– Надеюсь на это! Значит, вечеринка удалась. Как говорит миссис Бэзил: «Чем веселее вечеринка, тем хуже чувствуешь себя на следующий день».
Дэш улыбнулся. Нахмурился.
– Это же стоило кучу денег.
– Только обслуживание. И исполнители. Мне это в радость.
Не хочу хвастаться, но я довольно богата. Не благодаря родителям-академикам, а благодаря своему собственному бизнесу по выгуливанию собак. На моем банковском счету лежит почти пятизначная сумма. Та, которая до запятой. Это деньги на учебу в университете. Но я с большим удовольствием потрачу их на Рождество.
– Исполнители? – переспросил Дэш.
– Увидишь, – ответила я и вручила ему коньки. – Переобувайся.
– Честно признаюсь, катаюсь я так себе.
– Но ты же полуканадец!
– По отцовской линии мне досталась лишь любовь к «Аркад Файер»[41].
Я надела свои коньки, потом помогла надеть коньки Дэшу. Он встал и закачался. Пришлось его поддержать, чтобы он не упал.
– Тут такой вид открывается – ты обалдеешь, – пообещала я.
Взяла его за руку и вывела на каток. Катался он действительно плохо. Шатался, нервничал, осторожничал, пока мы не подошли к краю крыши и перед ним не открылся весь вид: на севере – небеса над Манхэттеном, уходящие ввысь небоскребы Крайслер и Эмпайр-стейт; на западе – Гудзон и Нью-Джерси; а под нами – Хай-Лайн.
– Бесподобно, – выдохнул Дэш. – Хоть на такой высоте меня и тошнит.
– Счастливого Рождества! – пожелала я ему.
Мы успели разделить всего один поцелуй и сделать круг по катку, как появились исполнители. Они пришли раньше запланированного, поскольку погода сменилась с холодной на морозную, но при этом заморосило, а значит, скоро пойдет ледяной дождь, вот я и отправила артистам сообщение, чтобы они начали представление сразу по прибытии Дэша.
Эдгар Тибо укатил в самый центр катка с мастерством профессионального хоккеиста. Он держал в руках бенгальские огни. Я наняла его ведущим.
– Дамы, господа и уважаемые библиотекари, – начал он, – давайте вместе поприветствуем… «Рокетс»!
«Рокетс» – труппа, танцующая под музыку в стиле панк-рок и созданная внучкой моего дяди Кармина. Не пройдя кучу кастингов в «Рокет», моя кузина решила направить свой талант в более подходящее русло. А поскольку танцоры в ее коллективе также являются любителями научной фантастики, некоторое время они называли себя «Спокетс»[42] и носили синие костюмы в стиле униформы Звездного флота Федерации. Поскольку заказов на выступления не было, недавно они переименовали себя в «Рокетс» – так сказать, взяли новое направление. Наша вечеринка на льду – их первый заказ после перевоплощения. А возможно, и вообще первый заказ за всю историю их существования.
– Это твоя кузина Керри? – спросил меня Дэш, когда она заняла со своей труппой центр катка.
На всех девушках были «панковские» наряды, больше в стиле Зигги Стардаста[43], нежели Сида Вишеса[44]: расшитые золотом брючные костюмы из семидесятых. Их лица сияли от блесток. Ох, поскорее бы сказать миссис Бэзил, что Дэш на все сто процентов достоин вручения нашего Списка! Он не только узнал внучку дяди Кармина, но и по-семейному назвал ее «кузина Керри». Сразу ясно, что он говорит не о «тетушке Керри», «соседе-Кэрри» или Кэри Гранте, имя которого не нуждается в кавычках и фильмы которого все обожают.
– Она самая! – ответила я.
Эдгар включил нужную музыку, и кузина Керри со своей труппой начала танцевальную интерпретацию одной из любимых песен Дэша – «Calamity Song» группы «Декабристы». Так себе группа, по-моему, послушать можно если только в декабре, но ее песни забавно лишены смысла.
Дэш посмотрел на меня: «Нет!» Я посмотрела на него: «О да!»
Это было потрясающе. Все самое любимое Дэшем в одном месте. Хай-Лайн! Библиотекари! Горячий шоколад! «Декабристы»!
И дождь действительно пошел – ну, в виде града.
– Сейчас! – взмолилась я.
Мне хотелось поторопить грандиозный финал, чтобы его не испортил град. И танцовщицы, держа в руках мешки с подарками Санты, покатились по кругу, объезжая библиотекарей, меня и Дэша, Софию, Бумера и Эдгара, бросая в воздух блестки из мешков. Мне хотелось, чтобы вечер закончился фейерверком сверкающих на льду цветных точек.
И на мгновение каток и правда превратился в волшебный мир красок, прямо как Диснейленд. Лед мерцал пурпуром, зеленью, золотом, серебром. Однако уже через секунду до меня дошло: блестки не должны мерцать. Они должны мягко переливаться подобно нежным снежинкам.
И почему все падают? Из-за града или блесток?
– Что это за блестки? – крикнула я кузине Керри, когда она катилась мимо меня. Блестки, блестки, блестки – все было в блестках, которые «Рокетс» рассыпали вокруг волшебной пыльцой.
