ГЛАВА ПЕРВАЯ
Знатный покупатель по привычке желает приобрести бесценный товар; продавец цветов не хочет расстаться с цветком, что растет на дальнем дворе
Есть такие стихи:
Неужели вот это — уезд Хэянсянь[200]?
Здесь ли ряд, где торгуют парчой?
За покупкой желанной приходит сюда,
Кто богат — молодой и седой.
Им купить предлагают прекрасный бутон,
А когда распростятся они,
Несравненный запах чудо-цветка
Остается на многие дни.
Все быстрее цены взлетают вверх,
Будто рой суматошных шмелей,
И спешат покупатели, как мотыльки,
Все настойчивей, все смелей.
Видишь, отпрыски ванов[201] известных здесь
Ходят, радостны, возбуждены,
И затрат не жалеют, — ведь могут они
Все купить.... кроме блеска весны!
Эти стихи сочинил лет двадцать назад один поэт по прозванию Литератор, Мир пробуждающий. Как-то раз отправился он к Тигровому холму[202] на цветочное торжище купить цветов. Здесь были цветы всех оттенков, и так они благоухали, что не хотелось уходить. Вдруг Литератор приметил старика. Перед ним лежала кисть для письма и камень для растирания туши, но, судя по всему, не на продажу. Старик просил каждого написать ему известное изречение или стих. И наш Литератор тут же начертал вышеприведенные строки.
Надобно сказать, что торжище само по себе место грубое, цветы же воплощают красоту и изысканность. Как же может сочетаться грубость с изяществом? И все же продавец цветов, как оказалось, хоть и гонится за лишней монетой, в то же время способен ощутить радость, когда любуется «чистой красотой», потому-то поэт в своем стихе и отдал ему должное.
И не только продавцы цветов заслуживают похвалы. Вы спросите, кто же еще? Извольте! Это продавцы книг и торговцы благовониями. Три профессии, упомянутые здесь, мы назвали бы «тремя изысканностями в мире грубости». К месту заметить, что эти три категории торговцев в прошлой своей жизни несомненно имели какое-то особое воплощение, и нынешним ремеслом стали заниматься не случайно, а потому что в свое время были тварями летающими или бегающими. Вам, разумеется, интересно узнать, какими именно. Так вот, владелец цветочной лавки был пчелой, собирающей мед. Торговец книгами — жуком древоточцем. Продавец благовоний — животным, источающим мускус.
Есть в нашем мире еще занятие, пожалуй самое изысканное, — торговля антикварными вещами. Почему же оно не упомянуто среди тех трех? Надобно сказать, что антиквариев в торговом мире порой называют «чистыми гостями»[203] и часто принимают за литераторов. Возможно, вы скажете, что это занятие выше трех упомянутых. Это будет не совсем верно. Дело в том, что в антикварной лавке вы можете встретить и древнюю книгу, и прекрасный цветок, а порой ощутить аромат сандала. Вот и получается, что в профессию антиквара как бы входят и те три, а потому совсем не обязательно выделять антиквариев в особую группу только потому, что в их лавках находятся творения высокой литературы, редкие цветы и удивительные благовония.
Раз уж мы завели об этом разговор, следует напомнить, что любое ремесло может быть и грубым, и изысканным, все зависит от того, в чьи руки оно попадет. Можно всю жизнь заниматься изысканным, прекрасным делом, но в силу собственной тупости не испытывать к нему ни малейшего интереса. К примеру, не ощущать аромат цветка, приходить в уныние от древних книг. Подобные люди оказываются лишними, ненужными для своей профессии. В прошлом своем рождении эти люди тоже были летающими и бегающими тварями, но, став людьми, изменили только свой внешний облик, сущность осталась прежней. Пчела, скажем, привыкла теребить цветок, не проявляя к нему ни малейшего интереса. Так поступают и люди-пчелы. Всю жизнь они суетятся, попусту хлопочут и волнуются. А жучки древоточцы? Разве способны они осмыслить содержание книги, которую грызут? Разумеется, нет! Они заползают в книгу, а после живут среди ее останков. Твари, источающие мускус, не чувствуют его запаха, мускусный мешочек на брюшке, который влечет к себе людей, для них ненужное бремя. Итак, «три изысканности в мире грубости» можно истолковать также как «три грубости в мире изысканности».
Ниже я расскажу вам о неких мужах, которые, претерпев все возможные перипетии, нашли вкус в своем занятии. Они даже придумали особую вывеску, дабы привлечь подвизающихся на литературном поприще. Заметим, кстати, что не все вывески надо показывать, особенно красивые вывески, не то накличешь беду. И сейчас весьма кстати предупредить владельцев лавок с нарядными вывесками: не забывайте об осторожности!
В годы Счастливого Успокоения — Цзяцзин — династии Мин в уезде Юаньцин области Шуньтянь, центр которой находился в Пекине, жили два молодых человека: Цзинь Чжунъюй и Лю Миньшу. Они вместе учились и были большими друзьями. Оба пытались постичь основы наук, но без должного рвения, поскольку влекло их к совершенно иным занятиям. Неудивительно, что экзаменов они не выдержали, бросили учебу и решили заняться торговым делом. В ту пору обоим было за двадцать. Надо вам знать, что молодые люди водили знакомство с неким юношей по имени Цюань Жусю, годами моложе их, уроженцем Янчжоу. Лицом он походил на Хэ Лана[204], а статью мог сравниться с самим Шэнь Юэ[205]. Словом, был он краше любой красавицы и очень скоро стал любимцем Цзиня и Лю, как в свое время Лун Ян. При этом Цзинь и Лю не ревновали его друг к другу, ибо превыше всего ставили дружбу с ним. Прежде они дружили вдвоем, говорили люди, теперь дружат втроем. Друзья были неразлучны и часто все вместе обсуждали свои дела.
— Нам не повезло на экзаменах, но учеными мы остались, а потому нам следует выбрать профессию, достойную образованного человека.
