Лили улыбалась, слушая меня, и в ее улыбке проглядывала цыганская душа.
Последний припев она уже подпевала мне. А потом вовсю запела, когда волынщики зажигательно переключились на A Change Is Gonna Come[56] Сэма Кука. Теперь пели все, и к нам присоединялось все больше людей, которые стекались в парк и находили наш своеобразный, созданный волынщиками хор. Происходящее говорило о Рождестве больше, чем сказала бы любая семидесятипроцентная распродажа, любые голливудские декорации, любой подписанный мне отцом в подарок чек и любая реклама по телевизору.
Я обнял Лили рукой за плечи, а она меня за пояс. Так мы и стояли – двое, ставшие одним целым, – до конца песни. После пришлось разъединиться, чтобы похлопать исполнителям. Одиннадцать волынщиков поклонились нам, потом – друг другу, затем исчезли в толпе.
– Я так рада, что мы… – произнесла Лили, не закончив.
– Да, я тоже этому рад.
– По-моему, самое время для «Солти пимп», – предложила Лили.
Я энергично закивал, и мы пошли к «Большому гей-мороженому» за «Солти пимп» (ванильное мороженое, дульсе де лече[57], морская соль, шоколадная глазурь) и «Американ глобс» (ванильное мороженое, крендельки, морская соль, шоколадная глазурь). Потом мы пошли в кофейню «Синк» на Мерсер-стрит, где сногсшибательный розововолосый бариста даже не поморщился, когда я в конце декабря заказал ледяной ванильный соевый латте. После этого мы зашли на Восьмую улицу купить Лэнгстону и Бенни в подарок на Рождество и новоселье лампу с формами аля-Бейонсе.
«Почему лампа?» – спросил я Лили.
«В Нью-Джерси мало света», – ответила она горько, но не настолько горько, чтобы купить брату лампу аля Мэрайя-Кэри.
К концу хождений по магазинам у меня разболелся глаз. Лили нужно было выгуливать собак, поэтому мы разделились – но только на время. Я вернулся к себе домой и отдохнул. Вечером пришла Лили: с пиццей и фильмами. Ее шокировало то, что я не видел «Реальную любовь», меня шокировало то, что кино оказалось не так уж и плохо. И пусть мы не сошлись во мнениях, каким считать фильм «Кошмар перед Рождеством» – рождественским или хэллоуинским, – от его просмотра получили огромное удовольствие.
После фильма мы несколько минут лежали молча, глядя на опустевший после титров экран.
– Мне нравятся такие мгновения, – признался я. – Когда мы можем быть сами собой. С повязкой на глазу или без.
Лили прошлась поцелуями по моим губам, повязке, неприкрытому марлей веку.
– Мне нужно домой, упаковывать подарки, – сказала она. Взяла свою сумочку и достала из нее красную записную книжку. – Указания тебе на завтра.
Я пообещал ей не открывать ее до утра.
Стоило Лили покинуть квартиру, как я тут же по ней заскучал. Но, как и все влюбленные, утешился тем, что она обязательно вернется.
Глава 12. Лили
24 декабря, среда
Я не собиралась бросать своего бойфренда в «Стрэнде» в самый бурный закупочно-подарочный день в году. И не хотела, чтобы он в одиночестве совершил авантюрное путешествие по тем местам, которые я задумала посетить с ним вдвоем.
Вечером после Великой Блестяшно-Ледовой Резни, после всего устроенного мною переполоха я допоздна заботилась о собаках, чьи хозяева уехали на все праздники. Я не поехала за Дэшем в больницу, так как знала: он в полной безопасности (хоть и весь в крови – МНЕ ТАК ЖАЛЬ!) и надежных руках пострадавших библиотекарей. Если эти люди могут позаботиться должным образом о книгах, то позаботятся и о Дэше. Но я, конечно же, все равно переживала.
– Иди, – ответил Дэш на мои слова, что я могу выгулять собак позже, после того как зашьют его рану и ему станет лучше. – Мне будет легче, если я не буду беспокоиться о том, что ты беспокоишься о своих собаках, которым надо облегчиться, – скаламбурил он.
Со своими выгулочными обязанностями я закончила очень поздно и домой вернулась совершенно без сил. Но сон не шел, пока я не придумала план по исправлению ситуации. Чувствуя себя виноватой – и преданной своим первоначальным грандиозным планам праздника для Дэша, – я не ложилась спать, разрабатывая свежий-план-по-веселью на канун Рождества. Расписав весь день, я дала в записной книжке четкие указания.
Я решила, что вместо потока бесконечных извинений за увечье на лице Дэша мы лучше устроим в честь него праздник. А точнее, лучший день пирата в его жизни. Я ошиблась.
Мне жаль.
10.00
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Подвергнем военный корабль разгрому.
В Парк-Слоуп[58]держим мы путь,
К «Супергероям» пора заглянуть.