– Для рукоделия! – крикнула она в ответ. – Ты сказала денег не жалеть, вот я и не экономила!
Я подняла со льда горстку блесток. Не косметических, как на лице кузины Керри, а роскошных, уровня Марты Стюарт, сделанных из измельченного стекла в форме мелкой гальки. Не волшебная пыльца, а рассыпанное на льду крошечное, острое и смертельное оружие. Потому те, кто катался, и падали, больно ударяясь о лед.
Бумер пролетел мимо нас – «вжик!» – и грохнулся, пройдясь по блесткам. А когда Дэш наклонился, чтобы помочь другу подняться, упала библиотекарь, порезав лицо Дэша лезвием конька.
– Глаз! – закричал Дэш.
– Колено! – кричал кто-то другой.
– Кажется, я сломал запястье, – простонал кто-то.
Все случилось так быстро. В одну секунду выступали «Рокетс» и счастливые библиотекари катались вокруг них, а уже в следующую на катке развернулась сцена помощи пострадавшим. Врачи «Скорой помощи» маневрировали с носилками по катку, забрызганному кровью из множества ран, нанесенных лезвиями коньков. Это был Хаос на Мерцающем Льду. Резня библиотекарей.
Дэша увезли на каталке к машине «Скорой помощи». Его пострадавший глаз закрывала окровавленная марлевая повязка, руки покрывали порезы от лезвий коньков тех, кто на него упал.
– Прости меня, Дэш! – взмолилась я. – Я позвоню твоему отцу, скажу, что тебя везут в больницу.
– Не сыпь мне блестки на рану, Лили, – пошутил Дэш.
Кузина Керри протянула мне счет:
– Ты должна мне сотню баксов.
Я чувствовала себя хуже некуда. На мне лежала ответственность за то, что маленькую армию библиотекарей – милейших в мире людей – увозили на машинах «Скорой помощи» с вечеринки, устроенной в их честь. Я нанесла смертельную рану своему парню.
Лили, обожавшая Рождество, испортила его своими руками.
Глава 11. Дэш
22 декабря, понедельник
За три дня до Рождества я угодил в больницу, где не было ни одной живой души… не считая полдюжины библиотекарей на обезболивающих.
После Великой Блестяшно-Ледовой Резни мы одновременно поступили в Пресвитерианскую больницу и заняли одну палату. Слегка тревожно, но скорее волнующе видеть кучку библиотекарей не в окружении книжных полок, а в тесном больничном помещении. И мне довелось это увидеть в непосредственной близости… одним глазом. Удар коньком пришелся не на сам глаз, но так как лезвие прошло довольно близко от роговицы, доктора до полного заживления пореза нацепили мне защитную повязку. К сожалению, перед этим я успел взглянуть на себя в зеркало. Глаз был таким красным, будто я целый год не моргал и в нем полопались все сосуды. Если бы я проходил кастинг на роль дьявольского отродья в рождественском спектакле, то прошел бы его на раз-два. (Хотя с завязанным глазом я больше подходил на роль рождественского пирата.)
Отец написал, что «уже едет», но сообщение пришло два часа назад. Интересно, куда же он едет? Пока же моими опекунами был «Книжный отряд».
– «Санта отморозил нос!» – выкрикнул Кевин из Каламазу[45] (в шейном корсете, под морфином). – Это почти про меня! Я словно все лицо отморозил, совершенно не чувствую его.
– Санте не помешало бы провести в палате ремонт! – отозвался Джек из Провиденса[46] (с вывихом плеча). Неудивительно, что тусклая больничная отделка задевала его чувство вкуса – на нем был ошеломительный рождественский свитер с изображением Крампуса и яркие неоново-синие брюки, которые запросто сошли бы за леггинсы. – И Санте также не помешает двойной… – Он сунул руку в свой рюкзак от Марка Джейкобса и достал из него термос, шейкер для коктейлей и шесть коктейльных бокалов. – Вуаля!
– Мне тройной! – попросил Крис, приехавший с Джеком, но живущий где-то в Нью-Йорке. (Он отделался царапинами и синяками, но хотел составить всем нам компанию.)
– Мне достаточно двойного, – сказал я.
Библиотекари синхронно повернули в мою сторону головы и хором шикнули.
– Боюсь, тебе нужно пройти школу библиотекарей, ежедневно имея дело с народом и экономя на всем несколько лет, чтобы заслужить этот напиток, – мягко ответил мне Крис. – Но однажды, Дэш, все это станет твоим! Мы своих видим за версту, и ты у нас – юный, временно одноглазый и пока неограненный библиотекарь.
Они подняли за меня бокалы. И несмотря на мое состояние и предстоящую встречу с отцом, я очень даже приободрился. Знаю, Лили не так хотела порадовать меня общением с библиотекарями, но тем не менее этот вечер подарил мне задуманное ею.
Я поднял пластиковый стаканчик с водой, оставленный мне санитаром.
– За блестки, что свели нас вместе! – произнес я тост. – Пусть они – не золото, но куда как забавней его! И за Лили, за ее старания и благие намерения, пусть мы из-за них и существенно пострадали.
– За Лили! – подхватили все.
Джек провозглашал следующий тост, когда в палату ввалился отец.
– Вот ты где! – заявил он таким тоном, будто я прятался от него.