Они перебрали все триста шестьдесят ремесел[206], но ни одно не пришлось им по душе. Скрепя сердце остановились на четырех: торговля книгами, цветами, благовониями и всевозможными древностями. Вести дело решили сообща, сняли три лавки возле Западной реки и соединили в одну. В центральной части хозяйничал Цзинь Чжунъюй, он торговал книгами. Благовониями ведал Цюань Жусю, а цветами и древностями — Лю Миньшу. Позади торговых помещений стояло высокое здание с надписью над входом: «Башня Собрания изысканностей». Вряд ли следует говорить, что само сооружение и все убранство являли необыкновенную красоту и утонченность. Друзья приходили сюда ночью, когда в небе сияла луна, а землю овевал чистый ветер. Один пел, а двое других играли на свирели и лютне. Искусство их было так прекрасно, что могло любого привести в трепет. Попутно заметим, что не было ни одной редкой книги, которую друзья не прочли бы, ни одного благовония, которое они не возжигали бы. Они любовались редкими цветами и травами. Их окружали вещи глубокой древности — эпох Цинь и Хань[207], картины художников времен Тан и Сун[208], а то и более ранних. Попользовавшись какое-то время той или иной вещью, торговцы ее продавали, и чем дольше она лежала у них, тем больше денег они за нее выручали. Приобретая редкие вещи у трех «чистых гостей», люди не скупились на серебро.
Цзинь и Лю были женаты и жили обычно дома. Цюань, совсем еще юный, жениться не успел и часто ночевал в своей лавке. С ним нередко коротали время Цзинь и Лю, ссылаясь на то, что должны сторожить лавку. Итак, днем они торговали, а по ночам веселились или любовались цветами, растущими в дальней зале. Возможно, вам покажется удивительным, что на свете еще встречаются счастливые люди, которые днем зарабатывают деньги, а едва зажгутся звезды, предаются радостям небожителей. Само собой, многие молодые люди, уроженцы столицы, питали к ним зависть. Зависть к удивительным радостям, которым они предавались.
Молодые люди совсем не походили на остальных торговцев. И хотя не забывали о барышах, во всех делах своих старались проявлять утонченность. При купле и продаже товара они строго блюли три условия. Вы спросите, какие? А вот какие. Они никогда не покупали низкопробный и поддельный товар, а также товар неизвестного происхождения, объясняя это следующим образом:
— В нашей торговле мы имеем дело с вещами изысканными и, если станем скупать товар низкопробный, поддельный, испортим свою репутацию и покупатели больше не станут ходить к нам в лавку. Если же неизвестно происхождение товара, значит, он скорее всего краденый, не важно, разбойник его украл или слуга. Такой товар может быть также получен в качестве взятки или при какой-либо бесчестной сделке. Выгода от него мизерная, а беда может случиться большая. Не исключена и судебная тяжба. В этом случае не оберешься стыда, не говоря уже об убытках. Станет ли благородный человек с тонкой душой, «чистый муж», накидывать себе петлю на шею?
Словом, наши друзья никогда не покупали такой товар, видя в нем источник бед и позора.
А чего они не продавали? Не продавали товар чересчур дешевый и чересчур дорогой, и еще тот, в котором покупатель сомневался. Вам, конечно, известно, какими словами называет обычно торговец покупателя: «Товар настоящий, цена твердая». Как правило, слова эти — просто слова, не больше. Зато у наших молодых торговцев они обрели истинный смысл. Называя цену товара, они из десяти ее частей набавляли всего одну или две. Если же кто-то пытался переплатить им как добрым знакомым, торговцы отказывались — выше всего они ценили честность. Находились среди покупателей и такие, которые плохо разбирались в товарах, не знали, поддельный он или подлинный, и готовы были заплатить больше, чем следует. В этом случае торговцы не соглашались продать товар.
— К чему зря платить деньги за вещь, в которой вы ничего не смыслите? Поищите где-нибудь в другом месте.
Своим принципам друзья никогда не изменяли. Поначалу торговля у них шла неважно. Но скоро от покупателей не стало отбоя. Их лавку посещали решительно все: и простолюдины, и шэньши, и чиновная знать. Порой дворцовые девы — особы, близкие к государю, — желая приобрести редкое благовоние или диковинный цветок, отправляли в лавку евнуха-тайцзяня. Такие знатные покупатели прибавляли славу нашим друзьям-торговцам. Когда приходил шэньши или какой-то чиновник, хозяева первым делом вели его в башню, поили чаем, а уж потом приносили товар, дабы покупатель мог по достоинству его оценить. Благородный облик хозяев лавки, их ученость, а также изящество убранства заставляли именитых покупателей забыть о титулах и рангах. С одними торговцы вели задушевную беседу, сидя друг против друга, с другими стоя — таких, пожалуй, было больше. Цюань хотя и вышел из семьи простолюдина, однако же с именитыми гостями держался как равный, сидя за столом, будто чиновный муж. Вам это удивительно? Сейчас объясню! Как некогда Лун Ян, молодой Цюань своей юностью и красотой привлекал к себе именитых гостей. Они знали, что хозяева лавки не закосневшие в науках книгочии, и держались свободно. Обняв по-дружески юношу, они наслаждались изысканной беседой с ним. Можно ли было допустить, чтобы этот прекрасный отрок стоял где-то в сторонке, не проявляя к гостям интереса?
В пору, о которой идет речь, жил некий Янь Шифань — сын первого министра Янь Суна[209], по прозванию Дунлоу — Восточная Башня. Этот всесильный вельможа занимал пост тайши — придворного академика. Как-то раз в палатах дворца он завел разговор с чиновниками о книгах, картинах и антикварных вещах. Чиновники услужливо сообщили вельможе о Башне Собрания изысканностей, где можно найти вещи поистине утонченные, заметив, что сами торговцы люди ученые и возвышенные. Кто-то присовокупил:
— Самый приятный их них — юный Цюань, отрок редкостной красоты. Кожа белее самого чистого льда и блестящая, будто нефрит. Когда он рядом, забываешь о прекрасных цветах, о древних книгах и прочих редкостях.
— Неужели в Лотосовых переулках[210] перевелись прекрасные Лун Яны и их надобно искать за прилавком? — воскликнул Янь. — Не верится, что у городских колодцев[211] могут появиться столь редкие драгоценности!
— Словами этого не объяснишь, — ответили чиновники. — Если у вас есть желание, ваше превосходительство, мы можем вас туда проводить!
— Почему бы и нет! После аудиенции у государя сразу же и отправимся!
