, хотя бы вы промолились и проплакали все свое воплощение в храмах, у ног всех святых Неба. Вы – унывающие – только и встретите мертвое небо потому, что мертвы вы, а не оно. Встрепенитесь, оглянитесь вокруг и взгляните на стоящих рядом с вами таких же скорбных и плачущих. Вы слышали стоны и крики женщины с ребенком, но вы были глухи и немы к ее скорби. Найдите в себе самую простую доброту и взвалите на свои плечи тяжесть ближнего, забыв о себе и своих стонах. И вы найдете то место, где живет Радость. Перестаньте плакать хоть на мгновение, и вы увидите, где живет Свет в человеке, что стоит рядом с вами. Перестаньте вслушиваться в неудачи своего личного пути, осушите свои слезы, и вы увидите всю Вселенную не в алмазах звезд, но в живых образах Радости… Завтра придет к вам Раданда, и, если найдет среди вас кого-либо, кто сможет забыть о себе и подумать о помощи своему соседу, он уведет их из этого места слез в цветущую Общину; там они смогут найти себе труд по своим вкусам и склонностям. Но надо понять, что жизнь дается для действия на Земле, для приложения всех своих сил доброты и радости к ее делам. Надо четко усвоить, что нет отъединения и разделенности от людей. Есть только Единая Жизнь, ритм которой стучит во всех сердцах. Каждое сердце стучит и звенит своей нотой, но нота эта попадает в общую гармонию только тогда, когда она выражает бодрость, доброту и радостность, то есть находит путь, чтобы влиться в ритм Жизни. Глядя на совершенные формы этой алой Божественной фигуры, осознайте, что Любовь пролила вам Свою помощь, спалив ваши эманации уныния, и учтите все отсюда вытекающие последствия. Таким же образом Любовь сжигает в катаклизмах непереносимые больше и вредные для процветания Земли и ее населения злые и позорные результаты человеческих действий… Будьте благословенны, дорогие мои братья и сестры. Стремитесь к освобожденности, так как только свободный от груза собственных страстей может услышать ритм Жизни и почувствовать себя единицей всей Вселенной. Первый признак радостности, которую узнаете в своем сердце, будет и первым признаком вашей начинающейся освобожденности.
И. сошел со ступеньки лестницы, нежно и ласково отвечал на вопросы и мольбы приникающих к нему людей и передавал каждого Раданде, говоря те или иные слова любви, сострадания и наставления. Затем он совершил еще один феномен, которого я до сих пор ни разу не видел. Он закрыл густым светом себя и меня, заставив шары своих чакр излучать один белый, похожий на дневной свет. Мы оба так плотно укрылись в непроницаемой для глаз пелене его света, что стали невидимы окружающим нас людям. Теперь они видели перед собой только одну фигуру Раданды, сгруппировались плотным кольцом вокруг него, а мы отошли от часовни и исчезли в зарослях вереска, где И. сейчас же принял свой обычный вид.
Он быстро шел впереди меня, и мне не нужно было спрашивать, чтобы понимать, как глубоко он сосредоточен. Пытаясь, по возможности, меньше беспокоить И. в его раздумье, я замедлил шаги и старался идти как можно бесшумнее, оберегая его священный для меня покой. Перед моими глазами все стояли скорбные фигуры только что виденных подавленных печалью людей. Мысли мои неслись вихрем от них к Браццано, Беньяжану, выходцам из тайной Общины, потерявшим и вновь обретшим Светлый путь, и остановились на чудесном лике матери Анны.
О, путь человеческой души! Путь безмерного разнообразия – от самых элементарных горестей до величайшей преступности и подъемов героической радости! Путь от великих шумных городов и столиц до маленьких сел и пустыни! Все один и тот же путь пробуждающегося и расширяющегося сознания. Путь, только тогда приводящий человека к творчеству, когда он обрел мир и самообладание. Путь, завершаемый светлыми фигурами тружеников, вроде шедшего передо мной И. и оставшегося позади Раданды, где уже нет грани между человеком и ангелом, но где живет только труд полной освобожденности. И всем, всем – только один этот путь вечного и неустанного совершенствования. Я молил Владыку-Главу склониться перед великим алтарем в его лаборатории, который он называл рабочим местом Бога, и произнести мольбу о покинутых нами плачущих, так противоестественно видевших великое достоинство в своих слезах…
– Ты мне не мешаешь, Левушка, – услышал я мелодичный голос И., показавшийся мне еще добрее и ласковее обычного. – Ты мне давно уже не мешаешь, друг, и потому можешь не отставать и не исчезать, если я тебе этого не предписываю, – улыбаясь, продолжал он. – Ты и не угадываешь, до чего скоро начнется твоя деятельность без меня и даже вдали от меня, Левушка. Вместе с тобой мы выедем отсюда в Общину Али. Там ты пробудешь очень недолго, и причина нашей разлуки и твоей будущей ускоренной самостоятельности и есть то письмо, что ты не знал, куда отнести, и что подписано: «Дженни». Письмо это переслал сюда сэр Ут-Уоми, которому оно непосредственно адресовано. Я не буду тебе сейчас ничего говорить о той, что его писала. История эта началась года три назад в Лондоне. В ней участвовали лорд Бенедикт и сэр Ут-Уоми, спасая нескольких людей от козней Браццано. Все подробности ты узнаешь от самого сэра Уоми, прямо к которому поедешь, мало задержавшись в Общине Али. У сэра Уоми ты найдешь себе верную помощницу и спутницу Хаву, так тебя испугавшую когда-то. Ты не имел еще возможности оценить величайшего героизма этого чистого сердца. Теперь в общем труде освобождения несчастной Дженни ты узнаешь, кто такая Хава и на что способна верность и преданность до конца освобожденного сердца. Сразу несколько задач ложатся на тебя. Ты вырвешь Дженни из ужасных рук Браццано. Ты поможешь Анне, посвятив ее в часть своих новых знаний, и призовешь их обеих в Общину Али. Не ты будешь провожать Дженни в тайную Общину, где ее придется укрыть. И бороться за нее будешь ты не один, тебе помогут сэр Уоми и Ананда, они же позаботятся о ее дальнейшей судьбе. Но ты, Хава и Анна будете ей защитой в пути до Общины Али. Не так бурно, как за Дженни, предстоит тебе бороться за Жанну, и тут у тебя тоже будет преданный помощник – князь. Борьба предстоит тебе длительная и нелегкая, сын мой. И за время твоего отсутствия в Общину Али приедут брат твой и Наль, Венецианец и многие его сотрудники. И не твой взгляд встретит первый взгляд брата-отца. Нет ли в сердце твоем, Левушка, малейшего намека на досаду, что кончается твоя счастливая жизнь подле меня? В полосе Света ты живешь сейчас, и предстоит тебе спуститься в тревожные эманации людей, обуреваемых страстями и преступными склонностями. Огорчен ли ты? Сжимается ли твое сердце от сожаления, что самые близкие и дорогие тебе люди, возвратившись, не найдут тебя там, где думали встретить тебя немедленно?