Наше первое место назначения – магазин с костюмами для супергероев с секретной дверью, ведущей в комнату, где таятся опасности внеклассного обучения писательскому мастерству. Как бы я ни обожала свою новую заставку на мобильном в виде Дэша, наряженного Сантой, мне не терпелось сменить ее фотографией Дэша в образе пирата с честно заслуженной пиратской повязкой на глазу, треуголкой, отделанной рюшами белой рубашкой и капитанским камзолом, которые можно купить в магазине костюмов для супергероев. Там же можно узнать о подаче заявлений на курс, дающий доступ к литературному добру секретной комнаты. Это куда как лучше блестяшной резни. Плюс прекрасный опыт для моего потенциального будущего библиотекаря.
Записная книжка наказывала Дэшу встретиться со мной у магазина в 11.30 в самый канун Рождества. Перед тем как пойти за приключениями, мне нужно было позаботиться о Борисе. Мы с псом навещали дедулю и остались с ночевкой у миссис Бэзил. Я собиралась быстренько прогуляться с Борисом вокруг Грамерси-парка, не заходя внутрь. Пес бы сделал свои дела, а я бы помечтала о подарках, которые завтра разверну, и о поцелуях, которые сегодня украду у своего пирата-бойфренда.
Надев на Бориса поводок и выйдя на порог дома миссис Бэзил, я услышала доносящееся от входа в Грамерси выступление колядующих. Белые мужчины среднего возраста в нарочито хип-хоповском стиле пели и битбоксили The Little Drummer Boy[59]. Вокруг них собралась большая толпа, аплодирующая и покачивающаяся в такт. Я узнала исполнителей и взмолилась, чтобы дедуля не услышал их, продолжая завтракать в задней части дома.
«Приди», – сказали мне они.
Па-рам-пам-пам-пам-пам.
Дедушка ненавидел не песню. Он ненавидел исполнителей.
С прошлого года они стали чумой Ист-Виллидж и Нижнего Ист-Сайда. Зовут они себя Рождественской шайкой Канарси[60] и состоят в квартете парикмахеров (осужденных мошенников с Уолл-стрит, познакомившихся в тюрьме и по освобождении переехавших в Южный Бруклин, дабы продолжить вести жуликоватую жизнь). Сейчас вместо развода инвесторов часть этой шайки выступала для туристов, а другая – не поющая – обчищала их, забирая бумажники, айфоны, покупки и прочие ценности.
Родился Властелин, смотри.
Па-рам-пам-пам-пам-пам.
Я недостаточно быстро прикрыла входную дверь.
– Нет! – закричал позади меня дедушка.
Он вывалился на крыльцо со скоростью, на какую только был способен восьмидесятилетний сердечник с тростью, и грозно потряс этой самой тростью в сторону певцов:
– Мерзавцы! Мерзавцы! Полиция! Полиция!
Внезапное и поспешное появление дедули на крыльце разволновало Бориса, и тот бросился на тротуар. А поскольку я держала его за поводок, то скатилась по лестнице вслед за ним.
– Лили! – воскликнул дедушка, когда я грохнулась на землю.
Я не ушиблась – всего-то набила пару синяков, – но дедуля попытался спуститься, чтобы помочь мне.
И упал. Неудачно.
Миссис Бэзил вызвала 911. Я позвонила Дэшу.
11.30
Мой звонок перенаправили на голосовую почту. Дэш ехал в Бруклин на вечно запаздывающем экспрессе, который местные называли «Чертов тарантас». Когда он поднялся на поверхность и написал мне, я сказала ему ждать меня в следующем месте нашего назначения. Я хотела побыть с дедушкой, пока его не отпустят из больницы.
От страха я не хотела мириться с реальностью. Отказывалась ее видеть.
После осмотра дедули врачом «Скорой помощи» я сообщила Дэшу новости:
«Дедушке просто нужна повязка. Встретимся в следующем назначенном месте. Прости!»
Пират Дэш написал в ответ:
«Тысяча чертей! Как там дедушка? Нос на месте?»
Я рассмеялась. От улыбки наконец расслабились нервно сжатые челюсти.
«На месте. Синяки на щеках да шишка на голове. Но он уже спрашивает про обед, а значит, чувствует себя хорошо. Проголодался только».
«Не спеши, – ответил Дэш, – я чудесно провожу время, распугивая своим видом не по годам развитых детей в Парк-Слоуп».
«Медицинской повязкой?»
«Нет, глазом. Повязку снимаю». Пауза. «Ну вот, меня просят покинуть магазин. До встречи!»
15.00
На «Клиппер-Сити» моря побороздим,
Бар «Добычу пиратов» опустошим.
Весь Манхэттен с тобой обойдя,
Громко крикну: «Люблю я тебя!»
Ахой![61]
Я совершенно потеряла счет времени. Сотовая связь постоянно прерывалась. Почему она всегда так ужасна именно там, где больше всего нужна? В больницах, метро, кинотеатре?
Доктора входили и выходили.
Приехали родители.
Приехали дяди Сэл и Кармин.
Приехали Бенни, Лэнгстон и Марк.
Казалось, народ в больнице собрался на вечеринку. Родичи, чтобы убить время, доставали из сумок покупки и заворачивали их в подарочную бумагу. А может, наоборот, не хотели зря тратить время – завтра же Рождество.