Согласие знатного вельможи вполне устраивало чиновников, желающих угодить сановнику и извлечь из этого выгоду. Если покупателем оказался высокопоставленный чиновник, способный затмить несколько десятков других, дела в лавке несомненно пойдут в гору, пусть даже придется уступить в цене. Чиновники все это хорошо знали и отправили своих слуг в лавку, велев им сказать так:
— Вашу лавку собирается посетить сам господин Янь, его надо встретить, как положено, проявить при этом особое рвение. Само собой, позаботиться о чае. А того, кто будет подносить чай и вести беседу с гостями, оденьте понаряднее. Если удостоитесь похвалы его превосходительства, будущее ваше обеспечено, богатства господина Яня не уступят драгоценностям императорского дворца. От него вы получите крупные деньги, а возможно, и чиновные посты. Он все может, для него не существует препятствий!
Услышав такие слова, друзья встревожились.
— Понятно, что гостей положено напоить чаем, угостить. Но почему вельможе непременно должен прислуживать кто-то нарядно одетый? Ясно, они имеют в виду Цюаня!
— Но он не прислужник и не певичка, услаждающая слух гостей песнями! Он может показать покупателю товар, назвать цену. А беседу с гостями ведет только при нас.
— К сожалению, многие ходят в лавку лишь ради того, чтобы хоть одним глазом взглянуть на Цюаня. В общем, ясно одно. Вельможу не столько интересует товар, сколько наш юный друг. Льстецы и угодники наверняка расписали вельможе Цюаня. Хотят преподнести его вельможе, словно дар Будде.
— Этот вельможа не то что другие. Чего пожелает, непременно добьется. Как говорится: «Через сапог почешет там, где зудит, через покрывало прощупает там, где болит!» Неужели кончился наш покой?
Они решили позвать Цюаня. Пусть сам решает.
— Ничего не случится! — воскликнул юноша. — Я уйду, и вы скажете, что меня нет дома, вот и все. Вряд ли он заставит подчиненных меня искать. Наоборот, он сделает вид, что остался доволен.
— Может быть, ты и прав, — согласились друзья. Они велели юноше спрятаться куда-нибудь подальше, а сами принялись готовить чай для вельможи.
Не прошло и четверти часа, как в лавке появился Янь Шифань в сопровождении четырех чиновников и множества слуг, свирепых, как волки и тигры. Едва переступив порог, вельможа внимательно оглядел лавку, но того, кого искал, не заметил. «Наверное, в башне», — подумал он и пошел наверх, но и там никого не увидел.
— А где юный лавочник, о котором мне рассказывали? — поинтересовался гость.
— С минуты на минуту явится. Ведь мы только что пришли! — сказал кто-то из свиты. — А может быть, спрятался со страху. Не часто появляется в лавке звезда счастья — ведь она спустилась с самого Неба!
Янь Шифань, коварный и хитрый, сразу смекнул, что юношу спрятали.
— Видимо, он к нам сегодня не выйдет! — бросил вельможа.
— Ваше превосходительство, он знал заранее о вашем визите! — успокоили его приближенные. — К тому же у него торговое дело, какой же ему смысл избегать клиентов?
Надобно вам сказать, что и среди простолюдинов встречаются люди поистине удивительные, ничем не похожие на тех, кто носит шелковые шляпы. Им не нужны ни чины, ни богатства, превыше всего они ценят доброе отношение. Они способны нагрубить важному чиновнику, но никогда не обидят друга.
Чиновники твердили, что юноша непременно появится.
— Давайте на спор! — вскричал кто-то из свиты. — Если он не появится, считайте, что мы проиграли!
Вельможа решил подождать юношу и сел. Слуга поднес ему чай, только это был не юноша, а согбенный старец. Его спросили, где юноша.
— Куда-то ушел, — ответил слуга. — Видно, не знал, что такой важный господин почтит нас своим посещением.
Кое-кто из гостей переменился в лице.
— Да знаешь ли ты, кто к вам пожаловал? Сам господин Янь. Не всякому смертному выпадает счастье его лицезреть. Так что найди этого парня, да поживее!
Старый слуга отправился выполнять приказ. Через некоторое время в башне появились Цзинь и Лю. Низко склонившись перед вельможей, они спросили:
— Какой товар изволите посмотреть, ваша светлость? Мы тотчас его доставим!
— Показывайте все, что у вас есть! Самое дорогое, то, что не всякий может купить!
Торговцы бросились вниз. Через короткое время перед вельможей появились на выбор удивительные драгоценности, прекрасные цветы, редкостные благовония и книги.
Однако Янь не проявил к ним ни малейшего интереса. Ведь он пришел в лавку ради красавца юноши! С трудом скрывая гнев, вельможа взглянул на дорогие изделия и с возгласом одобрения некоторые из них отложил в сторону. О молодом торговце он больше не заикнулся.
— Все это я беру! — заявил он. — Но поскольку, я слышал, вы не сразу назначаете настоящую цену, а часто потом, то я и рассчитаюсь с вами потом за каждую вещь в отдельности. А товар увезу с собой.
Цзинь и Лю опасались, что гость надолго останется в лавке и может ненароком столкнуться с юношей. Что тогда делать? Но вельможа, вопреки ожиданиям, очень скоро покинул лавку и, видимо, нисколько не обиделся, даже купил много товара.
— Пожалуйста, берите все, что вам нравится! — воскликнули Цзинь и Лю, движимые благодарностью. Янь Шифань велел слугам взять отобранные вещи. Часть вещей слуги засунули в рукав, а остальные взвалили на плечи и отправились вслед за хозяином. Садясь в паланкин, вельможа попросил прощения за беспокойство и удалился, всем своим видом показывая, что остался очень доволен. Зато чиновники были явно расстроены. Не оттого, конечно, что проиграли спор, а боясь гнева вельможи. Раз уж они осрамились на таком пустяке, вряд ли им станут поручать какое-то важное дело. Впрочем, так рассуждает каждый, совершивший промашку.
Здесь автор должен остановиться, ибо последующая история весьма длинная, и прерывать ее нельзя.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Водили дружбу с благодетелем, а напоролись на ненавистника; берегли, что находится позади, потеряли, что лежит впереди
Цзинь и Лю подсчитали, на какую сумму вельможа купил у них товара, оказалось, что ровно на тысячу золотых. Сделка была крупная, поэтому идти к сановнику через два-три дня они сочли неудобным и отправились лишь на пятый день, прихватив счет на купленные вельможей вещи. Надо заметить, что знатные чиновники не то, что простые смертные. Покупают они с удовольствием, а платят за товар весьма неохотно. Торговцы хорошо это знали по собственному опыту. Так и пришлось им уйти от вельможи ни с чем. Дней через пять они снова пришли, но снова напрасно, после чего стали наведываться по очереди: через три дня один, через пять — другой. Однако все оставалось по-прежнему. Они не получили от Яня ни единого ляна серебра, не выпили в его доме ни одной чашечки чая! Их ждал лишь один ответ: «Хозяин все знает!» Сам вельможа не удостаивал их приемом.
«Если не выложить мелкое, можно потерять крупное!» — решили братья. Правильно говорят, получить с чиновника долг все равно, что добыть эликсир бессмертия из киновари и ртути[212]! Пока не положишь в тигель «мать-серебро»[213], ничего не добьешься, сколько ни плавь. И еще говорят: «Не передашь у ворот бумажный пакет[214], никто за тебя не похлопочет».
В общем, торговцы решили дать управляющему пять лянов серебра и попросить его замолвить за них словечко перед хозяином. Отдавая деньги, они намекнули, что в случае успеха он получит добавку. Цзинь и Лю шли на жертву в надежде, что основная сумма, причитающаяся за товар, останется прежней.
Но управляющий давно догадался, что на уме у вельможи.
— Пожалуй, своих денег вы не дождетесь, почтенные, — сказал он им доверительно. — Толкуют, будто в вашей лавке живет юноша прекрасной наружности. Мой хозяин давно слышал о нем, но ни разу не видел. Ваш товар он взял как бы под залог, чтобы познакомиться с юношей. Пока юноша сюда не придет, денег вы не получите. Господа, вы же умные люди, должны понимать, что к чему! Зачем, выбросив ключ, открывать замок железным прутом? Так его только испортишь. А какой в этом смысл?
Торговцев прошиб холодный пот. Они словно пробудились ото сна и стали совещаться.
— Хотели словчить, а попали впросак! — сказал один.
— Зачем мы отдали ему столько товара? — посетовал второй. — Можно было ограничиться одной беседой! Но кто знал, что нам грозит такая беда?
— Что же делать? Получить свои деньги и потерять друга? Или же спрятать друга и пусть товар пропадает?
— В обоих случаях мы чего-то лишимся, поэтому надо выбрать, что нам дороже.
— Лучше лишиться товара! Недаром же говорят: «Легче найти тысячу золотых, чем настоящего красавца».
Порешив так, они подошли к управляющему и сказали :
— Торговец, о котором вы только что говорили, учится в нашей лавке торговому делу. Он совсем еще юный, и мы не выпускаем его из дома. Родители его — люди почтенные и, если с ним что-то случится, строго с нас спросят. А с товаром пусть ваш хозяин поступает по собственному усмотрению. Заплатит — хорошо, не заплатит — обойдемся, у нас есть еще процент с капитала! Так и передайте ему, что жертвовать человеком ради серебра мы не намерены! Ноги нашей здесь больше не будет. Если же за это время что-то изменится, всякое может случиться, дайте нам, пожалуйста, знать.
Управляющий рассмеялся.
— Дозвольте узнать, почтенные, неужели вы надеетесь продолжать торговлю, не взяв этих денег?
— А почему бы и нет?
— Ну что вы?! В столице нельзя допускать промашку даже с прохожим на улице. Недаром говорят: «Бедняк богача не одолеет; низкий знатного не переборет!» Отказавшись от денег, вы открыто выражаете хозяину свое презрение. Оскорбляете его! Сами судите, станет ли он терпеть подобное унижение. Нет, почтенные, на него не пожалуешься, если даже он прелюбодействует с твоей женой! Идти против него — значит рисковать собственной жизнью. Стоит ли это делать ради какого-то мальчишки? Да покажите вы его моему господину, как обычно показываете редкую вещицу, картину или книгу! Конечно, они могут от этого чуть-чуть испортиться, но цену не потеряют! К чему жертвовать такими огромными деньгами, тысячей лянов, да еще обременять себя лишними хлопотами и волнениями? Да и мало ли какие еще нежданные беды могут свалиться на вашу голову? Мой вам совет: не поступайте столь опрометчиво, пользы вам от этого никакой, один вред.
Слова управляющего несколько охладили торговцев, они поняли, что он прав. Удрученные, вернулись они домой и сообщили неприятную новость юноше. За деньгами, мол, придется идти всем вместе. Юноша решительно воспротивился.
— «Верная жена не меняет мужа; верный человек не служит сразу нескольким хозяевам!» Я ни с кем не намерен знакомиться! А деньги за товар запишите на мой счет! Бесстыдного поступка я не совершу!
Торговцы стали уговаривать юношу.
— Мы не только потеряем деньги, — сказали они, — но можем потерять все наше дело! Кто знает, какие еще беды нас ожидают!
Настойчивые просьбы и уговоры друзей возымели действие — юноша скрепя сердце согласился, и они все вместе отправились к вельможе Яню. Когда управляющий доложил о них, вельможа велел ему немедленно привести юношу к себе, а Цзиня и Лю проводить до ворот, пусть, мол, отправляются восвояси.
Янь Шифань внимательно осмотрел Цюаня и остался очень доволен, Что и говорить — второго такого красавца в столице не сыщешь.
— Отчего, милый, с другими ты ладишь, а меня избегаешь? Я слышал, что ты человек с тонким вкусом, я тоже люблю все изысканное.
— Разве осмелюсь я избегать вашу светлость! Просто я никуда не выхожу из дома!
— Говорят, ты мастер играть на цине и флейте, знаешь толк в шахматах, умеешь подбирать травы и цветы, а также отыскивать разные древние вещицы. А в заваривании чая и возжигании благовоний тебе нет равных. Это верно? Мне как раз нужен такой человек, как ты. Останься у меня в услужении, и мне не придется никого искать. Согласен?
— Мои престарелые родители живут в нужде, ваша светлость, и я должен добывать им средства на пропитание. Не могу же я их бросить!
— А мне сказали, что ты одинок и нет у тебя никаких родителей. Это ты нарочно так говоришь, а на самом деле не можешь бросить бездельников, с которыми водишься! Неужели я, именитый сановник, хуже каких-то лавочников? Они смогли тебя улестить, а я не могу?
— Мы побратимы и к тому же товарищи по торговому делу. Ничего больше меж нами нет!
Вельможа пропустил слова юноши мимо ушей, как вежливую отговорку, и подумал: «Все дело в том, что мы едва познакомились, а с теми двумя его связывает давняя дружба, которой он не пожертвует даже ради меня. Ну что ж, пусть тогда поживет у меня хоть денька три в кабинете!»
Надо вам знать, что Янь Шифань имел порочную страсть, именуемую «мужьим поветрием». В его сети попадали многие красивые юноши. Одаривал он своим вниманием и служащих ямыней, даже тех, кто уже носил чиновную шляпу, если только они были молоды и хороши собой. Прислуживавшие вельможе в дальних покоях удостаивались его высокой милости. В этих делах Янь Шифань был мастак и потому, едва взглянув на Цюаня, сразу же оценил его достоинства: кожу белее снега, нежное, лоснящееся тело, чистоту невинной девушки. Воспылав к юноше страстью, сановник решил во что бы то ни стало оставить его у себя. Целых три дня он разными ухищрениями добивался расположения юноши, но, к его великому удивлению, Цюань, несмотря на молодость лет, оказался твердым, Словно кремень или железо. Как ни уговаривал его вельможа, что только ему ни сулил, юноша не сдавался, понимая в то же время, какие грозят ему беды.
Наконец Янь решил отступиться, но временно. На четвертый день он велел слугам принести товар, взятый в лавке, еще раз внимательно его осмотрел и, отобрав несколько наиболее ценных вещей, оставил их у себя, остальные же за ненадобностью возвратил юноше, а также вручил ему двенадцать лянов серебра за причиненное беспокойство, которые Цюань, уходя, отдал слуге, показав тем самым, что ему «стыдно есть чжоуский хлеб»[215]. Вернувшись в лавку, юноша рассказал друзьям все, что с ним произошло за это время. От стыда он готов был лишить себя жизни. Друзья, как могли, старались его утешить, довольные тем, что все кончилось благополучно.
Теперь, если у лавки появлялся паланкин Янь Шифаня, Цюань тотчас же прятался, спасаясь от назойливого вельможи. Когда же от Яня приходил гонец с приглашением, юноша отказывался, ссылаясь на недуг или какую-то другую причину. Но приглашения учащались, и в конце концов стало нелегко отказываться. Однажды, узнав, что вельможа находится в отъезде, юноша пошел к нему в усадьбу и записал свой визит в книге гостей.
Янь Шифаня распирало от злости. «Как же так? Именитый вельможа, близкий двору, и не может добиться своего? Мне не дерзнет отказать ни одна красавица, даже та, что стоит тысячу золотых! Никто не посмеет сказать мне «нет»! А тут жалкий простолюдин, неприкаянный Лун Ян на мое внимание отвечает пренебрежением. Это все его друзья проходимцы, теперь ему не выбраться из их сетей. Надо что-то придумать, чем-то его завлечь. Но ведь такой красавец может обворожить всех моих женщин, если останется в доме. До серьезного, возможно, и не дойдет, но они начнут сравнивать меня с ним, и я окажусь старым и безобразным. Нет, надобно сделать так, чтобы была для меня одна польза и никакого ущерба и чтобы при этом я получил удовольствие...»
Долго думал вельможа, но так ничего и не придумал.
Надобно вам знать, что в ту пору служил при дворе евнух Ша Юйчэн, оба Яня ему покровительствовали, осыпали милостями, и все потому, что он был так же коварен, как и они, и помогал им в разных подлых делах. Евнух страдал легочным недугом, а потому на утренней аудиенции во дверце бывал лишь до часа «сы», после чего отправлялся домой. Занимая пост «придворного чина из внутренних покоев», он по существу ничем не отличался от обычных чиновников, которые проживали вне двора. Он был родом из семьи так называемых «чистых гостей», а потому имел пристрастие ко всякого рода древностям, занимался разведением цветов и растений и превосходил в этом самого Янь Шифаня, который хоть и причислял себя к кругу «чистых гостей», но славу сию снискал незаслуженно. Как-то раз Янь нанес евнуху визит и, заметив, что хозяин суетится, перебирая какие-то безделушки, и отдает приказания слугам и мальчикам, решил ему помочь.
— Стоит ли так суетиться? Подобные вещи должны приносить удовольствие, а не беспокойство! — сказал он евнуху.
— Что делать? Эти мальчишки ни на что не способны. Я охотно принял бы в дом приятного внешностью отрока, знающего толк в подобных делах. Но где его взять? Быть может, у вас, ваша светлость, есть такой на примете? Одолжите!
Слова евнуха разбередили рану вельможи. Кажется, наступил момент расквитаться с этим Цюанем.
— Мои люди, пожалуй, еще менее расторопны, чем ваши. Но мне известно, что в столице проживает некий юноша, тоже из круга «чистых гостей», который знает толк в этих делах. Он и в музыке разбирается, и в шахматы играет. Многие сановники не отказались бы держать его при себе, только он не желает. Но может быть, вам повезет, достопочтенный Ша! Правда, тут одна сложность... У этого отрока, как говорится, «раскрылись каналы чувств» и он скоро обратит взор свой на дев. Так что надолго удержать его вряд ли удастся. Для этого есть лишь один способ — сделать с ним то, что когда-то произошло с вами, досточтимый! Тогда он не станет помышлять о бегстве!
— Что ж, устроить сие проще простого! — промолвил евнух. — Надо только заманить его сюда. Если он согласится на «очищение», вопрос решится сам собой. Если же заупрямится, придется опоить его зельем и отсечь лишнюю плоть. Когда он поймет, что произошло, будет поздно. Придворным евнухом он, возможно, не пожелает стать, но деваться ему будет некуда.
Обрадованный Янь посоветовал осуществить план как можно скорее, дабы не помешала какая-нибудь случайность.
— Можете использовать его по своему разумению сколько угодно, — на прощанье заметил вельможа. — Но когда он больше вам не понадобится, отдайте его мне, никому другому.
— Думаю, вам не придется ждать слишком долго! — воскликнул евнух. — Я человек недужный, и жить мне осталось всего несколько лет. О наследниках, как вы понимаете, мне мечтать не приходится, а потому можете вполне рассчитывать на него.
Это совпадало с расчетами Яня. Евнух протянет лет пять, не больше, и тогда юноша навсегда попадет в руки вельможи. Такова будет его месть! Янь весело рассмеялся. Оба подняли чарки и осушили до дна.
На следующий день евнух послал за молодым торговцем гонца.
— В свое время хозяин купил в вашей лавке карликовые растения[216], — сказал гонец. — С тех пор деревца не подстригали, они разрослись и стали густыми. Просим прийти и привести их в порядок. И вот еще что. Для дворцовых людей[217] сейчас открыт счет, по которому они могут приобрести себе благовонные масла и душистое мыло. Вам покажут список товаров, которые вы должны с собой привезти.
Цзинь и Лю посоветовали юноше принять приглашение — евнуха бояться нечего. К тому же евнух в близких отношениях с Янем и сможет помочь, если вельможа, все еще таящий на них злобу, попытается мстить. Единственное, что тревожило торговцев, это — смогут ли они услужить знатному лицу.
Итак, молодой человек вместе с гонцом отправился к евнуху. При встрече хозяин и гость обменялись церемонными фразами, после чего юноша поинтересовался, зачем евнух его пригласил.
— Моя просьба привести в порядок растения и отобрать товар для дворца — всего лишь повод. Главное — другое. Я много о вас слышал, хотел побеседовать и поближе познакомиться, но, увы, до сих пор не доводилось с вами встречаться. Мне говорили, что вы принадлежите к кругу «чистых гостей» и весьма преуспели в разных искусствах, особенно в музыке. Вас называют самым утонченным человеком в столице. Вот почему я побеспокоил вас нынче. Простите мне мою назойливость, но не откажите в советах.
Цюань Жусю охотно откликнулся на столь любезное предложение. К чему излишняя скромность? Заручившись поддержкой евнуха, он обеспечит себе будущее. Юноша старался быть внимательным к евнуху, в то же время опасаясь, как бы все не испортить каким-нибудь невпопад сказанным словом. Ликуя в душе, евнух приказал слуге принести лютню, флейту, шэн[218], барабан и деревянные колотушки. Он подвел молодого гостя к столу с угощениями, предложил отведать вина, а затем поиграть на музыкальных инструментах. Юноша исполнил просьбу хозяина, стараясь вложить в исполнение всю душу.
Слушая музыку, евнух думал:
«Если этого отрока не оскопить, он служить мне, конечно, не станет. Янь Шифань прав. Но на мое предложение он несомненно ответит отказом, поэтому сделать все надо тайком». По знаку евнуха слуга поставил перед юношей вино, настоянное на зелье. Жусю выпил и через четверть часа почувствовал во всем теле слабость. Он откинулся на сиденье, уронив голову на грудь, и погрузился в сон, который некогда объял Чэнь Туаня[219].
Ша Юйчэн усмехнулся.
— Ну, а теперь, мальчики, за дело!
Тотчас же из-за искусственного водоема появились оскопители. Они совлекли с юноши одежды, осторожно отсекли плоть и вышвырнули ее прочь на съедение псам, затем смазали рану снадобьем, останавливающим кровь, после чего снова надели на юношу платье, будто ничего не произошло.
Через час Цюань пришел в себя и ощутил боль, только не мог определить, где болит, поскольку находился под действием дурмана, и широко раскрытыми глазами смотрел на евнуха.
— Позднорожденный[220] позволил себе выпить немного лишнего, — проговорил он. — Простите великодушно за такую неосмотрительность! Надеюсь, я этим вас не обидел, ваша светлость!
— Судя по вашему виду, вы чувствуете себя прескверно. Прошу ко мне в кабинет отдохнуть!
— Благодарю вас!
Хозяин приказал слугам проводить гостя в комнату. Едва юноша лег, как сразу ж погрузился в сон.
Цюань не помнил, сколько времени проспал, но, когда проснулся, сразу же почувствовал в теле какое-то неудобство.
Уважаемый читатель, ты, конечно, поймешь, какие муки пришлось пережить юному торговцу.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Знатный вельможа никакой выгоды для себя не извлек, да еще поплатился собственной головой; оскопленный торговец, желая отплатить за обиду, помышляет об отмщении
Цюань Жусю проспал до полуночи, а когда действие дурмана прошло, застонал от боли. Рука невольно потянулась к больному месту. И юноша понял, что произошло. В голове пронеслись события прошлого дня. Евнух Ша, в котором он видел своего благодетеля, оказался злодеем и самым страшным врагом. За маской любезности он скрывал свои истинные намерения. Цюань Жусю разразился рыданиями. Он проплакал до четвертой стражи, до самого рассвета. В час «сы» в комнату вошли два мальчика-евнуха, которые принесли ему свои поздравления.
— С нынешнего дня вы являетесь служащим дворца, — сказали они. — Вы теперь никому не подвластны. Никто не дерзнет докучать вам.
Сердце юноши пронзила острая боль. Теперь он никогда не сможет жениться. Кончилась его дружба с Цинем и Лю, а ведь их троих можно было уподобить свободно парящим фениксам.
В комнату вошел еще один мальчик.
— Досточтимый Ша изволил подняться, и вам следует его приветствовать. Поторопитесь!
— С какой стати я его должен приветствовать? Я здесь всего-навсего гость!
— С сегодняшнего дня вы у него в услужении, поскольку накануне вам изменили ваше естество, — ответил юный посланец и вышел. Вслед за ним вышли и остальные.
«Рано или поздно мне все равно придется пойти к нему, — подумал юноша. — Главное — отсюда вырваться. Если же я к нему не пойду, он не выпустит меня на дворца!» Превозмогая боль, Цюань встал с ложа и, пошатываясь, направился к выходу; Увидев евнуха, он попытался отвесить поклон, но Ша Юйчэн строго произнес:
— Тебе нельзя кланяться. — Выражение его лица было совсем не таким, как накануне. — Придешь ко мне дней через пять. С сегодняшнего дня ты будешь ведать моими книгами и всякими древностями. А ухаживать за деревьями и цветами тебе помогут двое мальчиков-слуг. Проявишь в службе радение — получишь награду, не проявишь — сурово накажу, не обессудь! Запомни, ты стал скопцом и теперь будешь жить у меня, другого пути у тебя нет. Никуда ты не денешься!
При этих словах юноша похолодел.
— Я понимаю, что в моем нынешнем положении мне ничего не остается, как прислуживать вам, — промолвил он, изогнувшись в поклоне. — Но прошу вас, отпустите меня ненадолго домой, чтобы я мог оправиться, рана затянется, и я снова вернусь.
— Даю тебе десять дней! — Евнух кликнул слуг. — Мальчики! Отведите-ка его к хозяевам лавки «Собрание изысканностей» и передайте, чтобы хорошенько за ним ухаживали. Скажите, что они поплатятся своими деньгами, если что-нибудь с ним случится. Хотя деньги, говоря по правде, мне совсем не нужны.
Прислужники повели юношу к выходу.
Тем временем Цзинь и Лю, проводив друга к евнуху, думали: «Пусть Жусю во дворце остается подольше — это всем нам пойдет на пользу. Он раскроет перед евнухом все свои таланты и заслужит его похвалу. Тогда, как говорится, «большое дерево даст густую тень».
Радуясь, что их планы осуществятся, торговцы, ничего не подозревая, не торопились брать юношу обратно. Когда сановник Янь три дня держал юношу у себя, они глаз не могли сомкнуть от волнения и на рассвете бежали в конюшню, брали лошадей и скакали юноше навстречу. Не дожидаясь сумерек, они зажигали огни, чтобы встретить друга. Но сейчас все было иначе, потому что у евнуха Ша, в отличие от Янь Шифаня, давно не было снастей для охоты. Но кто мог предположить, что беда придет с другого конца.
Но вот появился Цюань Жусю в сопровождении дворцовых посланцев. На его бледном, без единой кровинки лице было скорбное выражение. Поначалу он сказал друзьям, что выпил лишнего, заночевал во дворце и слуги евнуха помогли ему добраться до дома. Но потом он не выдержал и, рыдая, поведал им о том, что сотворили с ним во дворце. Прежней жизни его, полной радостей, пришел конец. Новость повергла обоих друзей в уныние, и потоки слез омочили их одежды. Дворцовые слуги, потеряв терпение, принялись торопить торговцев, требуя, чтобы они подписали бумагу о благополучной доставке Цюаня домой. Им полагалось отчитаться перед хозяином.
— Если что с ним случится, вы поплатитесь жизнью! — заявили они.
Перепуганные торговцы отказались подписать бумагу, но, когда слуги евнуха стали тащить юношу обратно во дворец, им пришлось поставить свои имена на бумаге, где было написано: «...В случае промаха или ошибки готовы заплатить собственной жизнью!»
Проводив посланцев, Цзинь и Лю, охваченные горем, отправились на поиски искусного лекаря, который мог бы поставить больного на ноги. В последующие дни они думали лишь о том, как спасти несчастного юношу от смерти. Но вот наконец рана затянулась. Охваченные печалью перед скорой разлукой, они завели было с юношей разговор об их старинной дружбе, как вдруг в лавку вломились дворцовые слуги.
— Срок истек! — заорали они. — Ему пора на службу. А заупрямится, возьмем заложников! Их ждет та же участь, что и его!
Торговцы похолодели от ужаса и, смахнув слезы, проводили юношу за ворота.
Цюань Жусю снова оказался в покоях евнуха Ша. Теперь он ни о чем больше не мог мечтать. Ему оставалось лишь усердно служить и ждать, когда судьба улыбнется ему и он достигнет желанной цели. Ну, а пока приходилось мириться со своей участью и усердно служить. Евнух, довольный прилежанием юноши, проявлял к нему отеческое внимание.
Порасспросив кое-кого, юноша вскоре понял, что в его беде повинен злодей Янь Шифань, и у него вспыхнула лютая ненависть к коварному сановнику. Он должен ему отомстить, хотя может лишиться жизни, если сановник догадается о его замысле. И не только он, но и оба его друга. Поэтому Цюань и виду не подал, что все знает. Словно ничего не слышал, как глухонемой. Яню, когда тот приходил, он старался всячески угодить.
— В былое время я по занятости своей не мог оказать вам должных знаков внимания. Сейчас совсем другое дело, я здесь живу, как в родительском доме. Если понадоблюсь вам, пошлите за мной, и я тотчас приду на день или два, разумеется, с дозволения моего повелителя.
Янь Шифань с радостью слушал почтительные речи юноши. Теперь он частенько приглашал Цюаня к себе — то пересадить бамбук, то подрезать цветы. Евнух охотно его отпускал, и, казалось, все были довольны.
Бывая у Яня, юноша старался подметить каждую мелочь, запоминал все, что говорил сановник, если же тот вел крамольные речи, записывал каждое слово в книжицу — пригодится.
Здоровье евнуха между тем все ухудшалось, болезнь легких вспыхнула с новой силой. Не прошло и года, как он скончался, а незадолго до кончины, как и обещал, отправил Цюаня к сановнику.
Притворившись, будто с большой охотой служит новому господину, лютому своему врагу, юноша, пробыв у Яня год, подробно узнал о делишках самого вельможи и его отца Янь Суна. Юноша верил, что преступления этих злодеев рано или поздно всплывут наружу, а он скажет еще и о том, что известно ему.
Пришло время, и сановник Ян Цзишэн[221] подал доклад трону, в котором раскрыл «десять преступлений и пять зол», совершенные Янями. Увы! Государь предал казни честного вельможу. Но достойные мужи Поднебесной не смирились. Они продолжали подавать доклады, требовали суда над злодеями. И государю пришлось принять меры. Он разжаловал Янь Суна в простые чиновники, а сына его Янь Шифаня и внука Янь Ху отправил на военное поселение в места с тяжелым климатом, втайне надеясь, когда страсти поутихнут, вернуть опальных вельмож и обласкать. Кто мог подумать, что какой-то мелкий чиновник спутает все его карты! За, свои злодеяния, царедворцы, к великой радости всех людей, в конце концов понесли суровую кару.
Отправляясь в изгнание, Янь Шифань отдал всех, кто был у него в услужении, в областную и уездную управы, где ими должны были распорядиться по усмотрению. Способных к службе определили на чиновничьи должности, другие вернулись к прежним хозяевам. Дошла очередь и до Цюань Жусю.
— В свое время я состоял при господине Ша Юйчэне, но был дворцовым служащим, а не слугой, — сказал молодой человек. — После кончины досточтимого Ша меня должны были отправить ко двору, а передали сановнику Яню. Прошу отправить все мои бумаги трону, дабы я лично все разъяснил государю. Он и решит мою судьбу! Дело мое скрыть нельзя, ибо в случае проверки могут возникнуть большие неприятности!
Областные чиновники испугались и передали бумаги Цюаня начальству, которое тотчас переправило их в столичное ведомство. Вскоре Цюаню сказали, что он определен во дворец. Оказавшись в «запретных палатах», юноша скоро заметил, что дворцовые девы пользуются товарами из лавки «Собрание изысканностей», которая поставляет во дворец ароматные масла и мыло, а также благовония, которые обычно носят у пояса.
— Они из моего прежнего дома, — сказал он однажды какой-то придворной даме. — Так, видно, распорядилась судьба, чтобы владелец и его товар вновь соединились.
— Значит, ты владелец Башни Собрания изысканностей? — воскликнула дама. — Почему же ты не женился, не продлил свой род? Такой красавец и дал себя оскопить!
— На то есть причина, но о ней я пока умолчу, ибо если мои слова вылетят из «запретных палат» и достигнут слуха злодеев, мне никогда не удастся осуществить месть! Поведаю я обо всем только государю.
От одной девы к другой пополз слух, который в конце концов дошел до ушей государя Шицзуна.
— Оказывается, новый евнух был когда-то торговцем.
— Его погубил какой-то злодей, обладавший неограниченной властью!
— Юноша сказал, что лишь вам, ваше величество, поведает о своих бедах, больше никому. Десять тысяч лет вам здравия, государь!
Шицзун призвал юношу к себе и с пристрастием допросил. Цюань Жусю во всех подробностях рассказал свою печальную историю, не прибавив и не убавив ни единого слова. Государя охватил гнев.
— Мы и раньше слышали, что этот Янь, употребляя власть свою во зло, измывается над людьми, но не верили слухам, ибо они казались неправдоподобными, — промолвил Сын неба. — Теперь вам ясно, что сей Янь не человек, а лютый зверь, и все, что о нем рассказывали, — сущая правда! Ты долго жил у него и многое должен знать. Скажи, какой вред принес он трону, что содеял, дабы ослабить мощь страны?
— Ваши вопросы, ваше величество, — истинное счастье для меня, простолюдина! — воскликнул Жусю. — В них я вижу божественное проявление воли предков и знак алтаря нашей отчизны! Злодей совершил мерзостей столько, сколько волос на голове, а может, и больше. Заботясь об интересах двора, я, ваш раб, внимательно за ним следил. Всех его злодеяний упомнить невозможно, но три-четыре из многих десятков постараюсь назвать. У меня есть книжица, куда я записывал все, что довелось видеть или слышать. Я не дерзнул бы представить ее на суд вашего величества, не будь в ней каждое слово истинной правдой! Обман государя — величайшее преступление!
Шицзун поднялся с трона и взял книжицу в руки.
— Наш добрый Ян Цзишэн, ты явился тогда пред наши очи, словно вновь рожденный Би Гань или Цзи-цзы[222]. — Государь хлопнул рукой по столу. Голос его был подобен грому. — Все, что ты докладывал нам, оказалось правдой — каждое слово! О, одинокий[223], как мог ты по собственному недомыслию погубить верного друга?! Ты недостоин ничего, кроме злых насмешек и порицаний на тысячу лет, как государь, который привел страну к гибели! А мы еще хотели вернуть злодея ко двору, когда страсти немного поутихнут!
Ведь всем хорошо известно, что после грома непременно прольется дождь и выпадет роса. Ссылкой ему не искупить всех своих злодеяний. А потому мы вернем его ко двору и казним. Только этим можно умерить гнев простых людей и успокоить их честные сердца. Каждый день его жизни, даже в тех далеких и зловредных местах, несет угрозу нашему трону. Кто знает, быть может, он стакнулся с южными варварами и замышляет мятеж против двора!
Так сказал император Шицзун, хотя его по-прежнему одолевали сомнения. И все же злодей принял жестокую смерть. Нашлось при дворе немало людей, которые «подлили масла в огонь». Честные чиновники составили бумагу на имя государя, в которой написали; «В наши земли вторгаются восточные разбойники — варвары Во, с коими Янь Шифань вошел в преступный сговор, ибо был в свое время ими подкуплен. Сие преступление совершается не первый день, о чем известно при дворе и за его пределами. Но никто не дерзнул об этом сказать, ибо сила злодея, подобно смрадному пламени, доходила до самых небес. Когда он был сослан, отовсюду стали приходить люди с жалобами, и было их так много, что они, как говорится, наступали друг другу на пятки. Почтительно просим вас, государь, изничтожить злое семя по всей строгости закона!»
Доклад верных мужей укрепил волю владыки. Он приказал немедля доставить злодея в столицу и свершить над ним казнь.
Цюань Жусю поспешил к месту казни, дабы бросить в лицо злодею горькие обвинения.
После казни Янь Шуфаня Цюаню удалось раздобыть его череп, и он сделал из него сосуд для мочи. В минуты довольства, а у него их было немало, юноша часто плевал на череп и многократно им пользовался по назначению. В назидание власть держащим, дабы они не следовали путем Янь Шифаня, юноша сочинил стих на древний манер, где короткие строки чередовались с длинными. Послушайте его.
Ты нижнюю плоть у меня отрезал,
А я главу у тебя отсек, —
Так верхнее поменялось с нижним,
И я расквитаться смог.
Решил ты со мной поиграться жестоко,
Теперь же в твой рот плюю, —
Так грязное поменялось с чистым,
Так месть продлеваю свою.
Не раз после казни твоей вспоминал я
О зле, причиненном тобой,
Но ты в гнильё и смрад превратился,
А я доволен судьбой.
Предостеречь теперь я хотел бы
Всех, кто живет на земле:
Нет преступленья без возмездья,
Забудьте о лжи и зле!
Скажу тому, кто злое задумал:
Дурные мысли отринь —
Получишь за восемь лянов коварства
Отмщенья полный цзинь[224]!